Претенциозность мне всегда была чужда.
Душа к высокой простоте стремится.
Где Слово, как открытая звезда,
Вдруг осветит нежданную страницу.
Мне с ребусами в книгах не везло.
Поэзия не зря с любовью схожа:
Все в ней открыто, просто и светло.
И быть иначе, думаю, не может.
Стихи — не ребус и не лабиринт.
Входите в них,
Как все мы входим в дружбу.
А если надо — позову на ринг,
Когда врага нам отчихвостить нужно.
Претенциозность мне всегда была чужда.
Хочу остаться близким в мире Божьем
Тем,
Для кого горит моя звезда,
Кто свет ее
Своей душой продолжил…
Ответственность за слово —
Выше слов,
Не найденых пока
Или звучащих, —
Как сердцу слаще
Ожиданье счастья,
Когда оно ещё во власти снов.
Для жизни нашей,
А не для бессмертья
Работают в поэзии друзья.
Поэт всегда —
Номенклатура сердца.
И снять его
С той должности нельзя.
Ответственность за слово —
Выше фраз,
Которые мы говорим при этом.
Вот почему я музе вечно предан.
Она, как друг,
Приходит в нужный час.
Ответственность не поделить на части.
Ведь с каждым счеты у неё свои.
А мой пегас —
Номенклатура счастья.
Всю жизнь он скачет улицей любви.
Я помню, до войны у нас в деревне
Мы старших почитали… А теперь
Усмешку может вызвать старец древний.
Старуху могут выставить за дверь.
Теперь всё по-другому — кто моложе
Да посильнее — тот авторитет.
Сын на отца уже прикрикнуть может,
Послать подальше, несмотря что сед.
И чья-то мать, когда-то просто мама,
Не знала, что дождётся чёрных дней,
И кулачки, что к сердцу прижимала,
Вдруг силу будут пробовать на ней.
А мы росли совсем в иной морали:
Когда я в детстве что-то натворил, –
Чужие люди уши мне надрали –
И батька их за то благодарил.
Я ненавижу в людях ложь.
Она у всех бывает разной,
Весьма искусной или праздной
И неожиданной — как нож.
Я ненавижу в людях ложь.
Ту, что считают безобидной,
Ту, за которую мне стыдно.
Хотя не я, а ты мне лжешь.
Я ненавижу в людях ложь.
И очень я душой страдаю,
Когда ее с улыбкой дарят
Так, что сперва не разбершь.
Я ненавижу в людях ложь.
От лжи к предательству полшага.
Когда-то все решала шпага.
А нынче старый стиль негож.
Я ненавижу в людях ложь.
И не приемлю объяснений.
Ведь человек — как дождь весенний,
А как он чист, апрельский дождь…
Ты не ревнуй,
Когда в кругу друзей
Я веселюсь,
Хотя тебя нет рядом.
И кто-то возле радости моей
Добреет сердцем и светлеет взглядом.
Ты не ревнуй…
Ведь над моей душой
Не властен этот праздник поневоле.
Он — отраженье радости чужой.
Зачем друзей тревожить нашей болью?
И кто бы ни был рядом — сын иль дочь,
Старинный друг
Или знакомец новый,
Мне с ними эту боль не превозмочь,
Пока тебя я не увижу снова.
И знаю я,
Что каждый мой отъезд
Для нас обоих время остановит.
Жизнь без тебя —
Как машинальный жест,
Иль крик души, не выраженный в слове.
Мне жить порой не хочется.
Я все уже познал —
И горечь одиночества,
И поздней страсти шквал.
Но уходить умышленно
Из жизни — тяжкий грех.
Не брал у ней я лишнего.
Не создавал помех.
Богатства не выпрашивал,
А жил по мере сил.
И у себя вчерашнего
Я счастья не просил.
А если что не ладилось
Иль били душу в кровь,
Из веры, как из кладезя,
Я черпал силы вновь.
И ты своею нежностью
Жизнь возвращала мне.
Не потому ль по-прежнему
Я на лихом коне.
А то, что жить не хочется,
Так это все хандра…
И в горести, и в почестях
Жизнь, в сущности, добра.
У каждого своя судьба.
Не рок и не веленье бога,
А просто долгая дорога
Или короткая тропа.
Где на обочине цветы
Иль злые заросли крапивы.
Мы все в пути нетерпеливы.
Когда до счастья полверсты.
Когда до счастья только миг.
Последний штрих,
Рывок последний,
А может, только взгляд ответный
Иль новорожденного крик.
Ты верь в свою судьбу, мой друг.
Она приходит на рассвете
За чей-то стол
Иль в чьи-то сети.
Ей ждать ленивых недосуг.
А потому запомни впредь
Судьба лишь с сильными поладит.
Иначе жизни всей не хватит
Ту стометровку одолеть.
Своё томление любви,
Свою тоску в далёких стенах,
И страсть,
И горести свои
Мне завещали предки в генах.
Недолюбившие тогда
Иль обойдённые любовью,
Их души вновь через года
Я воскресил своею кровью.
Всепоглощающая страсть,
Пришедшая из дальней дали,
Не даст ни вознестись,
Ни пасть
В миг торжества
И в час печали.
И я не в силах совладать
С тем необузданным порывом,
Когда шепчу в ночи опять
Слова любви
Глазам счастливым.
Всё перепуталось во мне
Признаний миг,
И боль преданий,
И слёзы счастья в тишине,
И чей-то шепот
Дальний, дальний…
Не оставляйте матерей одних,
Они от одиночества стареют.
Среди забот, влюбленности и книг
Не забывайте с ними быть добрее.
Им нежность ваша –
Это целый мир.
Им дорога любая ваша малость.
Попробуйте представить хотя б на миг
Вы в молодости собственную старость.
Когда ни писем от детей, ни встреч,
И самый близкий друг вам — телевизор
Чтоб маму в этой жизни поберечь,
Неужто нужны просьбы или визы?
Меж вами ни границ и ни морей.
Всего-то надо
Сесть в трамвай иль поезд.
Не оставляйте в прошлом матерей,
Возьмите их в грядущее с собою.
Добрый порыв не бывает некстати.
Доброе слово всех прочих нужней.
Я не жалею, что годы потратил
На долгожданных и верных друзей.
Правда, обида случилась однажды:
Друг оплошал на крутом вираже
И не пришел, хоть я очень нуждался,
Горькую метку оставив в душе.
Так уж случилось…
Но все мы ранимы.
И не прощаем предательств и зла…
Встретилась ложь —
Ты прошествовал мимо,
Как мимо сердца и дружба прошла.
Добрый порыв не бывает некстати.
И ничего изменить в нем нельзя.
Я бы хотел, чтоб мне верил читатель,
Как доверяют друг другу друзья.
Однажды я возьму рюкзак на плечи
И побреду — без цели и дорог —
В тот мир, где сосны вновь меня излечат
От всяких напридуманных хвороб.
В тот мир, где ввечеру роса дымится
И птичьи песни прячутся в листве.
Где маки, как нежданные зарницы,
Утрами загораются в траве.
Где прямо в сердце падает роса мне
С тяжелых сосен, радостных берез…
Где овцами лежат крутые камни
И пруд зеленой тишиной зарос.
И знаю я — Природа мне поможет
Здесь разобраться в тайнах бытия:
И в том, что сердце вновь мое тревожит,
И в том, к чему стал равнодушен я.
Твоя душа всегда с людьми,
Великий брат наш — Низами…
Не оттого ли ты велик,
Что мудрость времени постиг,
Что слёзы бедных осушал,
От злобы сильных не бежал?
Не оттого ли ты велик,
Что был надеждой для людей.
И от твоих бессмертных книг
И мы сильней, и мы добрей?
Поэт не может не страдать,
Когда страдал его народ.
Ни лесть, ни ложь, ни благодать
Лишь правда за сердце берёт.
Твоя душа в стихах болит…
И — давний слышится мотив. —
Ты жил средь горя и обид,
Судьбу стихами оплатив.
Не потому ли ты велик,
Что мудрость времени постиг…
Я снова за доверчивость наказан.
Не разберёшь —
Где правда, а где ложь.
Давно бы надо с ней покончить разом,
Но век учись,
А дураком умрёшь.
Я пожалел чужого человека,
В беду его поверил,
Приютил.
Всё с ним делил —
От песен до ночлега.
И добротой своею счастлив был.
Не надо мне ни платы, ни награды.
Душа добро творит не напоказ.
Когда мы гостю в нашем доме рады,
То эта радость согревает нас.
Но всё забыл тот человек неверный,
Забыл добро,
Хоть не прошло и дня.
Как мне забыть?
Ведь он уже не первый
И, видно, не последний у меня.
Как жаль,
Я не узнал твой голос.
Ты позвонила мне из автомата
И назвала тот знаменитый город,
В котором вместе были мы когда-то.
Ты позвонила поздно —
Где-то в полночь.
И долго я не мог понять
И вспомнить —
Кто мне звонит.
Досадовал вначале,
А голос соткан был из пауз
И печали.
Ты говорила что-то о природе,
Что этот чудный край неповторим.
Я в голосе твоём
Как в хитром коде
Искал ключи к иным словам твоим.
Ты говорила, что была так рада
Уехать,
Чтоб одной вдали побыть.
А я услышал:
«Я хочу обратно…
Неужто ты успел меня забыть?»
На перекрёстке двух дорог
Лежал огромный рыжий дог.
Он голову на лапы положил,
Как будто бы от бега изнемог,
Так что подняться
Не хватало сил.
Водители сигналили ему,
Сбавляли скорость, проезжая мимо,
А дог лежал все так же
Недвижимо.
И лишь вблизи я понял
Почему…
И тут же у дороги на пеньке
Сидел мальчишка с поводком в руке.
Таксист о чем-то спорил с постовым.
А дог был мёртв…
Темнела кровь под ним.
По-видимому, сбил его таксист…
Не потому ли был он так речист?
И мальчик, что дружка не уберёг,
Был так же неподвижен, как и дог.
Мы не похожи на своих детей.
Как жаль,
Что на детей мы не похожи.
Они не просто трижды нас моложе, —
Они честней в наивности своей.
Мы изменяем детству своему.
И всё,
Чем в детстве так душа богата,
Потом в себе мы прячем виновато.
Едва ли понимая —
Почему.
Как жалко, что мы с детством разлучились.
И наши дети этот путь пройдут, —
Восторг они заменят на учтивость,
Доверчивости хитрость предпочтут.
Природа нам оказывает милость:
Мы в детях повторяемся своих…
Но не об этом мой наивный стих.
Хочу,
Чтобы в нас детство повторилось.
Звоню друзьям… Они все на приеме,
Где Президент, охаянный страной,
Внушал им навести порядок в доме,
Поскольку сам то болен, то хмельной.
Не получилась праздничной тусовка,
Хоть собрались не слабые умы.
Но, видно, стало очень им неловко
За этот пир во времена чумы.
И стыдно стало, что в такое время,
Когда народ измучился от бед,
Они не разделили боль со всеми,
А поделили с Ельциным фуршет.
Простите их…
Они слегка зазнались,
Погрязли, забурели, обрели…
И жизнь других —
Для них такая ж малость,
Как в наш дефолт пропавшие рубли.
Любую нетерпимость ненавижу,
Когда огонь сверкает из-под фраз.
И чье-то мненье — как знаменье свыше.
Как будто снизошел к нам Божий глас.
Учитесь слушать и врага, и друга.
И даже больше, может быть, врага.
А мы гоняем Истину по кругу,
Когда до Правды, может, два шага.
Бывает нетерпимость агрессивна,
Что говорит о скудости ума…
О, как бываешь в спорах ты красива,
Когда ошибки признаешь сама.
Я ненавижу в людях нетерпимость,
Которая лишь подлости под стать…
Выводит кто-то жизнь свою на минус,
Когда душа не склонна уступать.
Уходит женщина от счастья
Уходит от своей судьбы
А, то что сердце бьётся чаще
Так это просто от ходьбы.
Она от сына отказалась.
Зачем ей сын в семнадцать лет?
Не мучат страх её и жалость,
Не взглянет мальчик ей во след…
Уходит женщина от счастья
Под горький ропот матерей,
Её малыш — комочек спящий
Пока не ведает о ней.
Она идёт легко и бодро
Не оглянувшись на роддом.
Вся в предвкушении свободы,
Что опостылет ей потом.
И рухнет мир, когда средь ночи
Приснится радостно почти,
Тот тёплый ласковый комочек
Сопевший у ей груди…
У нас с тобой межвозрастной конфликт.
Не помогли ни свечи, ни подкова.
И жизнь моя — как современный клип
На музыке, звучащей из былого.
Но от твоих мелодий я оглох.
Как ты от тишины исповедальной.
Мы вышли из враждующих эпох
На встречу со враждой индивидуальной.
И примиренья нам не суждены.
Кто — океан, а кто глухая дамба?
И в этой драме нет моей вины.
А уж твоей — здесь нету и подавно.
Но я тебе ни в чем не уступлю.
И ты, наверно, тоже не уступишь.
Прости, я независимость люблю
Намного больше, чем меня ты любишь.