Найдено стихов - 1000.
На одной странице показано - 35.
Чтобы посмотреть как можно больше стихов из коллекции, переходите по страницам внизу экрана.
Стихи отсортированы так, что в начале Вы будете видеть более короткие стихи.
На последней странице Вы можете найти самые длинные стихи по теме.
Ну, вот и кончено теперь. Конец.
Как в мелодраме, грубо и уныло.
А ведь из человеческих сердец
Таких, мне кажется, немного было.Но что ему мерещилось? О чем
Он вспоминал, поверяя сну пустому?
Как на большой дороге, под дождем,
Под леденящим ветром, к дому, к дому.Ну, вот и дома. Узнаешь? Конец.
Все ясно. Остановка, окончанье.
А ведь из человеческих сердец…
И это обманувшее сиянье!
Сегодня я поутру дома
И жду тебя, любезный мой.
Приди ко мне на рюмку рома,
Приди — тряхнем мы стариной.
Наш друг Тардиф , любимец Кома,
Поварни полный генерал,
Достойный дружбы и похвал
Ханжи, поэта, балагура, —
Тардиф, который Коленкура И откормил, и обокрал, —
Тардиф, полицией гонимый
За неуплатные долги, —
Тардиф, умом неистощимый
На entre-mets , на пироги.
Тот дом, где я играл ребенком,
Пожрал беспощадный огонь.
Я сел на корабль золоченый,
Чтоб горе мое позабыть.
На дивно-украшенной флейте
Играл я высокой луне.
Но облаком легким прикрылась
Луна, опечалена мной.
Тогда я к горе обернулся,
Но песни не шли мне на ум.
Казалось, все радости детства
Сгорели в погибшем дому.
И мне умереть захотелось,
И я наклонился к воде.
Но женщина в лодке скользнула
Вторым отраженьем луны. —
И если она пожелает,
И если позволит луна,
Я дом себе новый построю
В неведомом сердце ее.
Кошка спит. Погасла свечка.
Ветер дергает засов…
Надо вызвать человечка
Из больших стенных часов.Тик-и-так! Седая шерстка,
Вылезай-ка! В доме — тишь…
Выпьешь чаю из наперстка,
На пружинках подрожишь… Сядем рядом на скамейке,
Взвизгнем так, что вздрогнет дом!
Ты направо склонишь шейку,
Я — налево, — и замрем… И в ответ — в домах у речки,
Где огней мигает ряд,
Из часов все человечки,
Словно черти, завизжат!
Из дома вышел человек
С дубинкой и мешком
И в дальний путь,
И в дальний путь
Отправился пешком.
Он шел все прямо и вперед
И все вперед глядел.
Не спал, не пил,
Не пил, не спал,
Не спал, не пил, не ел.
И вот однажды на заре
Вошел он в темный лес.
И с той поры,
И с той поры,
И с той поры исчез.
Но если как-нибудь его
Случится встретить вам,
Тогда скорей,
Тогда скорей,
Скорей скажите нам.
Ещё от дома на дворе
Синеют утренние тени,
И под навесами строений
Трава в холодном серебре;
Но уж сияет яркий зной,
Давно топор стучит в сарае,
И голубей пугливых стаи
Сверкают снежной белизной.С зари кукушка за рекою
Кукует звучно вдалеке,
И в молодом березняке
Грибами пахнет и листвою.
На солнце светлая река
Трепещет радостно, смеется,
И гулко в роще отдается
Над нею ладный стук валька.
— Москва! — Какой огромный
Странноприимный дом!
Всяк на Руси — бездомный.
Мы все к тебе придём.
Клеймо позорит плечи,
За голенищем нож.
Издалека-далече
Ты всё же позовёшь.
На каторжные клейма,
На всякую болесть —
Младенец Пантелеймон
У нас, целитель, есть.
А вон за тою дверцей,
Куда народ валит, —
Там Иверское сердце
Червонное горит.
И льётся аллилуйя
На смуглые поля.
Я в грудь тебя целую,
Московская земля!
Разулся, ноги просушил,
Согрелся на ночлеге,
И человеку дом тот мил,
Неведомый вовеки.Дом у Днепра иль за Днепром,
Своим натопленный двором, —
Ни мой, ни твой, ничейный,
Пропахший обувью сырой,
Солдатским потом, да махрой,
Да смазкою ружейной.И, покидая угол тот,
Солдат, жилец бездомный,
О нем, бывает, и вздохнет,
И жизнь пройдет, а вспомнит!
Всегда остается возможность выйти из дому на
улицу, чья коричневая длина
успокоит твой взгляд под ездами, худобою
голых деревьев, бликами луж, ходьбою.
На пустой голове бриз шевелит ботву,
и улица вдалеке сужается в букву «У»,
как лицо к подбородку, и лающая собака
вылетает из подоворотни, как скомканная бумага.
Улица. Некоторые дома
лучше других: больше вещей в витринах;
и хотя бы уж тем, что если сойдешь с ума,
то, во всяком случае, не внутри них.
Дома и призраки людей —
Всё в дымку ровную сливалось,
И даже пламя фонарей
В тумане мертвом задыхалось.
И мимо каменных громад
Куда-то люди торопливо,
Как тени бледные, скользят,
И сам иду я молчаливо,
Куда — не знаю, как во сне,
Иду, иду, и мнится мне,
Что вот сейчас я, утомленный,
Умру, как пламя фонарей,
Как бледный призрак, порожденный
Туманом северных ночей.
Каменную макулатуру
трудно сдать в утиль.
Мраморную одежку
слишком долго донашивать.
Землетрясений тоже
в центре России нет.
Будут стоять колонны,
здания приукрашивать.
Будут глаза мозолить,
будут портить вид.
Будущие поколения
это не раз удивит.
Поэтому, товарищи
градостроители,
тщательно продумывайте
наши обители.
Чтобы только по совести
всем вам себя вести,
надо было бы подписи
под домами ввести.
Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может — пьют вино,
Может — так сидят.
Или просто — рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.
Крик разлук и встреч —
Ты, окно в ночи!
Может — сотни свеч,
Может — три свечи…
Нет и нет уму
Моему — покоя.
И в моем дому
Завелось такое.
Помолись, дружок, за бессонный дом,
За окно с огнем!
Я иду от дома к дому,
Я у всех стучусь дверей.
Братья, страннику больному,
Отворите мне скорей.Я устал блуждать без крова,
В ночь холодную дрожать
И тоску пережитого
Только ветру поверять.Не держите у порога,
Отворите кто-нибудь,
Дайте, дайте хоть немного
От скитаний отдохнуть.Знаю песен я немало, —
Я всю ночь готов не спать.
Не корите, что устало
Будет голос мой звучать.Но калитки не отворят
Для певца ни у кого.
Только ветры воем вторят
Тихим жалобам его.
Богиня красотой, породой ты богиня,
Повсюду громкими делами героиня,
Ты мать щедротами, ты именем покой:
Смущенный бранью мир мирит господь тобой.
Российска тишина пределы превосходит
И льет избыток свой в окрестные страны:
Воюет воинство твое против войны;
Оружие твое Европе мир приводит.
Я провижу гордые тени
Грядущих и гордых веков,
Ушедшие в небо ступени,
Застывшие громады домов;
Улицы, кишащие людом,
Шумные дикой толпой,
Жизнь, озаренную чудом,
Где каждый миг — роковой;
Всю мощь безмерных желаний,
Весь ужас найденных слов, —
Среди неподвижных зданий,
В теснине мертвых домов.
20 марта 1899
Небо над кровлею дома
Ясной блестит синевою,
Ветви над кровлею дома
Пышною веют листвою.
В небе отрадно знакомо,
Благовест тихий несется,
С ветки отрадно знакомо,
Песня вечерняя льется.
Боже, о, праведный Боже,
Здесь, позабытая мною,
Жизнь настоящая, Боже,
Мирной струится волною!
— Путник, скажи, отчего же
Страждешь душою ты всею?
Путник, поведай нам: что же
Сделал ты с жизнью своею?
Срывают отчий дом.
Как будто душу рушат.
Всё прошлое — на слом.
Прощаемся с минувшим.
Прощаемся с собой.
Ведь столько лет послушно.
Как маленький собор.
Хранил он наши души.
Всю жизнь мы жили в нём.
Беду и радость знали.
Охвачены огнём
Мои воспоминанья.
Как жаль, что довелось
Дожить до дня такого…
Отец не прячет слёз.
Застряло в горле слово.
И дом в последний раз
Глядит на всех незряче.
То ли жалеет нас,
То ль о минувшем плачет.
Толпы домов тускнели
В тумане млечном,
Томясь в бессильи хмуром
И бесконечном,
И дождь всё падал, плача,
И под ногами
Стекал он по граниту
В канал струями,
И сырость пронизала
Больное тело.
Измученная жизнью,
Ты вниз глядела,
Где отраженья млели
В воде канала,
И дрожью отвращенья
Ты вся дрожала.
Зачем же ты стояла
Перед сквозною
Чугунною решёткой
Над злой водою,
И мутными глазами
Чего искала
В зеленовато-жёлтой
Воде канала?
Во время твоея, монархиня, державы
Сугубой счастливы мы лета красотой.
Одну дает нам Бог, округ веков создавый,
Другую дарствует приход, Богиня, твой.
Из Вавилона бед изведены тобою,
Вошли спокойствия в прекрасные сады
И, ставя нынь столпы с твоею похвалою,
Вкушаем радости приятные плоды.
Мракобесие. — Смерч. — Содом.
Берегите Гнездо и Дом.
Долг и Верность спустив с цепи,
Человек молодой — не спи!
В ворота́х, как Благая Весть,
Белым стражем да встанет — Честь.
Обведите свой дом — межой,
Да не вни́дет в него — Чужой.
Берегите от злобы волн
Садик сына и дедов холм.
Под ударами злой судьбы —
Выше — пра́дедовы дубы!
Зеленые, лиловые,
Серебряные, алые…
Друзья мои суровые,
Цветы мои усталые…
Вы — дни мои напрасные,
Часы мои несмелые,
О, желтые и красные,
Лиловые и белые!
Затихшие и черные,
Склоненные и ждущие…
Жестокие, покорные,
Молчаньем Смерть зовущие…
Зовут, неумолимые,
И зов их все победнее…
Цветы мои, цветы мои,
Друзья мои последние!
Вот ведь настали деньки!
В доме такая тоска.
Спутаешь половики
И не дадут шлепка.
Стулья не на местах.
Цветок на окне чуть живой.
Не вовремя и не так
Отец поливает его.
Запахов вкусных нет
В доме в обеденный час.
Из дому на обед
Папа уводит нас.
Столовая нарпита
Приезжими набита,
Приезжими, прохожими,
Дорожными одёжами.
Простывший суп свекольный
И хлеба по куску,
Биточек треугольный
В коричневом соку.
Горюем с папой вместе,
Горячий пьём компот,
Как будто мы — в от езде,
А мама дома ждёт.
Жил я в раннем детстве в доме у колодца.
Ждал, когда ведёрко у кого сорвётся.И тогда соседи к нам стучали в сени,
Где в углу под лавкой их ждало спасенье.Выходила мама и весьма любезно
Им вручала «кошку» с лапою железной.Три железных когтя и в ушке верёвка.
Всех соседей «кошка» выручала ловко.Шлёпалась в колодец, шарила, искала
И ведро за дужку лихо поднимала.И соседи «кошку» возвращали маме
И на нас глядели добрыми глазами.Всяк меня заметит, всяк мне улыбнётся.
Весело живется в доме у колодца.
Кто спит по ночам? Никто не спит!
Ребенок в люльке своей кричит,
Старик над смертью своей сидит,
Кто молод — с милою говорит,
Ей в губы дышит, в глаза глядит.
Заснешь — проснешься ли здесь опять?
Успеем, успеем, успеем спать!
А зоркий сторож из дома в дом
Проходит с розовым фонарем,
И дробным рокотом над подушкой
Рокочет ярая колотушка:
Не спи! крепись! говорю добром!
А то — вечный сон! а то — вечный дом!
Где ты, где ты, отчий дом,
Гревший спину под бугром?
Синий, синий мой цветок,
Неприхоженный песок.
Где ты, где ты, отчий дом?
За рекой поет петух.
Там стада стерег пастух,
И светились из воды
Три далекие звезды.
За рекой поет петух.
Время — мельница с крылом
Опускает за селом
Месяц маятником в рожь
Лить часов незримый дождь.
Время — мельница с крылом.
Этот дождик с сонмом стрел
В тучах дом мой завертел,
Синий подкосил цветок,
Золотой примял песок.
Этот дождик с сонмом стрел.
Остался дома я. Закончен день.
Ушли знакомые. Ложится тень.
Перо покорное лежит в руке —
Дорогая торная моей тоске.
Как тихо в комнаете. Спокойный свет.
Все думы прожиты. Спасенья нет.
Ушли знакомые. Ушли года.
Остался дома я. А то куда?
И тихо в комнате. И нет друзей.
Вы, стены, помните: вам много дней.
Перо послушное рождает стих —
Остатки скушные страстей моих.
1.
Эй, товарищ!
Поищи до́ма,
нет ли металла
или металлического лома.
2.
Сталь, железо, олово ль есть,
спеши на пункты сборные несть!
3.
В сельских орудиях дыр немало,
4.
пойдут на заплаты куски металла.
5.
Вспашет землю чиненый плуг,
6.
и всколосится хлебами луг.
7.
И за твои обломки —
в вагоны
хлеб тебе крестьянин погонит.
Мы были вместе до рожденья,
До появленья на земле.
Не оттого ль в таком волненьи
Тебя встречаю, обомлев?
Мне все, мне все в тебе знакомо.
В тебе есть то, чего ни в ком.
Что значит дом? Лишь там я дома,
Где дышишь ты, где мы вдвоем.
Я север брошу, юг приемлю,
Немыслимое восприму,
Твою любить готовый землю
Покорный зову твоему.
Чего,
чего же хочет тута?
Среди ветвей ее темно.
Она поскрипывает туго,
как будто просится в окно.
Она вдоль дома так и ходит,
след оставляет на траве.
Она меня погладить хочет
рукой своей- по голове.
О тута,
нужно в дом проникнуть
и в темноте его пропасть,
и всей корой ко мне приникнуть,
и всей листвой ко мне припасть.
Сколько раз я мечтала
в долгой жизни своей
постоять, как бывало,
возле этих дверей.
В эти стены вглядеться,
в этот тополь сухой,
отыскать свое детство
за чердачной стрехой.
Но стою и не верю
многолетней мечте:
просто двери как двери.
Неужели же те?
Просто чье-то жилище,
старый розовый дом.
Больше, лучше и чище
то, что знаю о нем.
Вот ведь что оказалось:
на родной стороне
ничего не осталось, —
все со мной и во мне.
Зря стою я у окон
в тихой улочке той:
дом — покинутый кокон,
дом — навеки пустой.
В этом доме большом раньше пьянка была
Много дней, много дней,
Ведь в Каретном ряду первый дом от угла -
Для друзей, для друзей.
За пьянками, гулянками,
За банками, полбанками,
За спорами, за ссорами, раздорами
Ты стой на том,
Что этот дом -
Пусть ночью, днем -
Всегда твой дом,
И здесь не смотрят на тебя с укорами.
И пускай иногда недовольна жена -
Но бог с ней, но бог с ней! -
Есть у нас нечто больше, чем рюмка вина, -
У друзей, у друзей.
За пьянками, гулянками,
За банками, полбанками,
За спорами, за ссорами, раздорами
Ты стой на том,
Что этот дом -
Пусть ночью, днем -
Всегда твой дом,
И здесь не смотрят на тебя с укорами.
Все чуждо в доме новому жильцу.
Поспешный взгляд скользит по всем предметам,
чьи тени так пришельцу не к лицу,
что сами слишком мучаются этим.
Но дом не хочет больше пустовать.
И, как бы за нехваткой той отваги,
замок, не в состояньи узнавать,
один сопротивляется во мраке.
Да, сходства нет меж нынешним и тем,
кто внес сюда шкафы и стол, и думал,
что больше не покинет этих стен;
но должен был уйти, ушел и умер.
Ничем уж их нельзя соединить:
чертой лица, характером, надломом.
Но между ними существует нить,
обычно именуемая домом.
Мышка спичками играла,
Загорелся кошкин дом.
Нет, давай начну сначала,
Мышка спичками играла,
Перед Васькой, пред котом.
Промяукнул он на мышку, —
А она ему: «Кис-кис».
«Нет», сказал он, «это — лишку»,
И за хвостик хвать плутишку,
Вдруг усы его зажглись.
Кот мяукать, кот метаться,
Загорелся кошкин дом.
Тут бы кошке догадаться,
А она давай считаться,
Все поставила вверх дном.
Погубила ревность злая,
Кошкин дом сгорел дотла.
«Этой мышке помогла я»,
Спичка молвила, пылая. —
Мышка до сих пор цела.
Был дом, как пещера. О, дай же мне вспомнить
Одно только имя, очнуться, понять!
Над соснами тучи редели. У дома
Никто на порог нас не вышел встречать.Мужчины с охоты вернулись. Звенели
И перекликались протяжно рога.
Как лен были волосы над колыбелью,
И ночь надвигалась, темна и долга.Откуда виденье? О чем этот ветер?
Я в призрачном мире сбиваюсь с пути.
Безмолвие, лес, одиночество, верность…
Но слова единственного не найти.Был дом, как пещера. И слабые, зимние,
Зеленые звезды. И снег, и покой,
Конец, навсегда. Обрывается линия.
Поэзия, жизнь, я прощаюсь с тобой!
Был я доволен поездкой недальней; здесь же, вернувшись,
Чувствую, право, себя — словно бы дома опять.
Все же — еще затеваю свидание с милыми сердцу:
Снова сюда возвращусь, — буду ли радостен вновь?
Кажется, так хорошо, что и там, и здесь то я дома;
Пусть же я дома — везде. Так ли уж все хорошо?