Ночам соловьем обладать,
Что ведром полнодонным колодцам.
Не знаю я, звездная гладь
Из песни ли, в песню ли льется.Но чем его песня полней,
Тем полночь над песнью просторней.
Тем глубже отдача корней,
Когда она бьется об корни.И если березовых куп
Безвозгласно великолепье,
Мне кажется, бьется о сруб
Та песня железною цепью, И каплет со стали тоска,
И ночь растекается в слякоть,
И ею следят с цветника
До самых закраинных пахот.
Песни спеты, перепеты —
Сердце бедное, молчи:
Все отысканы ответы,
Все подделаны ключи;
Мы — последние поэты,
Мы — последние лучи
Догорающей в ночи,
Умирающей планеты…
После нас — ночная тьма,
Процветание науки,
Протрезвление ума,
После нас — ни грез, ни муки,
Бесконечная зима
Безразлично серой скуки.
Сказал, что у меня соперниц нет.
Я для него не женщина земная,
А солнца зимнего утешный свет
И песня дикая родного края.
Когда умру, не станет он грустить,
Не крикнет, обезумевши: «Воскресни!» —
Но вдруг поймет, что невозможно жить
Без солнца телу и душе без песни.
…А что теперь?
В небе морок, в сердце горе!
Что мне делать? Как мне быть?
Я пойду ль на сине море
С ним кручину разделить.Там на береге зеленом,
Над широкою волной,
Поклонюсь ему поклоном
И спрошу его с тоской: «Море! Море! Ты волнами
Весь мир божий обтекло;
За какими берегами
Вечно на небе светло?»
От жизни той,
Где ты была,
Остались только два крыла.
Лишь два истерзанных крыла,
Когда ты в небо взмыть пыталась.
Да песня давняя осталась
От жизни той,
Где ты была.
От той любви,
Что в нас жила,
Остались пепел да зола,
Да писем радостные строки,
И даль невидимой дороги,
Которой та любовь ушла.
От той судьбы,
Что нас свела,
Осталась горькая вина.
Друзья, возрадуйтесь! — простор!
(Давай скорей бутылок!)
Теперь бы петь… Но стал я хвор!
А прежде был я пылок.
И был подвижен я, как челн
(Зачем на пробке плесень?..) ,
И как у моря звучных волн,
У лиры было песен.
Но жизнь была так коротка
Для песен этой лиры,—
От типографского станка
До цензорской квартиры!
Много спели горьких песен
В этой жиани мы тяжелой;
Легкий смех нам неизвестен,
Песни нет у нас веселой.Большинство людей суровых
От певцов печали старой
Просят дум и песен новых,
Иль сатиры злой и ярой.Наше пенье им не любо, —
Светлой радости в нем мало.
Что за диво! — Очень грубо
Горе в лапах нас сжимало.Из когтей его могучих
Вышли мы порядком смяты
И запасом слез горючих,
Дум мучительных богаты.Для изнеженного слуха
Наше пенье не годится;
Наши песни режут ухо, —
Горечь сердца в них таится!
Подражание Пушкину
Пленившись розой, соловей
И день и ночь поет над ней;
Но роза молча песням внемлет,
Невинный сон ее объемлет…
На лире так певец иной
Поет для девы молодой;
Он страстью пламенной сгорает,
А дева милая не знает —
Кому поет он? отчего
Печальны песни так его?..
Как прихотливы твоих эпиграмм венецейских, о Гете,
Строки, — как струны стройны, — в трепете жизни живой.
Гете и Пушкин — вы оба — и шутки в песнях шутили
Те, что и в жизни самой. Песня вам — жизнью была.
Как здоров да молод,
Без веселья — весел;
Без призыва — счастье
Идет отовсюду.
В непогоду ветер —
Шапка на макушке;
Проходи, поп, барин, —
Волоска не тронем!
Только дум, заботы
У царя-головки:
Погулять по свету,
Пожить нараспашке;
Свою удаль-силку
Попытать на людях, —
Чтоб не стыдно вспомнить
Молодое время!..
Кто забыл о последнем бокале,
Недостоин и слыть мудрецом.
Пусть искупит мечтанья, печали
Молодецким безумным глотком!
В желтых стеклах так резко кровавое,
В твоей грусти так странно веселье.
Опьяняйся чем знаешь — рассудком, забавою,
А превыше всего есть похмелье!
Ведая прошлое, видя грядущее, скальд вдохновенный
Сладкие песни поет в вечнозеленом венце,
Он раздает лишь достойным награды рукой неподкупной —
Славный великий удел выпал ему на земле.
Силе волшебной возвышенных песней покорствуют гробы,
В самом прахе могил ими герои живут.
Так и рвётся душа
Из груди молодой!
Хочет воли она,
Просит жизни другой!
То ли дело — вдвоём
Над рекою сидеть,
На зелёную степь,
На цветочки глядеть!
То ли дело — вдвоём
Зимню ночь коротать,
Друга жаркой рукой
Ко груди прижимать;
Поутру, на заре,
Обнимать-провожать,
Вечерком у ворот
Его вновь поджидать!
Высока гора Кунак на Юге,
Я вижу ее.
Высока гора Кунак на Юге,
Я смотрю на нее.
Яркий блеск над горой на Юге,
Я дивлюсь на него.
Солнце блестит на облаках на Юге,
Я любуюсь на блеск.
Смотри на цвета над горой на тучах,
Я смотрю на Юг.
Смотри, как черна гора под тучей,
Я поеду на Юг!
Милей, милей мне славы
Простор родных полей,
И вешний гул дубравы,
И крики журавлей.Нет таинства чудесней,
Нет красоты иной,
Как сеять зерна с песней
Над вешней целиной.Ой, лес мой, луг мой, поле!..
Пусть так всю жизнь и пусть
Не сходят с рук мозоли,
А с тихой песни грусть.
Песню спеть — не хитрая наука,
Если в сердце песня запоёт.
Божий мир весь полон света, звука;
Человек угрюмо прочь идёт.А когда б, как на лужайке дети,
Он вмешался в общий хор без слов,
И его в свои поймало б сети
Солнышко, весёлый рыболов.В полном сердце песня бы запела,
Как растёт весною мурава,
И душа, что, вдовствуя, немела,
Золотые родила б слова.
Угасла молодость моя,
Краса в лице завяла,
И удали уж прежней нет,
И силы — не бывало.
Бывало, пятерых сшибал
Я с ног своей дубиной,
Теперь же хил и стар я стал
И плачуся судьбиной.
Бывало, песни распевал
С утра до темной ночи,
Теперь тоска меня сосет
И грусть мне сердце точит.
Когда-то я ведь был удал,
Разбойничал и грабил,
Теперь же хил и стар я стал,
Все прежнее оставил.
Сквозь дикий грохот катастроф
Твой чистый голос, милый зов
Душа услышала когда-то…
Нет, не понять, не разгадать:
Проклятье или благодать, —
Но петь и гибнуть нам дано,
И песня с гибелью — одно.
Когда и лучшие мгновенья
Мы в жертву звукам отдаем —
Что ж? Погибаем мы от пенья
Или от гибели поем?
А нам простого счастья нет.
Тому, что с песней рождено,
Погибнуть в песне суждено…
Идущие с песней в бой,
Без страха — в свинцовый дождь,
Вас Георгий ведет святой,
Крылатый и мудрый вождь.
Пылающий меч разит
Средь ужаса и огня,
И звонок топот копыт
Его снегового коня.
Он тоже песню поет,
В ней — слава и торжество.
И те, кто в битве падет,
Услышат песню его.
Услышат в последний час
Громовый голос побед.
Зрачкам тускнеющих глаз
Блеснет немеркнущий свет!
ПЕСНЯ.
У соседа есть избушка,
У соседа жонка-душка;
У меня же—ни избенки,
Нет ни счастья, нет ни жонки.
За соседом все красотки:
Бабы, девки и молодки;
На соседа все зарятся,
Все глядят—не наглядятся.
У соседа, как посеет,
Смотришь—все ужь зеленеет;
У меня же, сиротинки,
В поле пусто—ни былинки.
Все соседа уважают,
Все соседа выхваляют;
Я же плачу, все лишь—плачу,
Понапрасно время трачу.
Зу-зу-зу —
Пол внизу…
Я ползу по потолку
В гости к черному крючку…
Зы, как жарко, зу-зу-зу,
Ах, как чешется в глазу!
На клеенке на столе
Капля сладкого желе…
Зы-зы, мальчик, это что?
Взял слизал, а мне-то что!..
Зынь-дзынь!
Полечу скорей в окошко.
Там за елкой на дорожке
Много корочек от дынь.
Дзынь!
Последний пурпур догорал,
Последний ветр вздохнул глубоко,
Разверзлись тучи, месяц встал,
Звучала песня издалека.
Все упованья юных лет
Восстали ярче и чудесней,
Но скорбью полнилась в ответ
Душа, истерзанная песней.
То старый бог блеснул вдали,
И над зловещею зарницей
Взлетели к югу журавли
Протяжно плачущей станицей.4 августа 1900
О, струнный звон,
Осенний стон,
Томный, скучный.
В душе больной
Напев ночной
Однозвучный.
Туманный сон
Былых времен
Ночь хоронит.
Томлюсь в слезах,
О ясных днях
Память стонет.
Душой с тобой,
О, ветер злой,
Я, усталый.
Мои мечты
Уносишь ты,
Лист увялый.
Нас было два брата — мы вместе росли —
И жалкую младость в нужде провели…
Но алчная страсть овладела душой,
И вместе мы вышли на первый разбой.
Курган серебрился при ясной луне,
Купец оробелый скакал на коне,
Его мы настигли
И первою кровью умыли кинжал.
Мы к убийству привыкли потом
И стали селеньям ужасны кругом.
В дни весны моей легкой птицею
Жизнь проносится — и украдкою
Озоряюся, как зарницею,
Песней чистою, песней краткою.
Люб душе моей, песнь несложная,
Твой игривый бег, твой летучий бег:
Им смиряется скорбь тревожная,
В нем завет небес, в нем загадка нег.
Усталый день склонился к ночи,
Затихла шумная волна,
Погасло солнце, и над миром
Плывет задумчиво луна.
Долина тихая внимает
Журчанью мирного ручья.
И темный лес, склоняся, дремлет
Под звуки песен соловья.
Внимая песням, с берегами,
Ласкаясь, шепчется река.
И тихо слышится над нею
Веселый шелест тростника.
Контур леса выступает резче.
Вечереет. Начало свежеть.
Запевает девушка-разведчик,
Чтобы не темнело в блиндаже.Милый! Может, песня виновата
В том, что я сегодня не усну?
Словно в песне, мне приказ — на запад,
А тебе — «в другую сторону».За траншеей — вечер деревенский.
Звёзды и ракеты над рекой…
Я грущу сегодня очень женской,
Очень несолдатскою тоской.
Мы родились для страданий,
Но душой в борьбе не пали;
В темной чаще испытаний
Наши песни мы слагали.Сила духа, сила воли
В этой чаще нас спасала;
Но зато душевной боли
Испытали мы немало.На простор из этой чащи
Мы упорно выбивались;
Чем трудней был путь, тем чаще
Наши песни раздавались.Всюду песен этих звуки
Эхо громко откликало,
И с тоскою нашей муке
Человечество внимало.Наши песни — не забава,
Пели мы не от безделья,
В них святая наша слава,
Наше горе и веселье.В этих песнях миллионы
Мук душевных мы считаем,
Наши песни, наши стоны
Мы счастливым завещаем.
Верно, певец, ты порою свои недопетыя песни
Сызнова хочешь начать, с думою грустной о них?
Правда, не спеты оне; но в душе не звучали ль, живыя?
Те пожалей, что могли б, но не запели в тебе.
Лучше ж—и их позабудь ты, счастливый душою певучей:
Жалок один лишь удел—душ от рожденья немых.
Детка, хочешь видеть Рай?
Все забудь и засыпай.
Лишь храни мечту свою,
Баю-баюшки-баю.
Ты устала, отдохни,
В Небе светятся огни.
И лампадка говорит:
Спи, малютка, Небо спит.
Баю-баю-баю-бай,
Потихоньку засыпай,
Что увидишь ты во сне,
Расскажи поутру мне.
Ты увидишь светлый Рай,
В нем цветы себе сбирай.
Будем вместе мы в Раю,
Баю-баюшки-баю.
Ещё не спел я главной песни,
Хотя прошло немало лет.
И я взошёл на ту из лестниц,
Откуда дальше хода нет.
Успею или не успею
Открыться людям до конца?
Чтоб рядом с песнею моею
Добрели взгляды и сердца.
«Успеешь…—
шелестят страницы. —
И не казнись пустой виной…»
Быть может, что-нибудь
Продлится
В душе людей,
Воспетых мной?
Заревел голодный лев,
И на месяц волк завыл;
День с трудом преодолев,
Бедный пахарь опочил.
Угли гаснут на костре,
Дико филин прокричал
И больному на одре
Скорый саван провещал.
Все кладбища, сей порой,
Из зияющих гробов,
В сумрак месяца сырой
Высылают мертвецов!..
Только встречу улыбку твою
Или взгляд уловлю твой отрадный, —
Не тебе песнь любви я пою,
А твоей красоте ненаглядной.Про певца по зарям говорят,
Будто розу влюбленную трелью
Восхвалять неумолчно он рад
Над душистой ее колыбелью.Но безмолвствует, пышно чиста,
Молодая владычица сада:
Только песне нужна красота,
Красоте же и песен не надо.
Спи, царевна! Уж в долине
Колокол затих,
Уж коснулся сумрак синий
Башмачков твоих.
Чуть колышутся берёзы,
Ветерок свежей.
Ты во сне увидишь слёзы
Брошенных пажей.
Тронет землю лёгким взмахом
Трепетный плюмаж.
Обо всём шепнёт со страхом
Непокорный паж.
Будут споры… и уступки,
(Ах, нельзя без них!)
И коснутся чьи-то губки
Башмачков твоих.
Солнечно-нежные губки
Слушали песню в крови —
Звук вдохновенный, но хрупкий,
Как одуванчик любви…
Ныне, когда налетает
Времени ветреный дух,
Вдруг одуванчик теряет
Весь свой серебряный пух…
Бледные нежные губки!..
Мало я чувствовал их!..
Мало я знал этих хрупких
Песней в крови молодых…