Кого блистающа я вижу средь лучей?
Не Марс ли? Аполлон, Эрмий, иль бог морей?
Ликурга ль образ сей, Алкида ль представляет? —
Великого Петра, — мне Клия отвечает.
На изображение Петра Великого
Се кое божество блистает средь лучей?
Кто — Марс иль Аполлон, Эрмий иль бог морей?
На ту же статую
Который это бог? божествен вид сей чей?
Кто — Марс иль Аполлон? иль это бог морей?
Знайте, с Олимпа
Являются боги
К нам не одни; Только что Бахус придет говорливый,
Мчится Эрот, благодатный младенец;
Следом за ними и сам Аполлон.Слетелись, слетелись
Все жители неба,
Небесными полно
Земное жилище.Чем угощу я,
Земли уроженец,
Вечных богов? Дайте мне вашей, бессмертные, жизни!
Боги! что, смертный, могу поднести вам?
К вашему небу возвысьте меня! Прекрасная радость
Живет у Зевеса!
Где нектар? налейте,
Налейте мне чашу!
Нектара чашу
Певцу, молодая
Геба, подай! Очи небесной росой окропите;
Пусть он не зрит ненавистного Стикса,
Быть да мечтает одним из богов! Шумит, заблистала
Небесная влага,
Спокоилось сердце,
Провидели очи.
Высоко над семьею гор,
Казбек, твой царственный шатер
Сияет вечными лучами.
Твой монастырь за облаками,
Как в небе реющий ковчег,
Парит, чуть видный, над горами.
Далекий, вожделенный брег!
Туда б, сказав прости ущелью,
Подняться к вольной вышине!
Туда б, в заоблачную келью,
В соседство бога скрыться мне!..
Оползающая глыба —
Из последних сил спасибо
— Рвущееся — умолчу —
Дуба юному плечу.Издыхающая рыба,
Из последних сил спасибо
Близящемуся — прости! —
Силящемуся спасти
Валу первому прилива.Иссыхающая нива —
Божескому, нелюдску.
Бури чудному персту.Как добры — в час без спасенья —
Силы первые — к последним!
Пока рот не пересох —
Спаси — боги! Спаси — Бог! Лето
Как с древа сорвался предатель ученик,
Диявол прилетел, к лицу его приник,
Дхнул жизнь в него, взвился с своей добычей смрадной
И бросил труп живой в гортань геенны гладной…
Там бесы, радуясь и плеща, на рога
Прияли с хохотом всемирного врага
И шумно понесли к проклятому владыке,
И сатана, привстав, с веселием на лике
Лобзанием своим насквозь прожег уста,
В предательскую ночь лобзавшие Христа.
Могол Тимур принес малютке-сыну
Огнем горящий уголь и рубин.
Он мудрый был: не к камню, не к рубину
В восторге детском кинулся Имин.
Могол сказал: «Кричи и знай, что пленка
Уже легла на меркнущий огонь».
Но Бог мудрей: Бог пожалел ребенка —
Он сам подул на детскую ладонь.
Бог ветров и бурных гроз,
Бог Славян, Перун,
Ты мне дал волну волос,
Золотистых струн.
Струн курчавых, не прямых,
Светлых завитков,
Золотистый дал мне стих,
Много дал стихов.
Бог пожаров между туч,
Грезы огневой,
Ты велел мне: Будь певуч,
В жизни — будь живой.
Влил ты молнии в мой стих,
И сказал мне: — Жги.
Бог пожаров грозовых,
Предо мной — враги.
Бог зиждительных дождей,
Влаги и огня,
В ярком пламени страстей
Не покинь меня.
Дай мне, дан мне взрывов злых
Для журчанья струн,
Местью сделай ты мой стих,
За моих, Перун!
О, Боже, Боже!
Не Ты ль вещал,
Когда мне дал
Живую душу:
Любить, — страдать, —
Страдать и жить —
Одно и то же.
Но я роптал,
Когда страдал,
Я слезы лил,
Когда любил,
Негодовал,
Когда внимал
Суду глупцов
Иль подлецов…
И утомленный,
Как полусонный,
Я был готов
Борьбе тревожной,
Предпочитать
Покой ничтожный
Как благодать.
Прости! — И снова
Душа готова
Страдать и жить,
И за страданья
Отца созданья
Благодарить…
Как быть в Боге? — Свет найти,
Не в дороге, а в пути.
А дорога-путь одна: —
Пить любовь, и пить до дна:
Выйди к травам, посмотри! —
От зари и до зари
Пчелы вьются меж цветов,
К ночи светлый мед готов.
Выйди ночью, и взгляни: —
Птичий Путь. Горят огни.
Белый свет. Люби, цвети.
Будь звездою во плоти.
Из дыханья—камень красный,
Из воздушнаго—ужасный
По громоздкости безстрастной.
А из камня, из забвенья,
Из земли, отяжеленья—
Изумрудное растенье.
Из растенья, из ночлега
Тайно-жаркого побега—
Зверь, взглянуть—так это нега.
А из зверя, встал из зверя,—
То богатство, иль потеря,—
Человек, всебожность меря.
Из него, из человека,—
То силач, или калека,—
Бог ростет в века из века.
Бог встает, за богом боги,
Безконечныя дороги,
Многи мраки, звезды многи.
Это—шесть, но семь—священно,
Выше бога, неизменно,
Что на Вечном—в миге пенно.
Не терпи, о боже, власти
Беззаконных ты людей,
Кои делают напасти
Только силою своей!
Сколько злоба возвышенна,
Столько правда устрашенна.Не на то даны дни века,
Чтоб друг друга нам губить;
Человеку человека,
Творче, ты велел любить.
Кто как титлами ни славен,
Пред тобой с последним равен.Титла громкого содетель
Часто развращенный свет.
Лишь едина добродетель
Преимущества дает,
И она всего дороже;
Защищай ее ты, боже!
Что чувствовала ты, Психея, в оный день,
Когда Эрот тебя, под именем супруги,
Привел на пир богов под неземную сень?
Что чувствовала ты в их олимпийском круге? И вся любовь того, кто над любовью бог,
Могла ли облегчить чуть видные обиды:
Ареса дерзкий взор, царицы злобный вздох,
Шушуканье богинь и злой привет Киприды! И на пиру богов, под их бесстыдный смех,
Где выше власти все, все — боги да богини,
Не вспоминала ль ты о днях земных утех,
Где есть печаль и стыд, где вера есть в святыни!
Когда я придаю бумаге
черты твоей поспешной красоты,
я думаю не о рифмовке —
с ума бы не сойти! Когда ты в шапочке бассейной
ко мне припустишь из воды,
молю не о души спасенье —
с ума бы не сойти! А за оградой монастырской,
как спирт ударит нашатырный,
послегрозовые сады —
с ума бы не сойти! Когда отчетливо и грубо
стрекозы посреди полей
стоят, как черные шурупы
стеклянных, замерших дверей, такое растворится лето,
что только вымолвишь: «Прости,
за что мне, человеку, это!
С ума бы не сойти!»Куда-то душу уносили —
забыли принести.
«Господь, — скажу, — или Россия,
назад не отпусти!»
Не в моего ты Бога верила,
Россия, родина моя!
Ты как колдунья дали мерила,
И был как пасынок твой я.
Боец забыл отвагу смелую,
Пророк одрях и стал слепой.
О, дай мне руку охладелую —
Идти единою тропой.
Пойдем, пойдем, царевна сонная,
К веселой вере и одной,
Где светит радость испоконная
Неопалимой купиной.
Не клонь главы на грудь могутную
И не пугайся вещим сном.
О, будь мне матерью напутною
В моем паденье роковом.
Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар —
Так молюсь за Твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей.
Мы не видим корней у цветов,
Видим только одни лепестки.
И не знаем их медленных снов,
Их тягучей и долгой тоски.
И не надо нам видеть его,
Сокровенного таинства тьмы.
Нужно видеть одно торжество,
Пред которым так счастливы мы.
Бог Цветов, ты великий поэт,
Ты нас вводишь легко в Красоту.
Слава тайне, скрывающей след,
Слава розам и грезам в цвету!
Думали: нищие мы, нету у нас ничего,
А как стали одно за другим терять,
Так, что сделался каждый день
Поминальным днем, —
Начали песни слагать
О великой щедрости Божьей
Да о нашем бывшем богатстве.
Небо над кровлею дома
Ясной блестит синевою,
Ветви над кровлею дома
Пышною веют листвою.
В небе отрадно знакомо,
Благовест тихий несется,
С ветки отрадно знакомо,
Песня вечерняя льется.
Боже, о, праведный Боже,
Здесь, позабытая мною,
Жизнь настоящая, Боже,
Мирной струится волною!
— Путник, скажи, отчего же
Страждешь душою ты всею?
Путник, поведай нам: что же
Сделал ты с жизнью своею?
Когда б на роду мне написано было
Лежать в колыбели богов,
Меня бы небесная мамка вспоила
Святым молоком облаков,
И стал бы я богом ручья или сада,
Стерег бы хлеба и гроба, -
Но я человек, мне бессмертья не надо:
Страшна неземная судьба.
Спасибо, что губ не свела мне улыбка
Над солью и желчью земной.
Ну что же, прощай, олимпийская скрипка,
Не смейся, не пой надо мной.
Скорей, молись, затягивай кушак!
Нас ждет ямщик и тройка удалая,
Коней ждет корм, а ямщика кабак,
А нас опять дорога столбовая.Да кой же черт? хоть путь нам и далек,
Не даром же прогоны в вечность канут!
Не может быть… Есть в мире уголок,
Где и про нас хоть мельком упомянут.
1.
Что призадумалась, девица красная, —
2.
на сердце горюшко, знать?
3.
— Врангеля милым признала напрасно я, —
4.
боже, кого ж мне признать?
5.
Савинков чуден. Признать мне его бы.
6.
Сердце Петлюрой занять?
7.
Как бы к чертям не просыпались б оба.
8.
Боже, кого ж мне признать? —
9.
Бросьте, мадам, напризнавались всласть.НЕ УГОДНО ЛЬ ВАМ ПРИЗНАТЬ СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ?!
Тщетно блуждает мой взор, измеряя твой мрамор начатый,
Тщетно пытливая мысль хочет загадку решить:
Что одевает кора грубо изрубленной массы?
Ясное ль Тита чело, Фавна ль изменчивый лик,
Змей примирителя — жезл, крылья и стан быстроногий,
Или стыдливости дев с тонким перстом на устах?
Улыбнись в мое «окно»,
Иль к шутам меня причисли, —
Не изменишь, все равно!
«Острых чувств» и «нужных мыслей»
Мне от Бога не дано.
Нужно петь, что все темно,
Что над миром сны нависли…
— Так теперь заведено. —
Этих чувств и этих мыслей
Мне от Бога не дано!
С каждым шагом тяжкие оковы
На руках и на ногах гремят,
С каждым шагом дальше в край суровый —
Не вернешься, бедный брат! На лице спокойствие могилы,
Очи тихи; может быть, ты рад,
Что оставил край, тебе немилый?
Помолися, бедный брат!
Без рук не обнять!
Сгинь, выспренных душ
Небыль!
Не вижу — и гладь,
Не слышу — и глушь:
Не был.Круги на воде.
Ушам и очам —
Камень.
Не здесь — так нигде.
В пространство, как в чан
Канул.Руками держи!
Всей крепостью мышц
Ширься!
Что сны и псалмы!
Бог ради Фомы
В мир сейПришел: укрепись
В неверье — как негр
В трюме.
Всю в рану — по кисть!
Бог ради таких
Умер.
Вот сын ее, — он — тайна Иеговы —
Лелеем девы чистыми руками.
У ног ее земля под облаками,
На воздухе нетленные покровы.И, преклонясь, с Варварою готовы
Молиться ей мы на коленях сами
Или, как Сикст, блаженными очами
Встречать того, кто рабства сверг оковы.Как ангелов, младенцев окрыленных,
Узришь и нас, о дева, не смущенных:
Здесь угасает пред тобой тревога.Такой тебе, Рафаэль, вестник бога,
Тебе и нам явил твой сон чудесный
Царицу жен — царицею небесной!
Боже правый, пред тобой
Ныне грешница с мольбой.
Мне тоска стесняет грудь,
Мне от горя не заснуть.
Нет грешней меня, — но ты,
Боже, взор не отврати!..
Ах, кипела сильно в нем
Молодая кровь огнем!
Ах, любил так чисто он,
Тайной мукой истомлен.
Боже правый, пред тобой
Ныне грешница с мольбой.
Я ту муку поняла,
И безжалостно могла
Равнодушно так молчать
И на взгляд не отвечать.
Нет грешней меня, — но ты,
Боже, взор не отврати!..
Ах, его терзала я,
И погиб он от меня.
Потерялся, бедный, он,
Умер он, похоронен.
Боже правый, пред тобой
Ныне грешница с мольбой.
Из ГётеС коршуном сходно,
Что, на тяжелых утренних тучах
Тихим крылом почивая,
Ищет добычи, пари,
Песня моя.Ибо бог
Каждому путь его
Предначертал,
Коим счастливец
К радостной цели
Быстро бежит;
Тот же, чье сердце
Сжато несчастьем,
Тщетно противится
Тесным пределам
Кованой нити,
Что всё ж горькие ножницы
Только однажды прервут.В чаще суровой
Прячется дикий зверь,
И с воробьями
Давно богачи
В топи свои опустились.За колесницей легко
Следовать пышной Фортуны,
Как безмятежным придворным
По дороге исправленной
Вслед за въездом владыки.Но кто там в стороне?
Путь его тонет в кустах,
Сзади его
Ветви смыкаются вновь,
Снова трава восстает,
Пустыня его поглощает.Кто ж уврачует того,
Ядом кому стал бальзам,
Кто из избытка любви
Выпил ненависть к ближним?
Презренный, став презирающим,
Тайно достоинство он
Только изводит свое
В самолюбивом стремленьи.Коль на псалтири твоей
Есть, отец милосердья,
Звук, его уху доступный,
Сердце его утоли!
Взор раскрой отуманенный
На миллионы ключей
Рядом с томящимся жаждой
Тут же в пустыне.Ты, посылающий радости
Каждому полною мерой,
Благослови и ловцов,
Братьев на поиск зверей;
Со своеволием юным,
Жаждой убийства,
Поздних мстителей буйства,
Тщетно с которым уж годы
Бьется с дубиной крестьянин.Но увей одинокого
Тучей своей золотой,
Зеленью зимней венчай ты
До возрождения роз
Влажные кудри певца,
О любовь, твоего же! Ты мерцающим факелом
Светишь ему
Ночью через броды,
По бездонным дорогам,
По пустынным полям;
Тысячецветной зарей
В сердце смеешься ему;
Едкою бурей своей
Ты возносишь его;
Зимние прядают воды
С гор в песнопенья к нему;
И алтарем благодарности нежной
Грозной вершины встает перед ним
Снегом покрытое темя,
Что хороводами духов
Чутко венчали народы.Ты с неприступною грудью
Смотришь таинственно явно
Над изумленной землей
И взираешь из облак
На страны и богатства,
Что из жил твоих братий
Рядом с собою ты льешь.
Умер булочник сосед.
На поминках выпил дед.
Пил старик молодцевато, —
Хлоп да хлоп — и ничего.
Ночью было туговато,
Утром стало не того, —
Надобно опохмелиться.
Начал дедушка молиться:
«Аллилуйа, аль-люли,
Боже, водочки пошли!»
Дождик льет, собака лает,
Водки Бог не посылает.
«Аллилуйа! Как же так —
Нешто жаль Ему пятак?»
Пятаков у Бога много,
Но просить-то надо Бога
Раз и два, и двадцать пять,
И еще <раз>, и опять
Помолиться, попоститься,
Оказать Ему почет,
Перед тем как угоститься
На Его небесный счет.
Шум и гам, — хохочут девы,
В медь колотят музыканты,
Под визгливые напевы
Скачут, пляшут корибанты.В кипарисной роще Крита
Вновь заплакал мальчик Реи,
Потянул к себе сердито
Он сосцы у Амальтеи.Юный бог уж ненавидит,
Эти крики местью дышат, —
Но земля его не видит,
Небеса его не слышат.
Жизнь догорает… Мир умирает…
Небо карает грешных людей.
Бог собирает и отбирает
Правых от грешных, Бог — Чародей.
Всюду ворчанье, всюду кричанье,
Всюду рычанье, — люди ли вы?
Но в отвечанье слышно молчанье:
Люди — как тигры! люди — как львы!
Все друг на друга: с севера, с юга,
Друг и подруга — все против всех!
Нет в них испуга, в голосе — вьюга,
В сердце преступность, в помыслах грех…
Полно вам, будет! Бог вас рассудит,
Бог вас очудит! Клекот орла
Мертвых пробудит, грешников сгрудит,
Верить понудит: смерть умерла!
Победа! Безоружна злоба.
Весна! Христос встает из гроба,
Чело огнем озарено.
Всё, что манило, обмануло
И в сердце стихнувшем уснуло,
Лобзаньем вновь пробуждено.Забыв зимы душевный холод,
Хотя на миг горяч и молод,
Навстречу сердцем к вам лечу.
Почуя неги дуновенье,
Ни в смерть, ни в грустное забвенье
Сегодня верить не хочу.
Премудрости внимая,
Создал храм Богу Соломон.
На мрамор сей взирая,
Hе представляется ли он?
О нет! се образ Гавриила.
Екатерина им сей храм соорудила.
1790
На здание сие взирая,
Hе вспоминается ли он?
Нет: образ Гавриила.
Екатерины глас он вняв, соорудил,
Мир торжествуя, освятил
Сей храм во славу Бога мира.
В благословенный день, когда стремлюсь душою
В блаженный мир любви, добра и красоты,
Воспоминание выносит предо мною
Нерукотворные черты.Пред тенью милою коленопреклоненный,
В слезах молитвенных я сердцем оживу
И вновь затрепещу, тобою просветленный, —
Но всё тебя не назову.И тайной сладостной душа моя мятется;
Когда ж окончится земное бытие,
Мне ангел кротости и грусти отзовется
На имя нежное твое.
Обманули твои, ах! поцелуи,
Те, что ночь напролет я пил, как струи.
Я мечтал навсегда насытить жажду,
Но сегодня, как Скиф, без кубка стражду.
Ты солгал, о Насон, любимец бога!
Нет науки любви. И, глядя строго,
Беспощадный Амбр над тем хохочет,
Кто исторгнуть стрелу из сердца хочет.
Должно нам принимать богов решенья
Кротко: радости и любви мученья.