Не говори мне — Шар Земной, скажи точнее — Шар Железный,
И я навеки излечусь от боли сердца бесполезной,
Да, Шар Железный, с круговым колодцем скрытого огня,
И легким слоем верховым земли с полями ячменя.
С полями ржи, с лугами трав, с зелеными коврами леса,
С громадой гор, где между скал недвижных туч висит завеса,
И с этой плесенью людской, где ярче всех — кто всех старей,
Кто мозг свой жадный расцветил насчет умов других людей.
Я только должен твердо знать, что жесток этот Шар Железный.
И пусть, и пусть. Зачем же грусть? Мы с ним летим воздушной бездной.
Лежу в земле, и сон мой смутен…
В открытом поле надо мной
Гуляет, волен, а беспутен,
Январский ветер ледяной,
Когда стихает ярость бури,
Я знаю: звезд лучистый взор
Глядит с темнеющей лазури
На снежный мертвенный простор.
Порой во сне, сквозь толщь земную,
Как из другого мира зов,
Ночь темна, снег валит,
Ветер по полю шумит;
Приунылая беседа
В даль пустынную глядит.Полно, братья, горевать!
Даль прояснится опять,
Вновь цветы утешат взор,
Снова небо просветлеет,
Снег сбежит с высоких гор,
Поле вновь зазеленеет.
В наших вольных лугах,
1
Еще роса на сжатый колос
Хрустальной сеткой не легла,
И желтых лент в зеленый волос
Еще береза не вплела.
О, как медлительно прощанье
Склоненных солнечных лучей!
О, как торжественно молчанье
Странный сон мне ночью снился: будто всюду лен,
Голубое всюду поле в синеве времен.
Нежно-малые цветочки, каждый жив, один,
Каждый, в малости, создатель мировых глубин.
Все цветки глядят, и взор их — в стороне одной,
И смущение и радость овладели мной.
Вот проходит зыбь морская, зыбь морского сна,
Здесь и там светло мелькает в Море белизна.
Что-то будто бы хоронят и святят цветы,
В посвященьи кто-то стонет, стелются холсты.
На чистое поле, под ясное Небо, под черное облако
встань,
На красное Солнце, на Месяц двурогий, на звезды
высокие глянь.
Под Солнцем под красным есть синее Море,
и ладанный камень на нем,
И Божия церковь на ладанном камне, где служба
и ночью, и днем.
Ты выбери поле, иль выбери Небо, иль выбери Море
С жадностью всосаны
В травы и злаки
Последние капельки
Почвенной влаги.
Полдень за полднем
Проходят над степью,
А влаге тянуться
В горячие стебли.
Она на барском поле жала,
И тихо побрела к снопам.
Не отдохнуть, хоть и устала —
А покормить ребенка там.
В тени лежал и плакал он.
Она его распеленала,
Кормила, няньчила, ласкала
И незаметно впала в сон.
Наверно, мы увидимся не скоро,
Поскольку улетаем далеко.
Наш порт — обыкновеннейшее поле
С сухой травой и с норами сурков.
В том поле, приготовленные к стартам,
Стоят без труб и весел корабли —
Ведь притяженье звездного пространства
Сильнее притяжения Земли.Нам уходить от зелени и снега,
Нам постигать порядок неземной
И каждый шаг, ведущий прямо в небо,
Ты и скрипку с собой принесла,
И заставила петь на свирели,
И, схватив за плечо, повела
Сквозь поля, голубые в апреле.
Пессимисту дала ты шлепка,
Настежь окна в домах растворила,
Подхватила в сенях старика
И плясать по дороге пустила.
Ошалев от твоей красоты,
Скряга вытащил пук ассигнаций,
Туман осенний струится грустно над серой далью нагих полей,
И сумрак тусклый, спускаясь с неба, над миром виснет все тяжелей,
Туман осенний струится грустно над серой далью в немой тиши,
И сумрак тусклый как будто виснет над темным миром моей души.
Как будто ветлы стоят над речкой, как будто призрак дрожит близ них…
Иль только клубы дрожат тумана над серой далью полей нагих?
Как будто птица, качая крылья, одна мелькнула в немой тиши…
Иль только призрак мелькнул былого над темным миром моей души?
Здесь было солнце! здесь были нивы! здесь громкий говор жнецов не тих!
Я помню счастье, и поцелуи, и мной пропетый звенящий стих!
Пасть борцом на поле битвы —
Лишь избранникам дано,
Им — народные молитвы,
Им бессмертье суждено.
Пасть геройски под ударом,
Пасть с оружием в руках,
Знать, что отдал жизнь недаром.
И не знать, что значит страх.
Как по морю, как по морю, морю синему
Плывет лебедь со лебедушкой,
Со малыми с лебедятками;
Где не взялся млад ясен сокол,
Убил, ушиб лебедь белою
Со малыми лебедятками;
Он пух пустил по синю морю,
Мелки перья — по чисту полю.
Сбиралися красны девушки
В чисто поле мелки перья брать;
По ночам в нашей волости тихо,
Незнакомы полям голоса,
И по синему насту волчиха
Убегает в седые леса.
По полям, по лесам, по болотам
Мы поедем к родному селу.
Пахнет холодом, сеном и потом
Мой овчинный дорожный тулуп.
Скоро лошади в мыле и пене,
Старый дом, донесут до тебя.
Каждый день поминайте молитвой умильной
Тех, кто молится нынче на ратных полях,
Там, где Смерть веселится поживой обильной,
Блуждая с косой в руках;
Где рассвет, проступая, скользит меж развалин,
Эхо вторит раскатам мортир без числа;
Где блуждающий ветер, угрюм и печален,
Ласкает в траве тела;
Где валы, баррикады, окопы, редуты
Перерезали ниву, прорезали лес;
Красивых любят чаще и прилежней,
Веселых любят меньше, но быстрей, -
И молчаливых любят, только реже,
Зато уж если любят, то сильней.
Не кричи нежных слов, не кричи,
До поры подержи их в неволе, -
Пусть кричат пароходы в ночи,
Ну, а ты промолчи, промолчи, -
Поспешишь — и ищи ветра в поле.
И вот опять пришла весна;
И снова зеленеет поле;
Давно уж верба расцвела —
Что ж ты не расцветаешь, доля? Что ж ты такая же опять,
Как и была, убита горем?
Идешь — не радует очей
Тебе весна зеленым полем.Вот скоро птички запоют, —
В лесу кусты зазеленели;
И стадо выгонит пастух
И заиграет на свирели.В наряды пышные весна
Между скал, в ущельи мглистом,
Тмя дыханьем небосклон,
С ярым шипом, с тяжким свистом
Вьется огненный дракон.
Много лет под ним во прахе
Стыли мертвыя поля,
И молчала в рабском страхе
Истомленная земля.
Мне ли, молодцу
Разудалому,
Зиму-зимскую
Жить за печкою? Мне ль поля пахать?
Мне ль траву косить?
Затоплять овин?
Молотить овес? Мне поля — не друг,
Коса — мачеха,
Люди добрые —
Не соседи мне.Если б молодцу
Между скал, в ущелье мглистом,
Тмя дыханьем небосклон,
С ярым шипом, с тяжким свистом
Вьется огненный дракон.
Много лет под ним во прахе
Стыли мертвые поля,
И молчала в рабском страхе
Истомленная земля.
Николаю ОстровскомуСмушковая шапка,
Серая шинель.
По полю гуляет
Снежная метель. А в тепле за чаем
Два дружка сидят.
Рыж один, как пламя,
А другой щербат. Говорит щербатый:
«Мне начхать на мир.
Я Кудель Осока,
Вольный дезертир. У меня в деревне
Блюдите фронт, но вместе с тем
Немедленно в переговоры
Вступите с немцами, затем
Надеждой озарите взоры.
Ни вам — немецкие позоры,
Ни немцам — русские, — нужны
Тем и другим полей просторы
И ласка любящей жены!
Зачем же ужас вам? Зачем
Боль ран, и смерть, и все раздоры?
В чистом поле, у камня Алатыря,
Будит конь Святогора-богатыря:
Грудью пал на колчан Святогор.
Ворон по полю плавает, каркая.
Свет-заря помутилася жаркая.
Месяц встал на полночный дозор.
Ой, не спит Святогор, — притворяется!
Конь легонько копытом касается
До плеча в золоченой резьбе:
1.
Хор татар
Идут века…
Бежит река…
Земля тяжка, черна, пусты поля…
Шумят пиры…
Трещат костры…
Гудит вдали, кружит в пыли, дрожит земля…
И жар костров
В разгар пиров —
Умолкшие холмы, дол некогда кровавый,
Отдайте мне ваш день, день вековечной славы,
И шум оружия, и сечи, и борьбу!
Мой меч из рук моих упал. Мою судьбу
Попрали сильные. Счастливцы горделивы
Невольным пахарем влекут меня на нивы…
О, ринь меня на бой, ты, опытный в боях,
Ты, голосом своим рождающий в полках
Погибели врагов предчувственные клики,
Вождь гомерический, Багратион великий!
Свет вечерний шафранного края,
Тихо розы бегут по полям.
Спой мне песню, моя дорогая,
Ту, которую пел Хаям.
Тихо розы бегут по полям.
Лунным светом Шираз осиянен,
Кружит звезд мотыльковый рой.
Мне не нравится, что персияне
Держат женщин и дев под чадрой.
Как покладинка лег через ров
Звонкий месяц над синью холмов.
Расплескалася пегая мгла,
Вижу свет голубого крыла.
Снова выплыл из ровных долин
Отчий дом под кустами стремнин.
И обветренный легким дождем,
Конским потом запах чернозем.
Здесь все так же, как было тогда,
Те же реки и те же стада…
Я тебя узнаю
Среди многих и многих прохожих:
Ты идешь по земле,
Словно старый ее часовой.
Поклонюсь я тебе:
Ничего нет на свете дороже,
Чем победа твоя,
Чем твой подвиг в войне мировой.
Ах, какие орлы
На поля, за ворота
Родного села
В золотистой косынке
Наташа пошла.Поднялась перед нею
Высокая рожь:
— А куда ж ты, Наталья,
Куда ты идешь? Говорила Наташа:
— Иду на поля, —
Может, встретится снова
Мне радость моя; Может, слово какое
Над полями, над лесами
То снега, то соловьи.
Сел я в сани,
Сел я в сани,
А эти сани не свои.По крутому следу еду,
То ли бездна,
То ли высь,
Зря меня учили деды —
Не в свои сани не садись! Кони взяли с ходу-срыву.
Дело — крышка,
Вот явилась. Заслонила
Всех нарядных, всех подруг,
И душа моя вступила
В предназначенный ей круг.
И под знойным снежным стоном
Расцвели черты твои.
Только тройка мчит со звоном
В снежно-белом забытьи.
Ты взмахнула бубенцами,
Увлекла меня в поля…
За полем снежным — поле снежное,
Безмерно-белые луга;
Везде — молчанье неизбежное,
Снега, снега, снега, снега!
Деревни кое-где расставлены,
Как пятна в безднах белизны:
Дома сугробами задавлены,
Плетни под снегом не видны.
В чистом поде, в полночь, завывает-гудет,
Завывает—несется метелица,
Белым, снежным столбом не дорожке идет,
По следам разсыпается-стелется.
«Ну, заехал в сугроб! Видно здесь ночевать…
Ну, соврасый! Потрогивай, маленький!
Вовсе сбились с тобой… Захотелося спать,
Понабилося снегу за валенки…»
В чистом поле, в полночь, завывает-гудет,
Завывает—несется метелица,
Угрюм стоит дремучий лес,
Чернея при луне.
Несется витязь по лесу
На резвом скакуне.Одет в железо молодец;
С ним верный меч и щит.
Он к девице-красавице
В объятия спешит.Глаза у ней, как звездочки,
Уста у ней, как мед,
И — речи, речи сладкие,
Как соловей, поет.И ждет она задумчиво
Листья осенние, цвета дрожжей и печали,
Полем, безрадостным полем летят из-за дали…
Листья осенние скорби моей, моей боли
В сердце летят неустанно, покорные горестной доле.
Назад и вперед… назад и вперед…
Ветер свистит, ветер ревет,
Тучи он рвет —
Тучи, летящие пеплом.