Желанье в вечном миг свой сохранить
Дается всем, один горит алмазом,
Другой трудом, благословеньем, сглазом,
Но каждый может лик свой оттенить.
Лишь лености не дай себя склонить,
И острием пройди по цепким связам,
Циклоном дней владеет строгий разум,
Умей огнем наряд свой изменить.
Был самородок в руднике глубоком.
В горнило брошен, изменил свой лик,
И круг искусно скован. Ярким оком
В нем самоцвет колдующий возник.
Так точно, по закону вороженья,
В воде затона ивы отраженье.
В тот миг, когда рукой чужою
Удар нам в сердце нанесен,
Когда чернят нас клеветою
Или клянут со всех сторон —
Мы с негодующим презреньем
Встречаем сделанное зло,
И смело грозным обличеньем
Бросаем в наглое чело!
Но если нам рукой любимой
Терзают сердце — о, тогда,
В немой тоске невыразимой,
Под гнетом скорби и стыда,
Сомкнув уста, сжимая руки,
С смертельным холодом в крови —
Мы молча вынесем все муки
Своей поруганной любви.
1886 г.
Темные тучи по небу ночному
Быстро над снежной поляной клубились,
Грусть навевавшие сердцу больному —
Думы в уме проносились.
Выплыв над степью таинственно белой,
Робко луна из-за туч проглянула;
В сумрачном сердце на миг просветлело,
В сердце надежда блеснула.
Миг незабвенный, как был он недолог —
Света желанного проблеск летучий!
Снова задернулся дымчатый полог,
В сердце и в небе — по-прежнему тучи!
Никнут тени, обессилены;
На стекле светлей извилины;
Мертвой тайны больше нет…
Не безумно, не стремительно, —
Скромно, с нежностью медлительной
В мглу ночную входит свет.
Мгла, в истомном утомлении,
Спорит миг за мигом менее,
Властью ласк побеждена;
Воле дня перерожденного,
Новой жаждой опьяненного,
Отдает свой вздох она.
Над безвольной, над поверженной
День взволнован в страсти сдержанной,
Шепчет вкрадчиво: «Молчи!..»
Полно длить предел обманчивый,
Казнь любовную заканчивай,
Кинь слепительно лучи!
4 сентября 1920
О Майя, о поток химер неуловимых,
Из сердца мечешь ты фонтан живых чудес!
Там наслажденья миг, там горечь слез незримых,
И темный мир души, и яркий блеск небес.
И самые сердца рожденных на мгновенье
В цепи теней твоих, о Майя, только звенья.Миг — и гигантская твоя хоронит тень
В веках прошедшего едва рожденный день
С слезами, воплями и кровью в нежных венах…
Ты молния? Ты сон? Иль ты бессмертья ложь?
О, что ж ты, ветхий мир? Иль то, на что похож,
Ты вихорь призраков, в мелькании забвенных?
Не пугай нас, милый друг,
Гроба близким новосельем:
Право, нам таким бездельем
Заниматься недосуг.
Пусть остылой жизни чашу
Тянет медленно другой;
Мы ж утратим юность нашу
Вместе с жизнью дорогой;
Каждый у своей гробницы
Мы присядем на порог;
У пафосския царицы
Свежий выпросим венок,
Лишний миг у верной лени,
Круговой нальем сосуд —
И толпою наши тени
К тихой Лете убегут.
Смертный миг наш будет светел;
И подруги шалунов
Соберут их легкий пепел
В урны праздные пиров.
Прозрачные, неведомые тени
К Тебе плывут, и с ними Ты плывешь,
В объятия лазурных сновидений,
Невнятных нам, — Себя Ты отдаешь.
Перед Тобой синеют без границы
Моря, поля, и горы, и леса,
Перекликаются в свободной выси птицы,
Встает туман, алеют небеса.
А здесь, внизу, в пыли, в уничиженьи,
Узрев на миг бессмертные черты,
Безвестный раб, исполнен вдохновенья,
Тебя поет. Его не знаешь Ты,
Не отличишь его в толпе народной,
Не наградишь улыбкою его,
Когда вослед взирает, несвободный,
Вкусив на миг бессмертья Твоего.3 июля 1901
Как в знойный день студёная вода,
Как медленные острые лобзанья,
Отрадны в жизни мне мои страданья.
О, если б я могла страдать всегда!
Пускай весь мир падучая звезда,
Пускай на миги горе и желанья —
Одна из всех вновь перешла за грань я —
Мне жизнь милей на миг, чем навсегда.
Я знаю, радость тяжелей печали.
Она веселья мне не принесла.
Страдания для душ колокола:
О вечности твердят, влекут нас в дали…
Страданья бесконечны. Оттого
В них отражённым видом божество.
Свеча погасла, и фитиль дымящий,
Зловонный чад обильно разносящий,
Во мраке красной точкою горит.
В моей душе погасло пламя жизни,
И только искра горькой укоризны
Своей судьбе дымится и чадит.
И реет душный чад воспоминаний
Над головою, полной упований
В дни лучшие на настоящий миг.
И что обманут я мечтой своею,
Что я уже напрасно в мире тлею,
Я только в этот скорбный миг постиг.
О, как волнуюся я мыслию больною,
Что в миг, когда закат так девственно хорош,
Здесь на балконе ты, лицом перед зарею,
Восторга моего, быть может, не поймешь.Внизу померкший сад уснул, — лишь тополь дальный
Всё грезит в вышине, и ставит лист ребром,
И зыблет, уловя денницы блеск прощальный,
И чистым золотом и мелким серебром.И верить хочется, что всё, что так прекрасно,
Так тихо властвует в прозрачный этот миг,
По небу и душе проходит не напрасно,
Как оправдание стремлений роковых.12 августа 1891
Как здесь холодно вечером, в этом безлюдном саду,
У квадратных сугробов так холодно здесь и бездомно.
В дом, которого нет, по ступеням прозрачным взойду
И в незримую дверь постучусь осторожно и скромно.
На пиру невидимок стеклянно звучат голоса,
И ночной разговор убедительно ясен и грустен.
— Я на миг, я на миг, я погреться на четверть часа.
— Ты навек, ты навек, мы тебя никуда не отпустим.
— Ты все снился себе, а теперь ты к нам заживо взят.
Ты навеки проснулся за прочной стеною забвенья.
Ты уже на снежинки, на дымные кольца разъят,
Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.
Сердце бьется ровно, мерно.
Что мне долгие года!
Ведь под аркой на Галерной
Наши тени навсегда.
Сквозь опущенные веки
Вижу, вижу, ты со мной,
И в руке твоей навеки
Нераскрытый веер мой.
Оттого, что стали рядом
Мы в блаженный миг чудес,
В миг, когда на Летним Садом
Месяц розовый воскрес, —
Мне не надо ожиданий
У постылого окна
И томительных свиданий.
Вся любовь утолена.
Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера, —
Над Невою темноводной,
Под улыбкою холодной
Императора Петра.
Я жду призыва, ищу ответа,
Немеет небо, земля в молчаньи,
За желтой нивой — далёко где-то —
На миг проснулось мое воззванье.
Из отголосков далекой речи,
С ночного неба, с полей дремотных,
Всё мнятся тайны грядущей встречи,
Свиданий ясных, но мимолетных.
Я жду — и трепет объемлет новый.
Всё ярче небо, молчанье глуше…
Ночную тайну разрушит слово…
Помилуй, боже, ночные души!
На миг проснулось за нивой, где-то,
Далеким эхом мое воззванье.
Всё жду призыва, ищу ответа,
Но странно длится земли молчанье.7 июля 1901
О, если б сил бездушных злоба
Смягчиться хоть на миг могла,
И ты, о мать, ко мне из гроба
Хотя б на миг один пришла!
Чтоб мог сказать тебе я слово,
Одно лишь слово, — в нем бы слил
Я всё, что сердце жжет сурово,
Всё, что таить нет больше сил,
Всё, чем я пред тобой виновен,
Чем я б тебя утешить мог, —
Нетороплив, немногословен,
Я б у твоих склонился ног.
Приди, — я в слово то волью
Мою тоску, мои страданья,
И стон горячий раскаянья,
И грусть всегдашнюю мою.
Дни благословенные, дни многоотрадные
Промелькнувшей радости,
Снова уловляю я памятию жадною
Нектар вашей сладости.
Вижу ночь весеннюю, пламень, проливаемый
Бледною Дианою,
Вновь иду под яворы, ласково встречаемый
Юною Светланою.
Вижу вновь красавицу совершенства чудного,
Счастьем упоенную,
Словно изумрудами, неба изумрудного
Блеском озаренную.
Слышу величавую музыку певучую
Слова сладкогласного,
Упиваюсь весело сладостию жгучею
Поцелуя страстного.
Мигом излечаются раны сердца вялого,
Нет тоски и холода,
И опять на миг оно памятью бывалого
Весело и молодо…
Лишь заискрится бархат небесный
И дневные крики замрут,
Выхожу я улицей тесной
На сверкающий льдистый пруд.
Лишь заслышу издали скрипки
И коньков скрежещущий ход,
Не сдержу веселой улыбки
И сбегу на серебряный лед.
Там среди толпы беспокойной
Различу я твой силуэт,
Очертанья фигуры стройной
И широкий белый берет.
Буду слушать скрипок аккорды
Под морозный говор и крик
И, любуясь на профиль гордый,
Позабудусь на миг, на миг.
Я уйду, очарованный взглядом,
И, не раз обернувшись вслед,
Посмотрю, возвращаясь садом,
Не мелькнет ли белый берет? 1905
Где я последнее желанье
Осуществлю и утолю?
Найду ль немыслимое знанье,
Которое, таясь, люблю?
Приду ли в скит уединенный,
Горящий главами в лесу,
И в келью бред неутоленный
К ночной лампаде понесу?
Иль в городе, где стены давят,
В часы безумных баррикад,
Когда Мечта и Буйство правят,
Я слиться с жизнью буду рад?
Иль, навсегда приветив книги,
Веков мечтами упоен,
Я вам отдамся, — миги! миги! —
Бездонный, многозвенный сон?
Я разных ратей был союзник,
Носил чужие знамена,
И вот опять, как алчный узник,
Смотрю на волю из окна.
Пока бушует кровь младая
Горячей, пылкою струей,—
Цветами радости играя,
Вся жизнь сулит нам рай земной.
Любовь, наш пылкий дух чаруя,
Лобзанье лживое дарит
И сладким ядом поцелуя
Больное сердце усыпит…
Но миг придет… сомкнем мы веки,
Нам ничего не будет жаль,
И скажем мы: „прости навеки,
И радость жизни, и печаль“.
Тогда, о смерть, твой миг настанет!
Свое лобзанье нам даруй!
Уж не изменит, не обманет
Холодной смерти поцелуй!..
Каждый миг есть чудо и безумье,
Каждый трепет непонятен мне,
Все запутаны пути раздумья,
Как узнать, что в жизни, что во сне?
Этот мир двояко бесконечен,
В тайнах духа — образ мой исчез;
Но такой же тайной разум встречен,
Лишь взгляну я в тишину небес.
Каждый камень может быть чудесен,
Если жить в медлительной тюрьме;
Все слова людьми забытых песен
Светят таинством порой в уме.
Но влечет на ярый бой со всеми
К жизни, к смерти — жадная мечта!
Сладко быть на троне, в диадеме,
И лобзать покорные уста.
Мы на всех путях дойдем до чуда!
Этот мир — иного мира тень,
Эти думы внушены оттуда,
Эти строки — первая ступень.
Прекратим эти речи на миг,
пусть и дождь свое слово промолвит
и средь тутовых веток немых
очи дремлющей птицы промоет.Где-то рядом, у глаз и у щек,
драгоценный узор уже соткан-
шелкопряды мотают свой шелк
на запястья верийским красоткам.Вся дрожит золотая блесна,
и по милости этой погоды
так далекая юность близка,
так свежо ощущенье свободы.О, ходить, как я хаживал, впредь
и твердить, что пора, что пора ведь
в твои очи сквозь слезы смотреть
и шиповником пальцы поранить.Так сияй своим детским лицом!
Знаешь, нравится мне в этих грозах,
как стоят над жемчужным яйцом
аистихи в затопленных гнездах.Как миндаль облетел и намок!
Дождь дорогу марает и моет-
это он подает мне намек,
что не столько я стар, сколько молод.Слышишь? — в тутовых ветках немых
голос птицы свежее и резче.
Прекратим эти речи на миг,
лишь на миг прекратим эти речи.
Отчего мне так душно? Отчего мне так скучно?
Я совсем остываю к мечте.
Дни мои равномерны, жизнь моя однозвучна,
Я застыл на последней черте.
Только шаг остается, только миг быстрокрылый,
И уйду я от бледных людей.
Для чего же я медлю пред раскрытой могилой?
Не спешу в неизвестность скорей?
Я не прежний веселый, полубог вдохновенный,
Я не гений певучей мечты.
Я угрюмый заложник, я тоскующий пленный,
Я стою у последней черты.
Только миг быстрокрылый, и душа, альбатросом,
Унесется к неведомой мгле.
Я устал приближаться от вопросов к вопросам,
Я жалею, что жил на Земле.Год написания: без даты
К стене причалил челн полночный,
Упали петли из окна,
И вот по лестнице непрочной
Скользнула с высоты Она.
Дрожа от счастья и тревоги,
За мигом миг следили мы, —
Пока Ее коснулись ноги
До тихо зыблемой кормы!
Я принял, как святыню, в руки
Ее, закрытую фатой.
И весел — были тихи звуки,
И челн — был призрак над водой.
Она не молвила ни слова
И не явила нам лица,
Но громче ропота морского
Стучали сильные сердца!
И, наклоняя лица ниже,
Сжав рукояти шпаг своих,
Мы знали все, что ближе, ближе
Час поединков роковых!
Быстры, как волны,
Дни нашей жизни,
Что час, то короче
К могиле наш путь.
Напеним янтарной
Струею бокалы!
И краток и дорог
Веселый наш миг!
Будущность темна,
Как осени ночи,
Прошедшее гибнет
Для нас навсегда;
Ловите ж минуты
Текущего быстро,
Как знать, что осталось
Для нас впереди?
Умрешь — похоронят,
Как не был на свете;
Сгниешь — не восстанешь
К беседе друзей;
Полнее ж, полнее
Забвения чашу!
И краток и дорог
Веселый наш миг.
В моей душе, на миг опустошённой,
На миг встают безгласные виденья.
Качают головами сонно, сонно,
И пропадают робкие виденья.Во тьме идёт неслышно дождь упрямый,
Безмолвный мимо пролетает ветер.
Задев крылами, сотрясает рамы
И вдаль летит без звука чёрный ветер.Что холодит меня во мне так странно?
Я, слушая, не слышу бьенья сердца.
Как будто льда обломок острогранный
В меня вложили тайно вместо сердца.Я сплю, успенью моему покорный,
Но чаю воскресенья вечной правды.
Неси мою одежду, ветер чёрный,
Туда, наверх, к престолу нашей Правды!
О весталка! фиалка морей!
Бледно-юная греза мечтаний!
Это я в дорассветном тумане,
Это я у дверей.
Выходи же! иди мне навстречу!
Я томлюся, я жду, я стою, —
Я руками тебя обовью,
Диким хохотом встречу.
И мы вздрогнем, и мы упадем,
И рыдая сплетемся, как змеи,
На холодном полу галереи
В полумраке больном.
Миг за мигом! Во сне истомленном
Я нащупаю горло твое,
Я сдавлю его страстно, — и все
Будет кончено стоном.
Как облачный, беззвездный небосклон,
и где лазурью выплаканы очи,
в предчувствии однообразья ночи
подернут тенью матовой плафон,
и каждый миг — скользя со всех сторон,
она длиннее, а мечта короче,
и взмахи черных крыльев все жесточе
там, у пугливо-меркнущих окон.
Уж в залах дышит влажный сумрак леса,
ночных теней тяжелая завеса
развиться не успела до конца,
но каждый миг все дышишь тяжелей ты,
вот умер день, над ложем мертвеца
заплакали тоски вечерней флейты.
Истрепалися сосен мохнатые ветви от бури,
Изрыдалась осенняя ночь ледяными слезами,
Ни огня на земле, ни звезды в овдовевшей лазури,
Всё сорвать хочет ветер, всё смыть хочет ливень ручьями.
Никого! Ничего! Даже сна нет в постели холодной,
Только маятник грубо-насмешливо меряет время.
Оторвись же от тусклой свечи ты душою свободной!
Или тянет к земле роковое, тяжелое бремя?
О, войди ж в этот мрак, улыбнись, благосклонная фея,
И всю жизнь в этот миг я солью, этим мигом измерю,
И, речей благовонных созвучием слух возлелея,
Не признаю часов и рыданьям ночным не поверю!
Улыбкой торжества лицо твое сияло…
Я пред тобой стоял и бледный, и немой…
Глядя в мои глаза, ты ясно в них читала
Заветныя слова, несказанныя мной.
Но смерть моя близка; над тихою могилой
Забытаго певца разстелятся ковром
Душистые цветы и соловей уныло
Над нею запоет о счастье неземном.
О, посети ее хотя-б на миг единый!
В тот миг прошедшее воскреснет пред тобой:
И в шелесте цветов, и в песне соловьиной
Услышишь ты слова, несказанныя мной.
Лучший друг мой, собрат мой любимый и я
Рядом шли в смертоносном бою.
С колыбели мы кровные были друзья,
Свято чтили мы дружбу свою.
Бой кипел, кучи трупов валились вокруг,
Но зловещая пуля одна
Засвистала, —и пал сотоварищ, мой друг,
Пал для вечнаго, смертнаго сна.
Бой кипел, дико пламя, и грохот, и гул
Разливались грозней и грозней.
На прощание руку мне друг протянул
Перед мигом кончины своей.
Но руки не успел я собрату пожать
На кровавом и смертном пути:
В этот миг должен был я ружье заряжать.
Милый друг мой, навеки прости!…
Возвращение в жизнь — не обман, не измена.
Пусть твердим мы: «Твоя, вся твоя!» чуть дыша,
Все же сердце вернется из плена,
И вернется душа.
Эти речи в бреду не обманны, не лживы,
(Разве может солгать, — ошибается бред!)
Но проходят недели, — мы живы,
Забывая обет.
В этот миг расставанья мучительно-скорый
Нам казалось: на солнце навек пелена,
Нам казалось: подвинутся горы,
И погаснет луна.
В этот горестный миг — на печаль или радость —
Мы и душу и сердце, мы все отдаем,
Прозревая великую сладость
В отрешенье своем.
К утешителю-сну простираются руки,
Мы томительно спим от зари до зари…
Но за дверью знакомые звуки:
«Мы пришли, отвори!»
В этот миг, улыбаясь раздвинутым стенам,
Мы кидаемся в жизнь, облегченно дыша.
Наше сердце смеется над пленом,
И смеется душа!
По дороге встречный странник,
В сером, рваном армяке,
Кто ты? может быть, избранник,
Бога ищущий в тоске?
Иль безвестный проходящий,
Раздружившийся с трудом,
Божьим именем просящий
Подаянья под окном?
Иль, тая свои надежды,
Ты безлунной ночи ждешь,
Под полой простой одежды
Пронося разбойный нож?
Как узнать? мы оба скроем
Наши мысли и мечты.
Лишь на миг мелькнут обоим
Те ж дорожные кусты,
Лишь на миг увидят двое,
Меж незыблемой листвы,
Те же, дремлющие в зное,
Дали вечной синевы.
Разошлись — и ты далече…
Колеи крутой изгиб…
И уж я забыл о встрече,
Заглядясь на красный гриб.
(Сонет)
Не часто к нам слетает вдохновенье,
И краткий миг в душе оно горит;
Но этот миг любимец муз ценит,
Как мученик с землею разлученье.
В друзьях обман, в любви разуверенье
И яд во всем, чем сердце дорожит,
Забыты им: восторженный пиит
Уж прочитал свое предназначенье.
И презренный, гонимый от людей,
Блуждающий один под небесами,
Он говорит с грядущими веками;
Он ставит честь превыше всех честей,
Он клевете мстит славою своей
И делится бессмертием с богами.
Один ея взгляд ярче тысячи звезд!
Небесный, алмазный, сверкающий крест, —
Один ея взгляд выше тысячи звезд!
Я встретил на миг лишь один ея взгляд, —
Алмазные отсветы так не горят…
Я встретил на миг один ея взгляд.
О, что за вопросы виделись в нем!
Я смутно померк в венце золотом…
О, что за вопросы виделись в нем!
Умрите, умрите, слова и мечты, —
Что̀ может вся мудрость пред сном красоты?
Умрите, умрите, слова и мечты!
Шаги судьбы по камням мира, свисты
Стрел Эроса, соль моря — любишь ты.
Я — этой ночью звезд расцвет лучистый,
Тишь этих узких улиц, этот мглистый
Бред темноты.
Ты в каждом знаке — ищешь символ сути,
Ведешь мечту сквозь тени к вечным снам.—
Мне все сказалось, в играх лунной ртути;
За смысл миров, — того, что есть в минуте,
Я не отдам.
В отвесах стен ты знаешь облик Рима,
В полетах ветра дум нездешних струй.—
Я жадно в стих ловлю лишь то, что зримо:
Миг, сладкий миг, как сон бегущий мимо, —
Твой поцелуй.
Когда атлеты, в жаркий миг борьбы,
Сомкнут обятья, с хитростью касанья,
Чей лик — любовь, что, ощупью, лобзанья
Упорно ищет в жутком сне алчбы, —
Когда внезапно встанет на дыбы
Горячий конь, — когда огней вонзанье
Проходит в туче в миге разверзанья,
И видим вспев и письмена Судьбы, —
Когда могучий лев пред ликом львицы
Скакнет лишь раз, и вот лежит верблюд, —
Когда сразим мы сонмы вражьих груд, —
Все это не один ли взрыв зарницы?
Наш дух крылат. Но лучший миг для птицы —
Лететь — туда, ото всего, что — тут.