В сем озере бедные любовники присны
Престают быть в сем свете милым ненавистны:
Отчаяваясь всегда от них любимы быть,
И не могуще на час во свете без них жить;
Препроводивши многи свои дни в печали,
Приходят к тому они, дабы жизнь скончали.
Тамо находятся все птицы злопророчны,
Там плавают лебеди весьма диким точны,
И чрез свои печальны песни и негласны
Плачут о любовниках, которы бесчастны.
Чиста любовь моя,
Как ясных звёзд мерцанье,
Как плеск нагорного ручья,
Как белых роз благоуханье
Люблю одну тебя,
Неведомая дева,
Невинной страсти не губя
Позором ревности и гнева.
И знаю я, что здесь
Не быть с тобою встрече:
Твоя украшенная весь
От здешних тёмных мест далече.
А мой удел земной —
В томленьях и скитаньях,
И только нежный голос твой
Ко мне доносится в мечтаньях.
Когда Ты близишься, душа моя пылает
И все во мне от радости дрожит;
И кровь, как горный ключ, кипит,
И мозг в костях моих играет.
Что ж Ты несешь с собой, Творец и Бог миров?
Какое нищему таинственное благо?
Ты окропил уста какою сладкой влагой?..
Я узнаю... то Ты и то... Твоя любовь!..
«О, любовь наделяет блаженством,
О, любовь нам богатство дает!»
Так в священной империи римской
Сотня тысяч гортаней поет.
Ты, ты чувствуешь смысл этих песен,
Друг любезный — и в сердце твоем
Им находится отклик веселый
В перспективе с торжественным днем,
Днем, когда с краснощекой невестой
Ты пойдешь к алтарю, и отец,
Умиленно детей сединяя,
Поднесет вам солидный ларец,
Где червонцы, билеты, брильянты
Век считай, не окончится счет…
«O, любовь наделяет блаженством,
О, любовь нам богатство дает!...»
Когда торжественный Закат
Царит на дальнем небосклоне
И духи пламени хранят
Воссевшего на алом троне, -
Вещает он, воздев ладони,
Смотря, как с неба льется кровь,
Что сказано в земном законе:
Любовь и Смерть, Смерть и Любовь! И призраков проходит ряд
В простых одеждах и в короне:
Ромео, много лет назад
Пронзивший грудь клинком в Вероне;
Надменный триумвир Антоний,
В час скорби меч подъявший вновь;
Пирам и Паоло… В их стоне —
Любовь и Смерть, Смерть и Любовь! И я баюкать сердце рад
Той музыкой святых гармоний.
Нет, от любви не охранят
Твердыни и от смерти — брони.
На утре жизни и на склоне
Ее к томленью дух готов.
Что день, — безжалостней, мудреней
Любовь и Смерть, Смерть и Любовь! Ты слышишь, друг, в вечернем звоне:
«Своей судьбе не прекословь!»
Нам свищет соловей на клене:
«Любовь и Смерть, Смерть и Любовь!»
Пойми любовь! Ищи во взорах милой
Небесных благ, а не земных страстей;
Чтобы святой душа окрепла силой
И не погас бы луч звезды твоей!
Пойми любовь! Найди в очах прекрасной
Не огнь пылающий, но мирный свет,
Чтоб он тебе служил лампадой ясной,
А не спалил бы жизнь твою, поэт.
Пойми любовь! Восторгами любезной
Ты не окуй себя, но окрыли,
Чтоб гостем быть обители надзвездной,
А не рабом обманчивой земли.
Любя любовь, творение — Творец.
Приняв Огня высокое веленье —
Запев, пропеть, другими, вознесенье —
Мы звон, что льется из конца в конец.
Смотри, весна. К нам прилетел скворец.
И жаворонка, в жарком взлете, пенье
Поет, что Солнцу радостно служенье.
Раскройся, Вечность, и плыви, пловец.
Да будем, счастье, в ласковом апреле.
Любовь, любовь, как я люблю тебя.
Любя, мы сердцем радостным сумели
Себя найти, в другом забыв себя.
Нет я, нет ты, одно самозабвенье.
Она и Он — не два ли разночтенья?
Год назад я была молода
Для любви, для добра, для труда —
Было столько избытка в груди,
Было столько надежд впереди!
За немилого сватала мать.
Как бы свадьбы такой избежать?
Да, но надо ль? Возникнул вопрос, —
И взошла я на брачный утес…
Но зато в ту же ночь, в ту же ночь
Я ушла от немилого прочь
И товаришу, — не по любви, —
Отдала все куртины свои…
А с рассветом ушла от него,
Я ушла от него оттого,
Что себя обобрала в чаду…
— Как единственного я найду!
Любовь моя сумрачным светом
Сияет во мгле — точь-в-точь
Как грустная сказка, что летом
Рассказана в душную ночь.
«В саду зачарованном двое —
Молчат о своей любви;
Мерцает небо ночное,
Поют в кустах соловьи.
Пред дамой, как на картине,
Колени рыцарь склонил.
Пришел гигант пустыни
И в бегство ее обратил.
А рыцарь раненый стонет,
Гигант ковыляет домой…»
Когда меня похоронят,
Конец и сказке самой.
Ах, люби меня без размышлений,
Без тоски, без думы роковой,
Без упреков, без пустых сомнений!
Что тут думать? Я твоя, ты мой!
Всё забудь, всё брось, мне весь отдайся!..
На меня так грустно не гляди!
Разгадать, что в сердце, — не пытайся!
Весь ему отдайся — и иди!
Я любви не числю и не мерю,
Нет, любовь есть вся моя душа.
Я люблю — смеюсь, клянусь и верю…
Ах, как жизнь, мой милый, хороша!..
Верь в любви, что счастью не умчаться,
Верь, как я, о гордый человек,
Что нам ввек с тобой не расставаться
И не кончить поцелуя ввек…
Мое сердце — словно чаша
Горького вина,
Оттого, что встреча наша
Не полна.Я на всех путях сбирала
Для тебя цветы,
Но цветы мои так мало
Видишь ты.И венок, венок мой бедный
Ты уж сам порви!
Посмотри, какой он бледный
Без любви.Надломилось, полно кровью
Сердце, как стекло.
Все оно одной любовью
Истекло.
О, спасибо вам, детские годы мои,
С вашей ранней недетской тоскою!
Вы меня научили на слово любви
Отзываться всей братской душою.
Истомивши меня, истерзавши мне грудь,
С глаз моих вы завесу сорвали,
И блеснул предо мною неведомый путь —
Путь горячей любви и печали...
Сегодня целый час, перебирая цвет
Различнейших цветков, я спрашивал ответа —
«Не любит — любит — нет».
Что́ возвещала мне подобная примета?
Спокойствие мечты, виденье прошлых лет,
Богатство, славу, ласку света
Иль то… Но нет ни слов, ни сил:
Вам так понятно все, оракул верным был.
К А. А. ОленинойЛюбви и жизни на расцвете
Вся прелесть радости земной
Тебя пленяет в шумном свете
Своею радужной мечтой; И если звук волнений страстных
И сердца горестный напев
Встревожит мир долин прекрасных
И нежный хор блестящих дев, —Не сетуй; но, услыша пенье
Разбитых бурею пловцов,
Благослови уединенье
Твоих Приютинских лесов!
Почему два великих поэта,
проповедники вечной любви,
не мигают, как два пистолета?
Рифмы дружат, а люди — увы… Почему два великих народа
холодеют на грани войны,
под непрочным шатром кислорода?
Люди дружат, а страны — увы… Две страны, две ладони тяжелые,
предназначенные любви,
охватившие в ужасе голову
черт-те что натворившей Земли!
Я положил к твоей постели
Полузавядшие цветы,
И с лепестками помертвели
Мои усталые мечты.
Я нашептал моим левкоям
Об угасающей любви,
И ты к оплаканным покоям
Меня уж больше не зови.
Мы не живем, а мы тоскуем.
Для нас мгновенье красота,
Но не зажжешь ты поцелуем
Мои холодные уста.
И пусть в мечтах я все читаю:
«Ты не любил, тебе не жаль»,
Зато я лучше понимаю
Твою любовную печаль.
От созидательных идей,
Упрямо требующих крови,
От разрушительных страстей,
Лежащих тайно в их основе, От звезд, бунтующих нам кровь,
Мысль облучающих незримо, -
Чтоб жажде вытоптать любовь,
Стать от любви неотличимой, От Правд, затмивших правду дней,
От лжи, что станет им итогом,
Одно спасенье — стать умней,
Сознаться в слабости своей
И больше зря не спорить с Богом.
Хотел я не любить: что ж делаю? люблю!
Любя терзаюся, крушу себя, гублю…
Но пользы нет в слезах; слезами я не смою
Того, что злой судьбе железною рукою
Угодно было начертать:
«Кокеткам торговать сердцами,
Мужьям ходить с рогами,
А Плаксе (то есть мне) бранить любовь словами,
Но сердцем обожать — ввек, ввек!»
Увы! слаб бедный человек!
В. Л.
Упала ночь в твои ресницы,
Который день мы стережем любовь;
Антиохия спит, и синий дым клубится
Среди цветных умерших берегов.
Орфей был человеком, я же сизым дымом.
Курчавой ночью тяжела любовь, —
Не устеречь ее. Огонь неугасимый
Горит от этих мертвых берегов.
В голубые, священные дни
Распускаются красные маки.
Здесь и там лепестки их — огни —
Подают нам тревожные знаки.
Скоро солнце взойдет.
Посмотрите —
Зори красные.
Выносите
Стяги ясные.
Выходите
Вперед
Девицы красные.
Красным полымем всходит Любовь.
Цвет Любви на земле одинаков.
Да прольется горячая кровь
Лепестками разбрызганных маков.
О праздниках, о звоне струн, о нарде,
О неумолчной радости земли
Ты ничего не ведал, Леопарди! И дни твои к концу тебя влекли,
Как бы под траурными парусами
Плывущие к Аиду корабли.Ты женщину с холодными глазами,
Влюбленную лишь в самое себя,
И родину любил под небесами.Мечтал о них, как в смертный час скорбя.
Их смешивал в мечтах… но не любили
Ни родина, ни женщина тебя.
Когда на то нет Божьего согласья,
Как ни страдай она, любя, —
Душа, увы, не выстрадает счастья,
Но может выстрадать себя…
Душа, душа, которая всецело
Одной заветной отдалась любви
И ей одной дышала и болела,
Господь тебя благослови!
Он милосердный, всемогущий,
Он, греющий своим лучом
И пышный цвет, на воздухе цветущий,
И чистый перл на дне морском.
Сердца людские рвутся,
А звездам смешно бесстрастным;
Лепечут и смеются
Они на небе ясном:
«Да, всей душой друг друга
Несчастные люди любят,
Томятся от недуга
И жизнь любовью губят.
Мы вечно знать не будем
Томительной истомы,
Несущей гибель людям, —
Со смертью мы не знакомы».
Я боюсь, что любовью кипучей
Я, быть может, тебя оскорбил.
Милый друг, это чувство нахлынуло тучей,
Я бороться не мог, я тебя полюбил.
О, прости! Точно сказкой певучей,
Точно сном зачарован я был.
Я уйду, и умрут укоризны,
И ты будешь одна, холодна.
Только скорбной мольбой замолкающей тризны
Донесется к тебе песнопений волна.
Точно песни забытой отчизны,
Точно вздох отлетевшего сна.Год написания: без даты
Маленькая птичка, что ты мне поешь?
Маленькая птичка, правду или ложь?
— Я пою, неверный, от души пою,
Про любовь и счастье, про любовь мою. —
Маленькая птичка, что в ней знаешь ты?
Я большой и сильный, как мои мечты.
— Маленькое тельце любит как твое.
Глупый, в этом правда, ты забыл ее. —
Маленькая птичка, все же я большой.
Как же быть? Не знаю. Пой мне, птичка, пой!
Любви и светлой, и туманной
Равно изведаны пути.
Они равно душе желанны,
Но как согласье в них найти? Несъединимы, несогласны,
Они равны в добре и зле,
Но первый — безмятежно-ясный,
Второй — в смятеньи и во мгле. Ты огласи их славой равной,
И равной тайной согласи,
И, раб лукавый, своенравный,
Обоим жертвы приноси! Но трепещи грядущей кары,
Страшись грозящего перста:
Твои блаженства и пожары —
Всё — прах, всё — тлен, всё — суета.
Я из себя несчастную не строю —
Есть дело, есть любовь и есть друзья.
Что из того, что быт мой неустроен?
Нам неромантиками быть нельзя.
Быт неустроен? Ну и слава богу:
Не это ль — вечной юности залог.
Мы молоды, покуда нас в дорогу
Ещё зовёт походный ветерок,
Покуда снятся поезда ночами,
Покуда скучным кажется покой.
А коль любовь нас держит на причале,
Подумать надо о любви такой…
Когда бледнеет всё в подлунном мрачном мире
И жертвы плавают в дымящейся крови, *
Тогда, о Мелодор! на кроткой, нежной лире
Играя, ты поешь о сладостях любви?
Умолкни, милый друг!.. Кто будет наслаждаться
Гармонией твоей? кто ею восхищаться?..
Но нет! играй и пой, любезнейший Орфей!
Поет и в страшный гром на миртах соловей!
* Тогда была война.
*** Сии стихи писаны во время грому — и в самую
ту минуту пел соловей.
Осенью Солнце любовь утоляя
Дарит холмам темносинюю гроздь винограда.
Брызжущим соком поит умирая земля
каждый плод.
Спеют подсолнухи, груши,
дыни лежат в огородах тяжелыми глыбами.
У реки остроносый удод.
Ищет жуков. В полутемных давильнях
Пьянствуют с криками, льют молодое вино.
Быстро пустеют ковши, бурдюки.
С гор пастухи на равнины сгоняют стада.
С блеяньем овцы бегут, длинношерстные козы
топчут цветы, обрывают траву.
Любовник прелести, где я ее найду?
Я чествую ее в творениях природы:
Приемлют сердца дань искусства в их чреду
Они, что радость льют в мои цветущи годы.
Счастлив, что я могу лить слезы и дрожать,
В Вергильевых стихах учуся знать Дидону,
Душой ответствую Дмитревского я стону
И льзя ль, Белинду зря, ее не обожать?
Они меня много терзали,
И бледный я стал, и худой;
Одни своей глупой любовью,
Другие своею враждой.
И хлеб мой они отравили,
И яду смешали с водой.
Одни своей глупой любовью
Другие своею враждой.
Но та, кто всех больше терзала
И мучила сердце мое…
Меня никогда не любила;
Вражды не вселил я в нее!
Медлительно влекутся дни мои,
И каждый миг в унылом сердце множит
Все горести несчастливой любви
И все мечты безумия тревожит.
Но я молчу; не слышен ропот мой;
Я слезы лью; мне слезы утешенье;
Моя душа, плененная тоской,
В них горькое находит наслажденье.
О жизни час! лети, не жаль тебя,
Исчезни в тьме, пустое привиденье;
Мне дорого любви моей мученье —
Пускай умру, но пусть умру любя!
Слова любви всегда безсвязны,
Они дрожат, они алмазны,
Как в час предутренний—звезда,
Они журчат, как ключ в пустыне,
С начала мира и доныне,
И будут первыми всегда.
Всегда дробясь, повсюду цельны,
Как свет, как воздух, безпредельны,
Легки, как всплески в тростниках,
Как взмахи птицы опьяненной,
С другою птицею сплетенной
В летучем беге, в облаках.
— Дитя, скажи мне, что любовь?
— Вот этот ужас мой без воли,
Вот этот стыд, мгновенье боли,
Вот эта стынущая кровь.
— Дитя, скажи мне, что же страсть?
— Вот эти слезы, эти пени,
Вот эта жажда унижений:
Быть как раба, к ногам припасть.
— Дитя, ответь мне, счастье в чем?
— В твоей истоме, в этом бреде,
В твоем весельи о победе,
Во взоре блещущем твоем!
Тридцатая годовщина
Союза — верней любви.
Я знаю твои морщины,
Как знаешь и ты — мои,
Которых — не ты ли — автор?
Съедавший за дестью десть,
Учивший, что нету — завтра,
Что только сегодня — есть.
И деньги, и письма с почты —
Стол — сбрасывавший — в поток!
Твердивший, что каждой строчки
Сегодня — последний срок.
Грозивший, что счетом ложек
Создателю не воздашь,
Что завтра меня положат —
Дурищу — да на тебя ж!