Есть так много жизней достойных,
Но одна лишь достойна смерть,
Лишь под пулями в рвах спокойных
Веришь в знамя господне, твердь.
И за это знаешь так ясно,
Что в единственный, строгий час,
В час, когда, словно облак красный,
Милый день уплывет из глаз,
В прозрачных пространствах Эфира,
Над сумраком дольного мира,
Над шумом забытой метели,
Два светлые духа летели.
Они от земли удалялись,
И звездам чуть слышно смеялись,
И с Неба они увидали
За далями новые дали.
Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида,
в царстве пламенного Ра,
Ты давно меня любила, как Озириса Изида, друг,
царица и сестра!
И клонила пирамида тень на наши вечера.
Вспомни тайну первой встречи, день, когда во храме
пляски увлекли нас в темный круг,
Час, когда погасли свечи и когда, как в странной сказке,
каждый каждому был друг,
Наши речи, наши ласки, счастье, вспыхнувшее вдруг!
Амулеты из агата,
И других цветных камней,
Ты дала мне в час заката,
В час заката красных дней.
Я с самим собой прощался,
О, Колдунья, и с тобой,
Обещал я, обещался
Быть в пещере голубой.
Да, к полдневной позолоте
Позабывши путь и след,
Когда, соломинка, не спишь в огромной спальне
И ждешь, бессонная, чтоб, важен и высок,
Спокойной тяжестью, — что может быть печальней.—
На веки чуткие спустился потолок,
Соломка звонкая, соломинка сухая,
Всю смерть ты выпила и сделалась нежней,
Сломалась милая соломка неживая,
Не Саломея, нет, соломинка скорей.
Три раза искушаема была Любовь моя.
И мужественно борется… сама Любовь, не я.Вставало первым странное и тупо-злое тело.
Оно, слепорождённое, прозрений не хотело.И яростно противилось, и падало оно,
Но было волей светлою Любви — озарено.Потом душа бездумная, — опять слепая сила, —
Привычное презрение и холод возрастила.Но волею горячею растоплен колкий лед:
Пускай в оврагах холодно, — черемуха цветёт! О, дважды искушённая, дрожит пред третьим разом!
Встаёт мой ярко-огненный, мой беспощадный разум! Ты разум человеческий, его огонь и тишь,
Своей одною силою, Любовь, — не победишь.Не победишь, живущая в едином сердце тленном,
Лишь в сердце человеческом, изменном и забвенном.Но если ты не здешнего — иного сердца дочь, —
Себя борьбою с разумом напрасно не порочь.Земная ярость разума светла, но не бездонна.
Дети спят. Замолкнул город шумный,
И лежит кругом по саду мгла!
О, теперь я счастлив, как безумный,
Тело бодро и душа светла.
Торопись, голубка! Ты теряешь
Час за часом! Звезд не сосчитать!
Демон сам с Тамарою, ты знаешь,
В ночь такую думал добрым стать...
На голом на плацу, на вахтпараде,
В казарме, на часах — все дни подряд
Безвестный, не представленный к награде,
Справляет службу ратную солдат.И какие бы ни дули
Ураганные ветра,
Он — в дозоре, в карауле
От утра и до утра.«Напра… Нале…
В ружьё! На пле…
Бегом — в расположение!»
А я пою:
Умрем в объятиях полночной тишины!
Я так утомлена, а ты однообразен,
Желании давно расплетены,
И разговор бессвязен.
Умрем в объятиях полночной тишины.
И вспомнится мне ночь… Немая мгла кругом.
Он также рядом спит с улыбкою беспечной…
Душа полна и страхом, и стыдом,
И скорбью бесконечной.
Кругом молчание, немая мгла кругом.
Мне не уйти из круга,
В котором мне дана
Бессменная подруга,
Полночная луна… Я вижу блеск и славу,
Сияние лучей
И взгляд ее лукавый,
Призывный и ничей… И чую я коварство,
Безумье и обман,
Когда из царства в царство
Плывет ее туман… И знаю, как убога
На Карловом мосту ты улыбнешься,
переезжая к жизни еженощно
вагончиками пражского трамвая,
добра не зная, зла не забывая.
На Карловом мосту ты снова сходишь
и говоришь себе, что снова хочешь
пойти туда, где город вечерами
тебе в затылок светит фонарями.
Еще не наступил рассвет,
Ни ночи нет, ни утра нет,
Ворона под моим окном
Спросонья шевелит крылом,
И в небе за звездой звезда
Истаивает навсегда.
Вот час, когда я всё могу:
Проникнуть помыслом к врагу
Беспомощному и на грудь
(Ночной момент).
Ночной порой в пустыне городской
Есть час один, проникнутый тоской.
Когда на целый город ночь сошла,
И всюду водворилась мгла,
Все тихо и молчит. И вот луна взошла,
И вот при блеске лунной ночи
Лишь несколько церквей, потерянных вдали,
Блеск золоченых глав, унылый тусклый зев
Пустынно бьет в недремлющия очи,
Все кончено! я понял безнадежность
Меня издавна мучившей мечты…
«Все напевы»
Я безнадежность воспевал когда-то,
Мечту любви я пел в последний раз.
Опять душа мучительством объята,
В душе опять свет радости погас.
Что славить мне в предчувствии заката,
В вечеровой, предвозвещенный час?
Ложится тень в предвозвещенный час;
Ты приходил ко мне, холодный,
С жемчужным инеем в усах.
В вечерний час, со смертью сходный,
Твой лоб, твои глаза и щеки
Я грела в маленьких руках.
О, как мы были одиноки,
Вдвоем, и в мире и в мечтах!
Ты приходил ко мне, весенний,
Обвеян запахом листвы.
И в час, когда прозрачны тени,
Терзаю ли тебя иль веселю,
Влюбленности ли час иль час презренья, —
Я через все, сквозь все, — тебя люблю.
3.
ГиппиусЧем дальше — все хуже, хуже,
Все тягостнее, все больней,
И к счастью тропинка уже,
И ужас уже на ней…
И завтрашнее безнадежней,
Сегодняшнее невтерпеж:
Уговорились я и мама
Дождаться выходного дня
И посмотреть ги-ги-топама…
Нет, ги-попо-тото-попама…
Нет, ги-тото-попо-потама…
Пусть мама скажет за меня!
Вошли в открытые ворота
И побежали мы вдвоем
Взглянуть на ги… на бегемота.
IСыплется песок в часах песочных.
Струйка, право, тоньше волоска.
Над ее мерцаньем худосочным
Масса,
Толща плотного песка.Я бы счел задачей невозможной
Счет песку, как мелкая пыльца.
Этой струйкой, право же, ничтожной,
Век ему не вытечь до конца.Он еще пока незыблем явно
За стеклом в футляре и в руке.
Но уже ворончатая ямка
Когда, измученный работой,
Огонь души моей иссяк,
Вчера я вышел с неохотой
В опустошенный березняк.На гладкой шелковой площадке,
Чей тон был зелен и лилов,
Стояли в стройном беспорядке
Ряды серебряных стволов.Сквозь небольшие расстоянья
Между стволами, сквозь листву,
Небес вечернее сиянье
Кидало тени на траву.Был тот усталый час заката,
...Нет тьмы — и все же ночь... Не ночь — а мертвый день —
Дар северной весны... Час ночи голубиной...
Курантов звон. Светло. Цветет моя сирень,
Что сорвана вчера и брошена в гостиной...
Букет ее поник, в предсмертьи, на столе
Но воздух комнаты живет благоуханьем.
Встаю. Смотрю в окно. Там, дремлет в полумгле
Мой сад Таврический... Нева бежит в молчаньи...
Любви веселый проповедник,
Всегда любезный говорун,
Глубокомысленный шалун,
Назона правнук и наследник!
Дана на время юность нам;
До рокового новоселья
Пожить не худо для веселья.
Товарищ милый, по рукам!
Наука счастья нам знакома,
Часы летят! Скорей зови
Встала из-за стола,
Сказала: «Довольно пить»,
Руку всем подала, —
Преступную, может быть…
Женщина средних лет
Увела ее к себе,
На свою половину, где след
Мужчины терялся в избе…
Долго сидели мы,
Курили почти без слов,
Пусто, пусто в старом парке...
Каждый угол поредел,
Даже там, где в полдень жаркий
Час прохладный не скудел...
Шире каждая дорожка,
Где теперь хлопочет крот...
Заколочена сторожка
У свалившихся ворот...
Перевод Е. Николаевской и И. Снеговой
Всей душой хочу я счастья для подруг твоих!
Вот бы замуж поскорее, что ли, выдать их!
Сколько с ними ты проводишь золотых часов,
Так бы взял и двери дома запер на засов!
Сколько раз от стенки к стенке я ходил с тоской,
Ждал, чтоб совесть в них проснулась, чтоб ушли домой,
На часы смотрел, но стрелки замедляли бег…
И сидят недолго гости — кажется, что век.
Растут дома; гудят автомобили;
Фабричный дым висит на всех кустах;
Аэропланы крылья расстелили
В облаках.
Но прежней страстью, давней и знакомой,
Дрожат людские бедные сердца, —
Любовной, сожигающей истомой
Без конца…
Как прежде, страшен свет дневной Дидоне,
И с уст ее все та же рвется речь;
Вели мне тело рвать клещами,
Терзай и раны растравляй,
Меня избить вели бичами,
Но ждать меня не заставляй.
Прибегни к пыткам всевозможным,
Вели мне кости изломать,
Но ждать не заставляй напрасно:
Нет хуже пытки — ждать и ждать.
Нам хорошо живется на земле,
Мы спор ведем в уюте и тепле.С веселой и надменной высоты
Двадцатилетья своего, —
Когда все ясно,
Беспрекословно изрекаешь ты,
Что много жертв принесено напрасно.
Вот, например:
Зачем профессора
В трагическом народном ополченье,
Нестройно и смешно крича «ура»,
Ужь ночь. Калитка заперта.
Аллея длинная пуста.
Окован бледною Луной,
Весь парк уснул во мгле ночной.
Весь парк не шелохнет листом.
И заколдован старый дом.
Судьба безжалостная лепит
Земные суетные сны,
Зарю надежд, желаний лепет,
Очарования весны,
Цветы, и песни, и лобзанья, —
Всё, чем земная жизнь мила, —
Чтоб кинуть в пламя умиранья
Людей, и вещи, и дела.
Зачем же блещет перед нами
Ничтожной жизни красота,
Ангелы со мной не говорят.
Любят осиянные селенья,
Кротость любят и печать смиренья.
Я же не смиренен и не свят: Ангелы со мной не говорят.Тёмненький приходит дух земли.
Лакомый и большеглазый, скромный.
Что ж такое, что малютка — тёмный?
Сами мы не далеко ушли… Робко приползает дух земли.Спрашиваю я про смертный час.
Мой младенец, хоть и скромен, — вещий.
Знает многое про эти вещи,
Что, скажи-ка, слышал ты о нас? Что это такое — смертный час? Тёмный ест усердно леденец.
Прости, мой свет, в последнїй раз,
И помни как тебя любил;
Злой час пришел мне слезы лить:
Я буду без тебя здесь жить,
О день! о час! о злая жизнь!
О время, как я щастлив был!
Куда мне в сей тоске бежать?
Где скрыться, ах! и что начать?
Печальна мысль терзает дух;
Темная, долгая зимняя ночь…
Я пробуждаюсь среди этой ночи;
Рой сновидений уносится прочь;
Зрячие в мрак упираются очи.Сумрачных дум прибывающий ряд
Быстро сменяет мои сновиденья…
Ночью, когда все замолкнут и спят,
Грустны часы одинокого бденья.Чувствую будто бы в гробе себя.
Мрак и безмолвье. Не вижу, не слышу…
Хочется жить, и, смертельно скорбя,
Сбросить я силюсь гнетущую крышу.Гроба подобие — сердцу невмочь;
Еще последнее обятье,
Еще последний взгляд немой,
Еще одно рукопожатье, —
И миг пронесся роковой…
Но не в минуту расставанья
Понятна нам вся полнота
И вся действительность страданья,
А лишь впоследствии, когда
В семье, среди родного круга,
Какой-нибудь один предмет
По тебе тоскует наша зала,
— Ты в тени ее видал едва —
По тебе тоскуют те слова,
Что в тени тебе я не сказала.
Каждый вечер я скитаюсь в ней,
Повторяя в мыслях жесты, взоры…
На обоях прежние узоры,
Сумрак льется из окна синей;
Те же люстры, полукруг дивана,
(Только жаль, что люстры не горят!)
Без Филисы очи сиры,
Сиры все сии места;
Оплетайте вы, зефиры,
Без нея страна пуста;
Наступайте вы, морозы,
Увядайте, нежны розы!
Пожелтей, зелено поле,
Не журчите вы, струи,
Не вспевайте ныне боле