Деятели спорта и культуры,
Разрешите новшество внедрить:
Поменять фигуры на шампуры,
Чтоб не сразу сильно перепить! В тупике пока что только шашки —
В шахматах есть новые пути:
Первым долгом можно без затяжки
Заменить все пешки на рюмашки,
Габариты — грамм по тридцати.
Три друга обнялись при встрече,
Входя в какой-то магазин.
«Теперь пойдут иные речи!» —
Заметил весело один.
— Теперь нас ждут простор и слава! —
Другой восторженно сказал,
А третий посмотрел лукаво
И головою покачал!
В кипеньи нежности сердечной
Ты жизнью друга назвала;
Привет бесценный, если б вечно
Живая молодость цвела.
К могиле все летит стрелою;
И ты, меня лаская вновь,
Зови не жизнью, а душою,
Бессмертной, как моя любовь.
Покорив мое ты серце,
Перестань его язвити;
Грудь мою прелестнымь видом,
Ты изранила довольно;
Не пора ль мое мученье
Окончати дорогая,
Не пора ли дорогая,
Умножать мою надежду;
Обещай мне зделать радость,
Ту сладчайшу зделать радость,
Всею мыслию которой,
Всеми чувствами желаю.
Оседлаю коня,
Коня быстрого,
Я помчусь, полечу
Легче сокола.
Чрез поля, за моря,
В дальню сторону —
Догоню, ворочу
Мою молодость!
Приберусь и явлюсь
Прежним молодцем,
И приглянусь опять
Красным девицам!
Но, увы, нет дорог
К невозвратному!
Никогда не взойдет
Солнце с запада!
Сейчас только песни звучали
В саду над уснувшей рекой
И светлые звуки бежали
В погоню за светлой волной.
И там, где высокие ели
Беседкой сплелись над столом,
Беспечные гости сидели
Веселым и шумным кружком.
И вдруг всё уснуло глубоко,
Задумалась ночь над землей,
И в сад я схожу одиноко
И тихо брожу над рекой.
Старую песню мне сердце поет,
Старые сны предо мной воскресают,
Где-то далеко цветы расцветают,
Голос волшебный звучит и зовет.
Чудная сказка жива предо мной,
В сказку ту снова я верю невольно…
Сердцу так сладко, и сердцу так больно…
На душу веет нездешней весной.
Полно! Прислушайся к песне...
Может быть, в душу твою
Ласковых звуков порядок
Мирную пустит струю.
Может быть, если смиришься,
Будет покой тебе дан,
Если вышучивать бросишь
Жгучесть печалей и ран.
Мало ль, что есть... Нерушима
Общая людям стезя:
В жизни людской — как и в песне —
Выкинуть слова нельзя!
Канарейка корм клевала
В клетке ивовых ветвей,
Звонко песни распевала,
Песни вольности своей.
Вечно пленницу тревожит
Мутный сон счастливых дней —
И понять она не может
Странной участи своей.
Запоет она в неволе
Песни вольности своей:
Зелень рощи, свежесть поля,
Остров дальний — снятся ей.
Голубонько, доню!
Чому ты не любиш
Мене, козачёнка,
Мене молодого?
Хиба ж ты иного
Вже парубка маеш;
Хиба ж ты другого,
Серденько, бажаеш?
Иль чим, моё сердце,
Тебе не влюбився,
Хиба моя бледность
Тебе так лякае?
Голубонько, доню!
Тебе душче того,
Шо в золоти ходит.
Мы расстались у быстрой речки.
Ты ушёл и пропал вдали.
Долго-долго в траве кузнечики
Разговоры со мной вели.Затерялись в полях гармони —
Их до зорьки не отыскать,
Лишь одна я, видать, в районе
Разучилася целовать.Ну зачем я из дома вышла?
Я гармоням в ответ молчу.
Коль гармони твоей не слышно,
Я и слушать их не хочу.
Мы больше не увидимся —
прощай, улыбнись…
Скажи, не в обиде ты
на быстрые дни?.. Прошли, прошли — не мимо ли,
как сквозняки по комнате,
как тростниковый стон……Не вспомнишь
как любимую,
не вспомни — как знакомую,
а вспомни как сон… Мои шальные песенки,
да косы на ветру,
к сеновалу лесенку,
дрожь поутру…
Дон могучий, Дон широкий
Томно-синею водой
По степи бежит далекой,
Блещет яркою струей.
И, журча, катятся воды,
И валы о берег бьют,
И о днях былой свободы
Песни смелые поют.
Все поют! О буйной воле,
О наездах казаков,
О пирах, о тяжкой доле,
О бряцании оков…
Все поют! И песню эту
Кто душой своей поймет,
Пусть несет ее по свету,
Пусть, как Дон, ее поет!
Я читаю книгу песен,
«Рай любви — змея любовь» —
Ничего не понимаю —
Перечитываю вновь.
Что со мной! — с невольным страхом
В душу крадется тоска…
Словно книгу заслонила
Чья-то мертвая рука —
Словно чья-то тень поникла
За плечом — ив тишине
Тихо плачет — тихо дышит
И дышать мешает мне.
Словно эту книгу песен
Прочитать хотят со мной
Потухающие очи
С накипевшею слезой.
Глухая полночь. Цепененье
На душу сонную легло.
Напрасно жажду вдохновенья —
Не бьется мертвое крыло.
Кругом глубокий мрак. Я плачу,
Зову мои родные сны,
Слагаю песни наудачу,
Но песни бледны и больны.
О, в эти тяжкие мгновенья
Я вижу, что? мне жизнь сулит,
Что крыл грядущее биенье —
Печаль, не песни породит.20 августа 1899
Был старый король… (эту песню
Я, други, слыхал встарину)
Седой, и с остылой душою,
Он взял молодую жену.
Был паж с голубыми глазами,
Исполнен отваги и сил;
Он шелковый шлейф королевы,
Прекрасной и юной носил.
Докончить ли старую песню?
Звучит так уныло она…
Друг друга они полюбили,
И смерть им была суждена.
О подснежниках синеньких,
Первых вешних цветах,
Песню, сердце, ты выкинь-ка
Чтоб звучала в устах!
О бокальчатых ландышах,
Ожемчуживших мох,
В юность давнюю канувших,
Вновь струящих свой вздох.
О фиалочках северных,
Лиловатых слегка,
Запах чей неуверенный
Пьем на скате леска.
О жасмине, клубникою
Полыхающем нам
В мае ночь светлоликую
По окрестным садам.
И о бархатном ирисе,
Чья окраска чиста,
Песню, сердце, ты выброси
Нам скорей на уста!
6
Что ты, Машенька, призадумалась?
Что, голубушка, пригорюнилась?
Ах! пришла пора тебе, Машенька,
Пора бросить житье девичье,
Расплести свои косы черные,
Дом покинуть родного батюшки!
Не за тем ли ты пригорнюнилась?
Не на то ли, свет, призадумалась?
Очнись, как хочешь, но очнись во мне —
в холодной, онемевшей глубине.
Я не мечтаю — вымолить слова.
Но дай мне знак, что ты еще жива.
Я не прошу надолго — хоть на миг.
Хотя б не стих, а только вздох и крик.
Хотя бы шепот только или стон.
Хотя б цепей твоих негромкий звон.
Коль я добрая девица,
Любит маменька меня;
Если прясть я мастерица,
Я любезна для нея.Шью когда, вяжу, читаю,
Это нравится всё ей;
Что прикажет, исполняю
Волею всегда своей.И она мне позволяет
Дни в весельи проводить,
Петь, играть не запрещает,
Резвою и милой быть.
Разлучаясь с девой милой,
Друг, ты клялся мне любить!..
Уезжая в край постылый,
Клятву данную хранить!..
Там, за Данией счастливой,
Берега твои во мгле…
Вал сердитый, говорливый
Моет слезы на скале…
Милый воин не вернется,
Весь одетый в серебро…
В гробе тяжко всколыхнется
Бант и черное перо…
Чучело перепелки
стоит на каминной полке.
Старые часы, правильно стрекоча,
радуют ввечеру смятые перепонки.
Дерево за окном — пасмурная свеча.
Море четвертый день глухо гудит у дамбы.
Отложи свою книгу, возьми иглу;
штопай мое белье, не зажигая лампы:
от золота волос
светло в углу.
Что растет на елке?
Шишки да иголки.
Разноцветные шары
Не растут на елке.
Не растут на елке
Пряники и флаги,
Не растут орехи
В золотой бумаге.
Эти флаги и шары
Выросли сегодня
Для советской детворы
В праздник новогодний.
В городах страны моей,
В селах и поселках
Столько выросло огней
На веселых елках!
Кто в службе знает лишь расчет
И служит напоказ, —
Сбежит, как только дождь пойдет,
И в бурю бросит нас.
Я остаюсь, дурак, все тут,
А умники ушли.
За глупых умники идут,
Но шут — не плут, ни-ни.
«Споет ли мне песню веселую скальд?»
Спросил, озираясь, могучий Освальд.
И скальд выступает на царскую речь,
Подмышкою арфа, на поясе меч.«Три песни я знаю: в одной старина!
Тобою, могучий, забыта она;
Ты сам ее в лесе дремучем сложил;
Та песня: отца моего ты убил.Есть песня другая: ужасна она;
И мною под бурей ночной сложена;
Пою ее ранней и поздней порой;
И песня та: бейся, убийца, со мной!»Он в сторону арфу и меч наголо;
И бешенство грозные лица зажгло;
Запрыгали искры по звонким мечам —
И рухнул Освальд — голова пополам.«Раздайся ж, последняя песня моя;
Ту песню и утром и вечером я
Греметь не устану пред девой любви;
Та песня: убийца повержен в крови».
Простая песня, грусть простая,
меж дальних веток блеск реки,
жужжат так густо, пролетая,
большие майские жуки.Закатов поздних несказанно
люблю алеющую лень…
Благоуханна и туманна,
как вечер выцветший, сирень.Ночь осторожна, месяц скромен,
проснулся филин, луг росист.
Берёз прелестных четко-тёмен
на светлом небе каждый лист.Как жемчуг в раковине алой,
мелькает месяц вдалеке,
и веет радостью бывалой
девичья песня на реке.
(Из Шекспира)
ИИ. Песня
Заревел голодный лев,
И на месяц волк завыл;
День с трудом преодолев,
Бедный пахарь опочил.
Угли гаснут на костре,
Дико филин прокричал
И больному на одре
Скорый саван провещал.
Все кладбища, сей порой,
Из зияющих гробов,
В сумрак месяца сырой
Высылают мертвецов!..
Мне вечор, младой, скучен терем был,
Темен свет-ночник, страшен Спасов Лик.
Вотчим-батюшка самоцвет укрыл
В кипарисовый дорогой тайник!
А любезный друг далеко, в торгу,
Похваляется для другой конем,
Шубу длинную волочит в снегу,
Светит ей огнем, золотым перстнем.
Светлый призрак дней минувших,
Для чего ты
Пробудил страстей уснувших
И заботы?
Ты питаешь сладострастья
Скоротечность!
Но где взять былое счастье
И беспечность?..
Где вы, дружески обеты
И отвага?
Поглотились бездной Леты
Эти блага!..
Щеки бледностью, хоть молод,
Уж покрылись;
В сердце ненависть и холод
Водворились!
Горьких глаз твоих колдовство,
Как болезнь из меня выходит.
Возле имени твоего
Чуда в сердце не происходит.
Я прошел твою ворожбу
По своей, не по чьей-то воле.
Поменяли мою судьбу,
Как кассету в магнитофоне.
Доиграли мы до конца.
Перематывать — смыслы нету.
Тихий свет твоего лица
Лег печалью на ту кассету.
Не зря лягушата сидят —
Посажены дом сторожить,
А главный вопрос лягушат:
Впустить — не впустить? А если рискнуть, а если впустить,
То — выпустить ли обратно?
Вопрос посложнее, чем «быть иль не быть?»,
Решают лягушата.Как видите, трудно, ква-ква:
Слова, слова, слова!
Вопрос этот главный решат
Достойные из лягушат.
Вот они — белые звуки
Девственно-горних селений…
Девушки бледные руки,
Белые сказки забвений…
Медленно шла от вечерни,
Полная думы вчерашней…
У колокольни вечерней
Таяли белые башни…
Белые башни уплыли,
Небо горит на рассвете.
Песню цветы разбудили —
Песню о белом расцвете…5 апреля 190
3.
Пасха
Три женщины, грязные, пьяные,
Обнявшись, идут и шатаются.
Дрожат колокольни туманные,
Кресты у церквей наклоняются.Заслышавши речи бессвязные,
На хриплые песни похожие,
Смеются извозчики праздные,
Сторонятся грубо прохожие.Идут они, грязные, пьяные,
Поют свои песни, ругаются…
И горестно церкви туманные
Пред ними крестами склоняются.
От любви твоей загадочной,
Как от боли, в крик кричу,
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу.
Новых песен не насвистывай,
Песней долго ль обмануть,
Но когти, когти неистовей
Мне чахоточную грудь,
Чтобы кровь из горла хлынула
Поскорее на постель,
Чтобы смерть из сердца вынула
Навсегда проклятый хмель.
Кто за покалом не поет,
Тому не полная отрада:
Бог песен богу винограда
Восторги новые дает.Слова святые: пей и пой!
Необходимы для пирушки.
Друзья! где арфа подле кружки,
Там бога два — и пир двойной! Так ночью краше небеса
При ярком месяца сиянье;
Так в миловидном одеянье,
Очаровательней краса.Кто за покалом не поет,
Тому не полная отрада:
Бог песен богу винограда
Восторги новые дает!