В нашем доме нет затишья...
Жутко в сумраке ночном,
Все тужит забота мышья,
Мир не весь окован сном.
Кто-то шарит, роет, гложет,
Бродит, крадется в тиши,
Отгоняет и тревожит
Сладкий, краткий мир души!
Чем-то стукнул ненароком,
Что-то грузно уронил...
В нашем доме одиноком
Бродят выходцы могил.
Всюду вздохи — всюду тени,
Шепот, топот, звон копыт...
Распахнулись окна в сени,
И неплотно вход закрыт...
Вражьей силе нет преграды...
Черным зевом дышит игла,
И колеблет свет лампады
Взмах незримого крыла...
С. А. Полякову
Кончая день, в вечернем свете,
Гляжу все чаще на зарю
И, как мулла на минарете,
Молитву громкую творю...
Земной поклон стране восточной,
Ее безбрежности хвала,
Что в сумрак мира в час урочный
Живое солнце привела!
Хвала безоблачному югу
За синий полдень, трудный зной,
Что дал цветы земному лугу
И долгий свет борьбе земной...
Хвала, хвала безмерной дали
Великих западных миров
За щедрый дар живой печали
И тишь жемчужных вечеров...
Хвала и звездному простору
Пустынных северных полей,
Что дал тоскующему взору
Огни полуночи своей!
Кончая день, борьбу живую,
Обятый кроткой тишиной,
Я славлю Бога и целую
С земным поклоном прах земной...
Божий мир для нас — как море...
Мы на темном берегу
Глухо плачем о просторе,
Кто на радость, кто на горе,
Каждый — в замкнутом кругу...
Здесь, в истоме повседневной,
Счет изведанных часов...
Там — разгул свободы гневной,
Вечно новой и напевной,
Трепет смелых парусов...
Тщетно нашу мысль уводит
К синим далям дальний дым,
Тщетно кровь кипит и бродит, —
Наша молодость проходит
В споре с сердцем молодым...
Мы живем в плену суровом,
Вечно в той же полумгле,
Где печаль о часе новом
Лишь смущает тщетным зовом
Сон прикованных к земле...
Ослепленными очами
Мы глядим, рабы теней,
В мир, сверкающий пред нами,
Расширяя только снами
Жребий малости cвoей!
Подходит сумрак, в мире все сливая,
Великое и малое, в одно...
И лишь тебе, моя душа живая,
С безмерным миром слиться не дано...
Единая в проклятии дробленья,
Ты в полдень — тень, а в полночь — как звезда,
И вся в огне отдельного томленья
Не ведаешь покоя никогда...
Нам божий мир — как чуждая обитель,
Угрюмый храм из древних мшистых плит,
Где человек, как некий праздный зритель,
На ток вещей тоскующе глядит...
Вечернее зарево меркнет, скудеет,
Ложится туман на поля...
И бедное сердце дрожит, холодеет,
И глухо безмолвна земля...
Ни вздоха о счастье, ни плача о хлебе,
Ни шелеста в темном кусте...
Лишь светлые звезды в синеющем небе
Мерцают, дрожат в высоте...
Меж сердцем усталым и миром безмерным
Распалось дневное звено...
Лишь в памяти, светом случайным, неверным,
С минувшим оно сплетено...
Что было, что будет — все та же дорога,
И пепел и пыль впереди —
Молитва о жизни, алкание Бога
И сумрачный холод в груди...
Вдоль серой дороги, на темных откосах,
Все глухо почило, молчит...
О камень дорожный один лишь мой посох
В безмолвии мира стучит...
Тихо пело время... В мире ночь была
Бледной лунной сказкой ласкова, светла...
В небе было много ярких мотыльков,
Быстрых, золотистых, майских огоньков...
Искрами струился месяц в водоем,
И в безмолвном парке были мы вдвоем...
Ты и я, и полночь, звездный свет и тьма
Были как созвучья вечного псалма...
И земля и небо были, как венец,
Радостно замкнувший счастье двух сердец...
Онемело время... В мире вновь легла
Поздняя ночная тишь и полумгла...
Искрились пустынно звезды в тишине,
И пустынно сердце плакало во мне...
Был, как сон могильный, скорбен сон долин,
И в заглохшем парке плелся я один.
На глухих дорогах мертвенно белел
Пылью гробовою бледный лунный мел...
В небе было много белых мотыльков,
Медленных, холодных, мертвых огоньков...
И. Н. Худолееву
В вечерний час, в глухую пору,
Плетусь в неверной тишине
И, меря мир, открытый взору,
Дивлюсь великому простору,
И чуток трепет дум во мне...
И, озирая мир широкий,
Где я дышу, где я томлюсь,
Считаю я мгновенья, сроки,
И в час грядущий, недалекий,
Проникнуть разумом стремлюсь...
Но тщетно я в тиши неверной
Витаю в далях прежних лет
И в их кругу, в их смене мерной,
Ищу душою суеверной
Предчувствий вещих и примет.
И мыслю вновь: — смешна тревога...
Настанет день — сверкнет волна...
И час и век — во власти Бога,
Их темный бег исчислен строго,
И жребий сбудется сполна...
То плоским берегом, то в гору
Плетусь медлительно во мгле,
И сладко мне, в глухую пору,
С молитвой звездному простору
Припасть тоскующе к земле...
Валерию Брюсову
Час покоя! Стелет тени
Дымный вечер средь полей...
Лишь не знает сладкой лени
Вещий жар в крови моей...
Час закатный — час прозренья
В тайну божьей глубины...
Полный темного волненья,
Лунный Рыцарь ждет луны...
Скоро-скоро осенится
Тайным блеском смертный взор,
В час, когда засеребрится
Нескончаемый простор...
Полночь звездная утроит
Глубь небес и ширь земли,
И рассыплет и раскроет
Месяц золото в пыли...
Пусть же сладкая прохлада
Клонит смертное ко сну,
Я один, искатель клада,
Глаз упорных не сомкну...
К. Бальмонту
Звездным миром ночь дохнула...
Средь смолкающего гула
В лунном поле я брожу...
И, склоняясь сам к покою,
С просветленною тоскою
В дали звездные гляжу...
Здесь и там — огонь далекий,
Вспыхнув искрой одинокой,
Кротко зыблет мрак ночной...
Как узор в единой ткани,
Сочетается без грани
Свет небес и свет земной...
В поздний час, не помня боли,
Я брожу в пустынном поле,
В чуткой лунной тишине...
Средь дремоты беспредельной
Молкнет трепет мой отдельный,
И оправдан мир во мне!
И в великий миг слиянья
С вечной тайной мирозданья
Кротко мыслю: с бегом дней
Все стройнее, все безгневней
Трепет мира, шорох древний,
Глубже сердце — жизнь ясней...
Запылала заря перед шествием дня!
Ночь скликает к ущельям туманы,
И жемчужной толпой, в поясах из огня,
Расступаются туч караваны...
Обнажился простор средь росистых долин,
В бесконечность откинулись дали,—
Будто с божьих высот, с заповедных глубин,
Все завесы над миром упали...
Встрепенулся залив — вырастает волна,
Загремела в неистовстве диком,
И разбилась, как звонкий сосуд, тишина
В ликовании утра великом...
Великий час! Лучистая заря
Стоцветный веер свой раскрыла на востоке,
И стаи птиц, в сиянии паря,
Как будто плещутся в ее живом потоке...
И звук за звуком, дрогнув в тишине,
Над лесом, над рекой, над нивой тучной,
Стремится к небесам, синеющим в огне,
Смеется и зовет из глубины беззвучной...
В росистый круг земли, раскрывшийся, как чаша,
Что пенное вино, струится знойный день,
И каждый холм — на празднество ступень,
И каждый миг — обет, что радость жизни — наша!
С. А. Полякову
Рассветные волны качают ладью —
Живая хвала бытию!
Безмерные дали — в венчальном огне,
И солнце и море — во мне...
Над глубью лазурной, не знающей дна,
Я сам — кочевая волна...
Пирую, кружусь на пиру световом,
Как искра в пожаре живом...
Пред чудом сверканья бессмертных зарниц
Я, смертный, не падаю ниц,—
Меж мной и вселенною, в час полноты,
Не стало раздельной черты...
Мир — тихое пенье в редеющей тьме,
Я — пламя молитвы в псалме...
Играют, дробятся на мачте лучи,—
Мой парус — из яркой парчи!
С молитвенным звоном, как хор неземной,
Мелькает волна за волной...
И каждая тихую сказку поет,
Что сердце людское цветет!