Когда был обвинен старицкий воевода,
Что, гордый знатностью и древностию рода,
Присвоить он себе мечтает царский сан,
Предстать ему велел пред очи Иоанн.
И осужденному поднес венец богатый,
И ризою облек из жемчуга и злата,
И бармы возложил, и сам на свой престол
По шелковым коврам виновного возвел.
И, взор пред ним склонив, он пал среди палаты,
И, в землю кланяясь с покорностью трикраты,
Радушно рабствует поэту
Животворящая мечта;
Его любовному привету
Не веруй, дева-красота! —
Раздумье лени или скуки,
Пустую смесь обычных снов
Он рядит в сладостные звуки, -
В музыку мыслей и стихов; —
А ты, мой чистый ангел рая,
Ты примешь, очи потупляя,
Великой мукой крестной
Томился Царь Небесный,
Струилась кровь из ран,
И на Христовы очи,
Предвестник смертной ночи,
Всходил густой туман.
Архистратиг великий,
Незрим толпою дикой,
Предстал Царю царей,
И ужасом томимы
Только забелели поутру окошки,
Мне метнулись в очи пакостные хари.
На конце тесемки профиль дикой кошки,
Тупоносой, хищной и щекатой твари.
Хвост, копытца, рожки мреют на комоде.
Смутен зыбкий очерк молодого черта.
Нарядился бедный по последней моде,
И цветок алеет в сюртуке у борта.
Тих и мрачен в час печали,
Я в лицо тебе гляжу
И на памяти скрижали
Образ твой перевожу.
Изучаю голос речи,
Мысль очей хочу понять,
Чтоб, грустя, до новой встречи
Их в душе не затерять.
Посмотри, мой друг, серьезно,
Взор улыбкой засвети,
O lacrimarum fons…
GrayЛюблю, друзья, ласкать очами
Иль пурпур искрометных вин,
Или плодов между листами
Благоухающий рубин.
Люблю смотреть, когда созданье
Как бы погружено в весне,
И мир заснул в благоуханье
И улыбается во сне!..
Люблю, когда лицо прекрасной
Как могущественна сила
Черных глаз твоих, Адель!
В них бесстрастия могила
И блаженства колыбель.
Очи, очи — оболщенье!
Как чудесно вы могли
Дать небесное значенье
Цвету скорбному земли! Прочь, с лазурными глазами
Дева-ангел. Ярче дня
Ты блестишь, но у меня
Утратив то, что было мило,
Напрасно вновь к себе зову;
Напрасно тень подруги милой
Хочу я видеть наяву.
Теперь с тобой одно свиданье
Какой ценою б ни купил;
Я за твое существованье
Земною б жизнью заплатил!
Плачте вы печальны очи, бедно сердце унывай,
И веселые минуты дней прошедших забывай,
Коль драгая изменила; все противно стало мне,
Все противно, что ни вижу в сей приятной стороне.
О прекрасные долины и зеленые луга,
Воды чистых сих потоков и крутые берега!
Вы уже не милы стали, я уже от вас бегу,
Но нигде от сей печали я сокрыться не могу.
С.Э. Тот — вздохом взлелеянный,
Те — жестоки и смуглы.
Залетного лебедя
Не обижают орлы.К орлам — не по записи:
Кто залетел — тот и брат!
Вольна наша трапеза,
Дик новогодний обряд.Гуляй, пока хочется,
В гостях у орла!
Мы — вольные летчики,
Наш знак — два крыла! Под гулкими сводами
В морозной мгле, как око сычье,
Луна-дозорщица глядит;
Какое светлое величье
В природе мертвенной сквозит.
Как будто в поле, мглой обятом,
Для правых подвигов и сил,
Под сребротканым, снежным платом
Прекрасный витязь опочил.
Плачьте вы смущенны очи,
Бедно сердце унывай,
И веселые минуты,
В дни прошедши забывай.
Коль драгая изменила,
Все противно стало мне,
Все противно, что ни вижу
В сей приятной стороне.
О прекрасные долины
Живописец знаменитый!
Нарисуй мою подругу,
Нет ее теперь со мною,
Нарисуй ее, художник,
Как тебе я опишу.
Прежде дай ты волосам
Нежный глянец, темный блеск,
И, когда позволит воск,
Пусть они благоухают.
И от розовых ланит
У тебя венец златой,
У тебя в глазах — лазурь.
Над глубокою водой
Ты дышал рожденьем бурь.
У тебя венец златой,
Очи — светлый изумруд.
В сердце — пламень молодой,
В мыслях — горлицы поют.
Взгляните. Как вьется, резва и пышна,
Прелестница шумного света.
Как носится пламенным вихрем она
По бальным раскатам паркета.
Владычицу мира и мира кумир —
Опасной кокеткой зовет ее мир.
В ней слито блистанье нескромного дня
С заманчивой негою ночи;
Для жадных очей не жалеют огня
Ее огнестрельные очи;
Улеглась моя былая рана —
Пьяный бред не гложет сердце мне.
Синими цветами Тегерана
Я лечу их нынче в чайхане.
Сам чайханщик с круглыми плечами,
Чтобы славилась пред русским чайхана,
Угощает меня красным чаем
Вместо крепкой водки и вина.
Как очаровывает взоры
Востока чистая краса,
Сияя розами Авроры!
Быть может, эти небеса
Не целый день проторжествуют;
Быть может, мрак застигнет их
И ураганы добушуют
До сводов, вечно голубых!
Но любит тихое мечтанье
В цветы надежду убирать
Тайну сердца невозможно,
Кто скрывает, угадать,
Кто бы как от любопытства,
Ни старался рассуждать.
Очи скоро разбредутся,
Естьли дать им полну власть,
И откроют против воли,
Всем наченьшуюся страсть.
Я люблю и признаваюсь,
Как ландыш под серпом убийственным жнеца
Склоняет голову и вянет,
Так я в болезни ждал безвременно конца,
И думал: Парки час настанет.
Уж очи покрывал Эреба мрак густой,
Уж сердце медленнее билось:
Я вянул, исчезал, и жизни молодой,
Казалось, солнце закатилось.
Но ты приближилась, о, жизнь души моей
И алых уст твоих дыханье,
Всякий раз, как под буркой порою ночной
Безпробудно я сплю до звезды заревой,
Три видения райских слетают ко мне,
Три красавицы чудных я вижу во сне.
Как у первой красавицы очи блестят,
Так и звезды во мраке ночном не горят.
У второй, как поднимет ресницы свои,
Мне ночь сковала очи,
Уста свинец сковал;
С разбитым лбом и сердцем
В могиле я лежал.
И долго ли — не знаю —
Лежал я в тяжком сне,
И вдруг проснулся — слышу:
Стучатся в гроб ко мне.
Зачем задумчивых очей
С меня, красавица, не сводишь?
Зачем огнем твоих речей
Тоску на душу мне наводишь?
Не припадай ко мне на грудь
В порывах милого забвенья, —
Ты ничего в меня вдохнуть
Не можешь, кроме сожаленья!
Меня не в силах воспалить
Твои горячие лобзанья,
Страстное тело, звездное тело, звездное тело,
астральное,
Где же ты было? Чем ты горело? Что ж ты такое
печальное.
Звездное тело, с кем целовалось? Где лепестки
сладострастные?
Море шумело, Солнце смеялось, искристы полосы
властные.
Спи в колыбели нарядной,
Весь в кружевах и шелку,
Спи, мой сынок ненаглядный,
В теплом своем уголку! В тихом безмолвии ночи
С образа, в грусти святой,
Божией Матери очи
Кротко следят за тобой.Сколько участья во взоре
Этих печальных очей!
Словно им ведомо горе
Будущей жизни твоей.Быстро крылатое время,
В очарованье русского пейзажа
Есть подлинная радость, но она
Открыта не для каждого и даже
Не каждому художнику видна.
С утра обремененная работой,
Трудом лесов, заботами полей,
Природа смотрит как бы с неохотой
На нас, не очарованных людей.
И лишь когда за темной чащей леса
Вечерний луч таинственно блеснет,
Придет пора преображенья,
Конец житейского пути,
Предсмертной муки приближенье
Заслышу в ноющей груди,
И снидет ангел к изголовью,
Крестом трикраты осеня,
С неизъяснимою любовью
И грустью взглянет на меня;
Опустит очи и чуть внятно,
Тоскливо скажет: «Решено!
В чугун печальный сторож бьёт,
Один я внемлю. Глухо лают
Вдали собаки. Мрачен свод
Небес, и тучи пробегают
Одна безмолвно за другой,
Сливаясь под ночною мглой.
Колеблет ветер влажный, душный
Верхи дерев, и с воем он
Стучит в оконницы. Мне скушно,
Мне тяжко бденье, страшен сон;
Ты светел в буре мировой.
Пока печаль тебя не жалит.
Она десницей роковой
В темь изначальную провалит.
Веселье хмельное пьяно.
Всё мнится что восторг пронижет.
Гортань прохладное вино
Огнистою струею лижет.
Испил: — и брызнувший угар
Похмельем пенистым пылится.
Та, что любит эти горы,
Та, что видит эти волны
И спасает в бурю челны
Этих бедных рыбаков, —
От земного праха взоры
Мне омыла ливнем струйным,
Осушила ветром буйным,
Весть прислала с облаков.В небе радуга сомкнулась
Меж пучиной и стремниной.
Мрачный пурпур за долиной
(Татьяне Дмитриевне)
Да, как святыню, берегу я
Сей перстень, данный мне тобой
За жар и силу поцелуя,
Тебя сливавшего со мной.
В тот час (забудь меня Камена,
Когда его забуду я!)
Как на твои склонясь колена,
Глава покоилась моя,
Любовны мысли открывает
Смущенный взор мой ясно,
И страсть жестоку извещает
К тебе мой дух всечасно,
Красу твоих очей.
Следы твои когда считаю,
Я стон стократно испускаю
К тебе, душе моей.
Ты зришь меня хоть в сем стенанье,
Как эта ночь, стыдлив и томен
Очаровательный твой взор;
Как эта ночь, прелестно темен
С тобою нежный разговор;
Ты вся мила, ты вся прекрасна!
Как пламенны твои уста!
Как безгранично сладострастна
Твоих объятий полнота! Но успокойся, дева ночи!
Спусти завистливый покров,
Сокрой твои уста и очи
Прекратим эти речи на миг,
пусть и дождь свое слово промолвит
и средь тутовых веток немых
очи дремлющей птицы промоет.Где-то рядом, у глаз и у щек,
драгоценный узор уже соткан-
шелкопряды мотают свой шелк
на запястья верийским красоткам.Вся дрожит золотая блесна,
и по милости этой погоды
так далекая юность близка,
так свежо ощущенье свободы.О, ходить, как я хаживал, впредь
ГолосТо не ели, не тонкие ели
На закате подъемлют кресты,
То в дали снеговой заалели
Мои нежные, милый, персты.
Унесенная белой метелью
В глубину, в бездыханность мою, —
Вот я вновь над твоею постелью
Наклонилась, дышу, узнаю…
Я сквозь ночи, сквозь долгие ночи,
Я сквозь темные ночи — в венце.
Три души блуждали, вольныя от жизни,
В радости эѳирной неземных пространств.
Там, где нет, не будет места укоризне,
Там, в неизреченном, средь живых убранств.
Средь живущих вечно, межь всегда-живого,
Три души блуждали, и спустились вниз.
Предземное царство было им так ново,
Три свечи на Небе новыя зажглись.