Минуты светлыя—подобны сновиденью;
Едва наставшия—оне уж пронеслись
Волшебной грезою, неуловимой тенью,
И власти нет такой, что бы сказать мгновенью:
Остановись!
Когда исполненным заветное желанье
Свое увидеть нам порою суждено—
Невольно даже тут рождается сознанье,
Что счастия уж нет, и лишь в воспоминанье
Живет оно.
Порой слова любви еще не отзвучали,
А сожаление идет на встречу им,
И радости любви сменяет тень печали,
При мысли, что оне наполовину стали
Пережитым.
И все-же, как дитя—конца любимой сказки,
Мы жадно счастия отравленнаго ждем,
И, безсознательно спешащие к развязке,
Воспоминанием о мимолетной ласке
Живем.
Минуты светлые — подобны сновиденью;
Едва наставшие — они уж пронеслись
Волшебной грезою, неуловимой тенью,
И власти нет такой, что бы сказать мгновенью:
Остановись!
Когда исполненным заветное желанье
Свое увидеть нам порою суждено —
Невольно даже тут рождается сознанье,
Что счастия уж нет, и лишь в воспоминанье
Живет оно.
Порой слова любви еще не отзвучали,
А сожаление идет навстречу им,
И радости любви сменяет тень печали,
При мысли, что они наполовину стали
Пережитым.
И все же, как дитя — конца любимой сказки,
Мы жадно счастия отравленного ждем,
И, бессознательно спешащие к развязке,
Воспоминанием о мимолетной ласке
Живем.
(С малороссийскаго).
О, моя родина, нежно любимая,
Край незабвенный, Украйна родимая!
Родина милая, чудная, дальная,
Родина столь горделиво-печальная,
Много уж лет я страдаю душой
В долгой, невольной разлуке с тобой.
Много уж лет твои песни сердечныя
Мне навевают мечты безконечныя!
Сердце невольно в груди надрывается,
Сердце невольно к тебе порывается,
Тщетны желанья, напрасны мольбы—
Счастья не вымолить мне у судьбы.
Много уж лет мои думы глубокия
Рвутся с любовью на степи широкия,
Вольною птицей под Киевом носятся,
Слезы наружу горячия просятся…
Детские годы, отеческий кров—
Все предо мною является вновь.
Вижу я: домик под крышей тесовою,
Двор, весь поросший травою шелко̀вою,
Хлебное поле далеко теряется,
Плод золотистый в саду наливается,
Клонятся ветви фруктовых дерев,
В воздухе слышится песнь соловьев.
Все вижу я, все в душе сохранилося,
Чудное время прошло—не забылося;
Игры привольныя, ласки любимыя
В памяти свято, глубоко хранимыя—
Вы далеко… но минуют года,
Я не забуду о вас никогда.
О, незабвенная, о, ненаглядная!
Душу терзает мне мысль безотрадная,
Краской невольно лицо покрывается,
Сердце безплодно в груди надрывается…
Вырос твой сын от тебя вдалеке—
Шлет свой привет на чужом языке…
(С малороссийского)
О, моя родина, нежно любимая,
Край незабвенный, Украйна родимая!
Родина милая, чудная, дальная,
Родина столь горделиво-печальная,
Много уж лет я страдаю душой
В долгой, невольной разлуке с тобой.
Много уж лет твои песни сердечные
Мне навевают мечты бесконечные!
Сердце невольно в груди надрывается,
Сердце невольно к тебе порывается,
Тщетны желанья, напрасны мольбы —
Счастья не вымолить мне у судьбы.
Много уж лет мои думы глубокие
Рвутся с любовью на степи широкие,
Вольною птицей под Киевом носятся,
Слезы наружу горячие просятся…
Детские годы, отеческий кров —
Все предо мною является вновь.
Вижу я: домик под крышей тесовою,
Двор, весь поросший травою шелко́вою,
Хлебное поле далеко теряется,
Плод золотистый в саду наливается,
Клонятся ветви фруктовых дерев,
В воздухе слышится песнь соловьев.
Все вижу я, все в душе сохранилося,
Чудное время прошло — не забылося;
Игры привольные, ласки любимые
В памяти свято, глубоко хранимые —
Вы далеко́… но минуют года,
Я не забуду о вас никогда.
О, незабвенная, о, ненаглядная!
Душу терзает мне мысль безотрадная,
Краской невольно лицо покрывается,
Сердце бесплодно в груди надрывается…
Вырос твой сын от тебя вдалеке —
Шлет свой привет на чужом языке…
1884 г.
(На мотив из С. Прюдома)
В часы уныния, когда порой так страстно
Ты жаждешь теплого пожатия руки,
Меж тем как все в толпе знакомых безучастной,
Все кажутся тебе так страшно далеки, —
И одиночество больное сердце гложет
Средь окружающих, чужих тебе людей —
Поверь, что дар певца уж приобрел, быть может,
Тебе неведомых, но искренних друзей.
Поверь, не замерли бесследно эти звуки,
Но отклик встретили в сочувственных сердцах,
Затем, что их борьбу, их радости, их муки
Сумел ты передать, излить в своих стихах.
Порою стих один, одно живое слово,
На раны старые пролившись, как бальзам —
От равнодушия спасает напускного,
И волю вновь дает мечтаниям былого
И облегчающим слезам.
Порой те образы, что смутно и туманно
Являлись им — ты в плоть и кровь сумел облечь,
И к цели, многими давно уже избра́нной
Была проводником твоя живая речь!
Вот к этим-то друзьям — неведомым, далеким,
Которым все же ты и близкий и родной,
Ты, чувствуя себя порою одиноким,
На миг перенесись отрадною мечтой.
И верь, что если ты, смертельно пораженный,
Падешь когда-нибудь в предпринятой борьбе —
Не здесь, но там, в глуши безвестной, отдаленной
С любовью вспомнят о тебе!
1887 г.