Ганс с Гретхен своею танцует,
До-нельзя довольны судьбой,
А Петр, недвижимый и бледный,
Стоит и глядит, как немой.
С возлюбленной Ганс обвенчался;
Наряд их блестящий такой;
А Петр в самом будничном платье
И ногти грызет он с тоской.
И думу он думает тихо,
Печально смотря на чету:
Не будь я уж слишком разумен,
С собой бы наделал беду.
«В груди моей горе такое,
Что сердце на части мне рвет.
Куда-б ни пошел я, где-б ни был,
Тоска меня гонит вперед;
«Влечет все к моей ненаглядной,
С надеждой — спасение в ней;
Но прочь убегаю, как только
Увижу взгляд милых очей.
«Взбираюсь на дальния горы,
Брожу между скал и стремнин,
И там остаюсь одинокий,
И долго я плачу один».
Петр снова идет по деревне,
Он бледен, как смерть, изнурен,
И всякий, кто встретится с бедным,
Стоит, глубоко изумлен.
И девушки шепчут друг другу:
«Что́ с ним приключиться могло-б?
Ведь он точно вышел из гроба».
Нет, только ложится он в гроб.
Навек распростился он с милой,
Лишился надежд навсегда,
И лучший приют ему в гробе
До страшнаго будет суда.