Здесь на земле цветок лишь миг блистает
И пенье птиц так умолкает скоро, —
В моих мечтах — весна не отцветает
И вечны светлых песен хоры.
Здесь на земле, где все так пусто, тленно,
Проходит страсть, сердца на миг волнуя, —
В моих мечтах — царит любовь бессменно
И звук отрадный поцелуя.
Здеcь на земле, в томительной пустыне,
Над дружбой, над любовью плачут страстно, —
В моих мечтах — они, как две богини,
Всегда смеются тихо, ясно.
На горячем песке, пред ленивым прибоем,
Ты легла; ты одна; ты обласкана зноем.
Над тобой небеса от лучей побледнели.
Тихо миги проходят без цели, без цели.
За тобой на откосе спокойные сосны.
Были осени, зимы, и вёсны, и вёсны…
Море мирно подходит с ленивым прибоем.
Этим морем, мгновеньем, покоем и зноем
Хорошо упиваться без дум, без загадок.
Час дремотный на взморье так сладок, так сладок.
Быть как волны, как солнце, как миги, как вёсны…
Полдень жжет, море вкрадчиво, пламенны сосны,
Небеса в высоте от лучей побледнели…
Жизнь неслышно проходит, без цели, без цели…
На горах розовеют снега,
Я грущу с каждым мигом сильней,
Для кого я сбирал жемчуга
В зеленеющей бездне морей?! Для тебя ли? Но ты умерла,
Стала девой таинственных стран,
Над тобою огнистая мгла,
Над тобою лучистый туман.Ты теперь безмятежнее дня,
Белоснежней его облаков,
Ты теперь не захочешь меня,
Не захочешь моих жемчугов.Но за гранями многих пространств,
Где сияешь ты белой звездой,
В красоте жемчуговых убранств,
Как жених, я явлюсь пред тобой.Расскажу о безумной борьбе,
О цветах, обагренных в крови,
Расскажу о тебе и себе,
И о нашей жестокой любви.И на миг, забывая покой,
Ты припомнишь закат и снега,
И невинной, прозрачной слезой
Ты унизишь мои жемчуга.
Пусть мчитесь вы, как я, покорны мигу,
Рабы, как я, мне прирожденных числ,
Но лишь взгляну на огненную книгу,
Не численный я в ней читаю смысл.В венцах, лучах, алмазах, как калифы,
Излишние средь жалких нужд земных,
Незыблемой мечты иероглифы,
Вы говорите: «Вечность — мы, ты — миг.Нам нет числа. Напрасно мыслью жадной
Ты думы вечной догоняешь тень;
Мы здесь горим, чтоб в сумрак непроглядный
К тебе просился беззакатный день.Вот почему, когда дышать так трудно,
Тебе отрадно так поднять чело
С лица земли, где все темно и скудно,
К нам, в нашу глубь, где пышно и светло».
Геймдаль искал родник божественный.
Геймдаль, ты мудрости алкал —
И вот настал твой час торжественный
В лесах, среди гранитных скал.
Они молчат, леса полночные,
Ручьи, журча, едва текут,
И звезды поздние, восточные
Их вещий говор стерегут.
И шлем ты снял — и холод счастия
По волосам твоим прошел:
Миг обрученья, миг причастия
Как смерть был сладок и тяжел.
Теперь ты мудр. Ты жаждал знания
И все забыл. Велик и прост,
Ты слышишь мхов произрастание
И дрожь земли при свете звезд.
Не шествия, где в гул гудят знамена,
Не праздник рамп, не храмовой хорал, —
Туда, в провал, из правды современной,
С морского дна излюбленный коралл;
Нет! — милые обличья жизни нежной:
Вдвоем над Гете светом тень спугнуть,
Вдохнуть вдвоем с созвездий иней снежный,
У ног любимых ботик застегнуть;
Лишь миги, те, — сознанья соль живая, —
Что пресный ключ включают в океан,
И жгут из мглы дней и надежд, всплывая, —
Киприды лик, весь пеной осиян;
И там, за гранью памятей и пеней,
Впивая в я не взором кругозор,
Не вопль вражды, не прелесть песнопений,
Победный терн иль лавровый позор,
Но час, где ночь, где за стеклом бесцветным
С промерзлых камней оклики колес,
Где узость плеч под простыней, в заветном
Последнем споре под наитьем слез.
Настали дни печальные, как воды
В наполненном пруду под сенью ив.
Я вдаль иду один, и дни, как годы,
Растут в числе, растут, нас разделив.
Я вдаль иду один. Воспоминанья
Как будто тянут сотни жадных рук.
Лишь оглянусь, их нет. Столпились зданья
На мировом пути; светло вокруг.
Закрыв глаза, забудусь. Вспоминаю
Молчанье, лампы свет и груды книг…
Я вновь с тобой! Я лгу! Смеюсь! Желаю!
На миг я дрожью воскрешаю миг.
Откуда эта власть живых желаний?
О, страсть! — перед тобой стою я, как боец,
Толпа со мной идет ущельем зданий,
Но ей незрим палящий мой венец.
Сентябрь 1900
Над ними древность простирает длани,
Им светит рок сияньем вещих глаз,
Их каждый миг — мучительный экстаз.
Вы перед ними — щепки в океане!
Для них любовь — минутный луч в тумане,
Единый свет немеркнущий — для вас.
Вы лишь в любви таинственно-богаты,
В ней все: пожар и голубые льды,
Последний луч и первый луч звезды,
Все ручейки, все травы, все закаты!..
— Над ними лик склоняется Гекаты,
Им лунной Греции цветут сады…
Они покой находят в Гераклите,
Орфея тень им зажигает взор…
А что у вас? Один венчальный флер!
Вяжите крепче золотые нити
И каждый миг молитвенно стелите
Свою любовь, как маленький ковер!
Вырастает дума, словно дерево,
Вроет в сердце корни глубокие,
По поднебесью ветвями раскинется,
Задрожит, зашумит тучей листиев.
Сердце знает ту думу крепкую,
Что оно взрастило, взлелеяло,
Разум сможет ту думу окинути,
Сможет слово ту думу высказать.
А какая-то другая думушка,
Что ни высказать, ни вымерить,
Ни обнять умом, ни окинути?
Промелькнет она без образа,
Вспыхнет дальнею зарницею,
Озарит на миг душу темную,
Много вспомнится забытого,
Много смутного, непонятного
В миг тот ясно сердцу скажется;
А рванешься за ней, погонишься —
Только очи ее и видели,
Только сердце ее и чуяло!
Не поймать на лету ветра буйного,
Тень от облака летучего
Не прибить гвоздем ко сырой земле.
Есть страшный миг, когда окончив резко ласку
Любовник вдруг измяк и валится ничком…
И только сердце бьется (колокол на Пасху)
Да усталь ниже глаз чернит карандашом.И складки сбитых простынь смотрят слишком грубо
(Морщины всезнающего мертвеца).
Напрасно женщина еще шевелит губы!
(Заплаты красные измятого лица!)Как спичку на ветру, ее прикрыв рукою,
Она любовника вблизи грудей хранит,
Но, как поэт над конченной, удавшейся строкою,
Он знает только стыд,
Счастливый краткий стыд! Ах! Этот жуткий миг придуман Богом гневным,
Его он пережил воскресною порой,
Когда насквозь вспотев в хотеньи шестидневном
Он землю томную увидел пред собой…
Наискось, вдоль, поперечниками
Перечеркнуты годы в былом, —
Ландкарта с мелкими реченьками,
Сарай, где хлам и лом.
Там — утро, в углу, искалеченное;
Там — вечер, убог и хром;
Вот — мечта, чуть цела, приналечь на нее,
Облетит прогорелым костром.
Цели, замыслы, — ржа съедающая
Источила их властный состав,
С дней, растерянных дней, тех, когда еще я
Верил вымыслам, ждать не устав.
И они, и они, в груду скученными,
Ночи клятв, миги ласк, тени губ…
Тлеть в часах беспросветных не скучно ли им,
Как в несметном, метельном снегу?
Конквистадор, зачем я захватываю
Город — миг, клад — часы, год — рубеж?
Над долиною Иосафатовою
Не пропеть пробужденной трубе.
Луна чуть звякала,
А Ингрид плакала:
Ей нездоровилось. Душа болела.
Близка истерика…
Нет дома Эрика…
Кровь гордогневная в щеках алела.
О, совершенное
И неизменное
Блаженство тленное планеты этой!
Не плачь же, гордая,
Будь в горе твердая,
На одиночество свое не сетуй.
Есть тайны в жизни, —
И как их выяснить?..
Ведь не попался король в измене!
Но возмутительно,
Но оскорбительно,
Что разогнул он на миг колени!
Что миги краткие
Не пьет он сладкие
Уста любимые, уйдя куда-то!..
Что есть биение
В разъединении
Что — пусть мгновение! — но вот одна ты!
А жизнь поэзилась:
Ей с детства грезилась
Любовь бессмертная: быть вместе вечно.
Да, в разлучении
Всегда мучение…
О, я сочувствую тебе сердечно!
Да, может быть, в покое счастья нет;
Нужна тревога бурь и суета скитаний,
Чтоб алчущей души унять горячий бред
И миг забвения купить путем страданий!
Но в чем забвение? Не все ли то равно!
Не в том ли мудрости сокрытое искусство —
Забвенье так найти, чтоб, им утомлено,
Не мстило за себя поруганное чувство,
И радость не была б позорно отнята, —
Забудешься ль на миг за вымыслом поэта,
Лобзая ль искренно любимые уста,
Или в сиянии полуночного света
Перед лампадою и образом Христа?..
Решает миг, по предрешает час,
Три дня, неделя, месяцы, и годы.
Художник в миге — взрыв в жерле природы,
Просветный взор вовнутрь Господних глаз.
Поэты. Братья. Увенчали нас
Не люди. Мы древней людей. Мы своды
Иных планет. Мы Духа переходы.
И грань — секунда, там где наш алмаз.
Но если я поэт, да не забуду,
Что в творчестве подземное должно
Вращать, вращать, вращать веретено.
Чтоб вырваться возможно было чуду.
Чтоб дух цветка на версты лился всюду.
Чтоб в душу стих глядел и пал на дно.
Страна, где мчит теченье Енисей,
Где на горах червонного Алтая
Белеют орхидеи, расцветая.
И вольный дух вбираешь грудью всей.
Там есть кабан. Медведь. Стада лосей.
За кабаргой струится мускус, тая.
И льется к Солнцу песня молодая.
И есть поля. Чем хочешь, тем засей.
Там на утес, где чары все не наши,
Не из низин, взошел я, в мир такой,
Что не был смят ничьей еще ногой.
Во влагу, что в природной древней чаше
Мерцала, не смотрел никто другой.
Я заглянул. Тот миг всех мигов краше.
Не плачь, мой друг, о счастьи отлетевшем,
Его, увы, слезами не вернуть!
Оно огням подобно догоревшим,
Тебя на миг, на кроткий миг согревшим —
Прости… забудь…
Забудь о том, как счастие нежданно
Тебя своим коснулося лучом,
И вместо мглы, холодной и туманной,
Повеяло весной благоуханной,
Пахнуло вновь и светом и теплом.
Забудь о том, как жизнь тебе предстала
В красе цветов и звуков и лучей,
Во всей красе былого идеала, —
И сердце вновь собой очаровала
Гармония и взоров и речей.
Забудь, каким страданьем и тоскою
Полна теперь измученная грудь,
Какой пришлось платить тебе ценою
За счастья миг, у жизни взятой с бою!
Забудь, забудь!
СОНЕТ.
Когда в глухой тиши стариннаго музея,
Исполненный на миг несбыточной мечты,
Смотрю на вечныя созданья красоты,
Мне кажется живой немая галлерея.
И пред Мадоннами душой благоговея,
Я вижу много в них священной простоты,
И в книге прошлаго заветные листы
Читаю я один, волнуясь и бледнея.
Так точно близь тебя душою я постиг,
Что можно пережить века в единый миг,
Любить и тосковать, о том сказать не смея,
И выразить всех чувств волшебных не умея,—
Я вечной Красоты в тебе познал родник,
Мечта художника, безмолвная камея.
День бледнеет утомленный,
И бледнеет робкий вечер:
Длится миг смущенной встречи,
Длится миг разлуки томной…
В озаренье светлотенном
Фиолетового неба
Сходит, ясен, отблеск лунный,
И ясней мерцает Веспер,
И всё ближе даль синеет… Гаснут краски, молкнут звуки…
Полугрустен, полусветел,
Мир почил в усталом сердце,
И почило безучастье…
С золотистой лунной лаской
Сходят робкие виденья
Милых дней… с улыбкой бледной.
Влажными глядят очами,
Легкокрылые… и меркнут.Меркнут краски, молкнут звуки…
Но, как дальний город шумный,
Всё звучит в усталом сердце,
Однозвучно-тихо ропщет
День прожитый, день далекий…
Усыпляют, будят звуки
И вливают в сердце горечь
Полусознанной разлуки —
И дрожит, и дремлет сердце…
СОНЕТ
Когда в глухой тиши старинного музея,
Исполненный на миг несбыточной мечты,
Смотрю на вечные созданья красоты,
Мне кажется живой немая галерея.
И пред Мадоннами душой благоговея,
Я вижу много в них священной простоты,
И в книге прошлого заветные листы
Читаю я один, волнуясь и бледнея.
Так точно близ тебя душою я постиг,
Что можно пережить века в единый миг,
Любить и тосковать, о том сказать не смея,
И выразить всех чувств волшебных не умея, —
Я вечной Красоты в тебе познал родник,
Мечта художника, безмолвная камея.
Мы найдем в нашем тереме светлый покой,
Где игрою столетий украшены стены,
Где лишь сказкою, песнею стали измены,
Чтоб за мигом был миг, за восторгом другой.
Я тебе загляну в бесконечную душу,
Ты заглянешь в мою, как взглянула б в окно,
Мы поймем, что слияние нам суждено,
Как не может волна не домчаться на сушу.
Ты мне скажешь: «Мой милый! Наряд приготовь.»
На тебя я надену нетленное платье.
Я тебя заключу — заключаю в обятья,
Мы найдем — мы нашли — в нашем сердце — любовь.
Прости! Увидимся ль мы снова?
И смерть захочет ли свести
Две жертвы жребия земного,
Как знать! Итак, прости, прости!..
Ты дал мне жизнь, но счастья не дал;
Ты сам на свете был гоним,
Ты в людях только зло изведал…
Но понимаем был одним.
И тот один, когда рыдая
Толпа склонялась над тобой,
Стоял, очей не обтирая,
Недвижный, хладный и немой.
И все, не ведая причины,
Винили дерзостно его,
Как будто миг твоей кончины
Был мигом счастья для него.
Но что ему их восклицанья?
Безумцы! Не могли понять,
Что легче плакать, чем страдать
Без всяких признаков страданья.В стихотворении имеется в виду смерть отца Лермонтова. Ю.П. Лермонтов умер 1 октября 1831 г.
Нет отдыха, мой друг, на жизненном пути.
Кто раз пошел тернистою дорогой,
Тому на ней лугов цветущих не найти;
Душе больной, измученной тревогой,
Успокоенье смерть одна лишь может дать.
И глупо и смешно, его от жизни ждать.
В борьбе с людьми, в борьбе с самим собою,
Пройдет твой грустный век; и если из-за туч,
Хотя на миг, — на краткий миг порою,
Тебе живительный проглянет солнца луч;
Забыв, что ждет за ним опять ненастье,
Что горе новое готово впереди —
Благодари судьбу; но более не жди:
Нет продолжительнаго счастья!
Два мертвых Солнца третье породили,
На миг ожив горением в толчке,
И врозь поплыли в Мировой Реке,
Светило-Призрак грезя о Светиле.
Миг встречи их остался в нашей были,
Он явственен в глубоком роднике,
Велит душе знать боль и быть в тоске,
Но чуять в пытке вещий шорох крылий.
О камень камень — пламень. Жизнь горит.
До сердца сердце — боль и счастье встречи.
Любимая! Два Солнца — нам предтечи.
И каждый павший ниц метеорит
Есть звук из мирозданной долгой речи,
Которая нам быть и жить — велит.
Бывает в жизни человека
Один неповторимый миг:
Кто б ни был он, старик, калека,
Как бы свой собственный двойник,
Нечеловечески прекрасен
Тогда стоит он; небеса
Над ним разверсты; воздух ясен;
Уж наплывают чудеса.
Таким тогда он будет снова,
Когда воскреснувшую плоть
Решит во славу Бога-Слова
К небытию призвать Господь.
Волшебница, я не случайно
К следам ступней твоих приник:
Ведь я тебя увидел тайно
В невыразимый этот миг.
Ты розу белую срывала
И наклонялась к розе той,
А небо над тобой сияло,
Твоей залито красотой.
<22 февраля 1917 года>
Повстречались не так, как прощались,
То, что в нас, непостижно другим,
Мы свободно с тобой расставались,
Но сомнением дух наш томим.
Вот, мы скованы мигом одним.
Этот миг отошел безвозвратно,
Как напев, что весной промелькнул,
Как цветок, что расцвел ароматно,
И как луч, что на влаге сверкнул
И на дне, в глубине, утонул.
Этот миг от времен отделился,
Он был первый отмечен тоской,
И восторг его с горечью слился,
— О, обман, для души — дорогой!
Тщетно ждать, что настанет другой.
Если б смерть мою мысли скрывали,
О, уста дорогие, от вас,
Вы отказывать в ней бы не стали,
Вашей влаги вкусивши сейчас,
Умирая, ласкал бы я вас!
Строки
Повстречались не так, как прощались,
То, что в нас, непостижно другим,
Мы свободно с тобой расставались,
Но сомнением дух наш томим.
Вот, мы скованы мигом одним.
Этот миг отошел безвозвратно,
Как напев, что весной промелькнул,
Как цветок, что расцвел ароматно,
И как луч, что на влаге сверкнул
И на дне, в глубине, утонул.
Этот миг от времен отделился,
Он был первый отмечен тоской,
И восторг его с горечью слился,
— О, обман, для души — дорогой!
Тщетно ждать, что настанет другой.
Если б смерть мою мысли скрывали,
О, уста дорогие, от вас,
Вы отказывать в ней бы не стали,
Вашей влаги вкусивши сейчас,
Умирая, ласкал бы я вас!
Что это? Пение, славленье
Счастья всем хором земли,
Облачка в небе курчавленье,
Пташек веселье в дали!
Что это? Таянье, мление
Звуков, цветов и лучей!
Вечное право весеннее
Славит журчаньем ручей.
Как же? Не я ли, раздавленный
Глыбой упавшей скалы,
Странник, друзьями оставленный,
Вестника сумрачной мглы
Ждал; но не образ Меркурия
Грозно сошел с высоты:
Вижу в прозревшей лазури я
Милые чьи-то черты.
Кто ты, безвестная вестница
Тайно наставшей весны?
Фея, богиня, кудесница?
Иль только смутные сны
Нежат пред мигом томительным,
Нас подводящим к концу?
Ты, с удивленьем медлительным,
Клонишься тихо к лицу…
Пение, мление, алые
Светы наполнили храм…
Миг! и уста не усталые
Жадно прижал я к устам!
Моя душа во власти страха
И горькой жалости земной.
Напрасно я бегу от праха —
Я всюду с ним, и он со мной.
Мне в очи смотрит ночь нагая,
Унылая, как темный день.
Лишь тучи, низко набегая,
Дают ей мертвенную тень.
И ветер, встав на миг единый,
Дождем дохнул — и в миг исчез.
Волокна серой паутины
Плывут и тянутся с небес.
Ползут, как дни земных событий,
Однообразны и мутны.
Но сеть из этих легких нитей
Тяжеле смертной пелены.
И в прахе душном, в дыме пыльном,
К последней гибели спеша,
Напрасно в ужасе бессильном
Оковы жизни рвет душа.
А капли тонкие по крыше
Едва стучат, как в робком сне.
Молю вас, капли, тише, тише…
О, тише плачьте обо мне!
Когда сполна исчерпаешь свой день,
Работой и восторгом полноценным.
Отраден вечер с ликом мира тенным,
И входишь сам легко в него, как тень.
Он веселился, рьяный конь-игрень,
Он ржал, звеня копытом, в беге пенном.
Зачем бы в миге стал он мига пленным?
Приди, о Ночь, и мглой меня одень.
Из твоего, ко Дню, я вышел мрака.
Я отхожу с великой простотой,
Как тот закат, что медлит над водой.
Зажглась звезда. От Неба ждал я знака.
Как сладко рдеть и ощущать свой пыл.
Как сладко не жалеть, что ты лишь был.
Единый раз свершилось чудо:
Порвалась связь в волнах времен.
Он был меж нами, и отсюда
Смотрел из мира в вечность он.
Все эти лики, эти звери,
И ангелы, и трубы их
В себе вмещали в полной мере
Грядущее судеб земных.
Но в миг, когда он видел бездны,
Ужели ночь была и час,
И все вращался купол звездный,
И солнца свет краснел и гас?
Иль высшей волей провиденья
Он был исторгнут из времен,
И был мгновеннее мгновенья
Всевидящий, всезрящий сон?
Все было годом или мигом,
Что видел, духом обуян,
И что своим доверил книгам
Последний вестник Иоанн?
Мы в мире времени, — отсюда
Мир первых сущностей незрим.
Единый раз свершилось чудо —
И вскрылась вечность перед ним.
Шумит, гремит дневное море
О неземные берега...
Смеется счастье — плачет горе...
Со звоном меч разит врага...
Грохочет гром в стихийном споре...
Поет свирель у очага...
Взметнув высоко вал свой гневный,
Победный миг, великий миг,
Венчанный волею напевной,
Бросает в воздух гордый крик
О том, что ярко луч полдневный
В него сиянием проник...
За ним, чуть пеня глубь морскую,
Восстал другой, взрывая ил,
И хлынул в глушь береговую
Устало, грузно и без сил, —
Как раб, что ношу роковую
С глухим проклятьем с плеч свалил!
И в каждый миг — лишь с силой разной
Гудит прибой наедине,
То озабоченно, но праздно,
Как сердце темное во сне, —
Поет свой гимн однообразный
Непостижимой Тишине...
Владыка слов небесных, Тот,
Тебя в толпе земной отметил, —
Лишь те часы твой дух живет,
Когда царит Он, — мертв и светел.
Владыка слов небесных, Тот,
Призвал тебя в свой сонм священный:
Храня таинственный черед,
Следишь ты месяц переменный.
Приходит день, приходит миг;
Признав заветные приметы,
Ночному богу тайных книг
Возобновляешь ты обеты.
Приходит день, приходит миг:
Ты в сонме жриц, в нездешнем храме,
Целуешь мертвый, светлый лик
Своими алыми губами.
Ты миру нашему чужда,
Тая ревниво знаки Тота.
И в шуме дня тобой, всегда,
Владеет вещая дремота.
Ты миру нашему чужда,
Где слепо властвует Изида.
Меж нами — вечная вражда,
Меж нами — древняя обида!
Октябрь 1904
Врут про Гамлета,
Что он нерешителен.
Он решителен, груб и умен.
Но когда клинок занесен,
Гамлет медлит быть разрушителем
И глядит в перископ времен.
Не помедлив стреляют злодеи
В сердце Лермонтова или Пушкина.
Не помедлив бьет лейб-гвардеец,
Образцовый, шикарный воин.
Не помедлив бьют браконьеры,
Не жалея, что пуля пущена.
Гамлет медлит,
Глаза прищурив
И нацеливая клинок,
Гамлет медлит.
И этот миг
Удивителен и велик.
Миг молчания, страсти и опыта,
Водопада застывшего миг.
Миг всего, что отринуто, проклято.
И всего, что познал и постиг.
Ах, он знает, что там за портьерою,
Ты, Полоний, плоский хитрец.
Гамлет медлит застывшей пантерою,
Ибо знает законы сердец,
Ибо знает причины и следствия,
Видит даль за ударом клинка,
Смерть Офелии, слабую месть ее, —
Все, что будет потом.
На века.
Бей же, Гамлет! Бей без промашки!
Не жалей загнивших кровей!
Быть — не быть — лепестки ромашки,
Бить так бить! Бей, не робей!
Не от злобы, не от угару,
Не со страху, унявши дрожь, —
Доверяй своему удару,
Даже если себя убьешь!
Ничем не смоешь подписи косой
судьбы на человеческой ладони,
ни грубыми трудами, ни росой
всех аравийских благовоний.Ничем не смоешь взгляда моего,
тобой допущенного на мгновенье.
Не знаешь ты, как страшно волшебство
бесплотного прикосновенья.И в этот миг, пока дышал мой взгляд,
издалека тобою обладавший,
моя мечта была сильней стократ
твоей судьбы, тебя создавшей.Но кто из нас мечтать не приходил
к семейственной и глупой Мона Лизе,
чей глаз, как всякий глаз, составлен был
из света, жилочек и слизи? О, я рифмую радугу и прах.
Прости, прости, что рай я уничтожил,
в двух бархатных и пристальных мирах
единый миг, как бог, я прожил.Да будет так. Не в силах я тебе
открыть, с какою жадностью певучей,
с каким немым доверием судьбе
невыразимой, неминучей — —
На краткий миг пленяет в жизни радость,
Невидимо мелькают счастья дни;
Едва блеснут — и скроются они!
На краткий миг узнал любви я сладость:
О милый друг, тебя уж нет со мной!
Уж он исчез — блаженства сон мгновенной,
И я один, и на груди стесненной
Лежит тоска разлуки годовой.
Где вы, где вы, любви очарованья?
Не вечность ли меж нами протекла?
Ужель на час мне счастьем жизнь была?
Ужель одни остались мне желанья?
Я все имел, лишился вдруг всего;
Едва заснул — исчезло сновиденье.
Одно теперь унылое смущенье
Осталось мне от счастья моего!