Как странно в голосе твоем мой слышен голос,
Моею нежностью твои глаза горят,
И мой чернеется, густой когда-то, волос
В кудрях томительных, что делит скромный ряд.
Молчим условленно о том, что мнится раем,
Любовью связаны и дружбой к одному,
Глядим, как в зеркало, и в нем друг друга знаем,
И что-то сбудется, как быть должно тому.
Целый день проведем мы сегодня вместе!
Трудно верить такой радостной вести!
Вместе будем ездить, ходить друг за другом следом:
Вы — в своей голландской шапке, с плэдом.
Вместе визиты,— на улицах грязно...
Так любовно, так пленительно-буржуазно!
Мы верны правилам веселого быта —
И «Шабли во льду» нами не позабыто.
Жалко, что Вы не любите «Вены»,
Но отчего трепещу я какой-то измены?
Вы сегодня милы, как никогда не бывали,
Лучше Вас другой отыщется едва ли.
Приходите завтра, приходите с Сапуновым —
Милый друг, каждый раз Вы мне кажетесь новым!
Из поднесенной некогда корзины
Печально свесилась сухая роза,
И пели нам ту арию Розины:
«Иo sono docиlе, иo sono rиspеttosa»
Горели свечи, теплый дождь, чуть слышен,
Стекал с деревьев, наводя дремоту,
Пезарский лебедь, сладостен и пышен,
Венчал малейшую весельем ноту.
Рассказ друзей о прожитых скитаньях,
Спор изощренный, где ваш ум витает.
А между тем в напрасных ожиданьях
Мой нежный друг один в саду блуждает.
Ах, звуков Моцарта светлы лобзанья,
Как дали Рафаэлева «Парнаса»,
Но мысли не прогнать им, что свиданья
Я не имел с четвертого уж часа.
Пароход бежит, стучит,
В мерном стуке мне звучит:
«Успокойся, друг мой, скоро
Ты увидишь нежность взора,
Отдохнешь от скучных мук
В сладких ласках прежних рук».
Сплю тревожно; в чутком сне
Милый друг все снится мне:
Вот прощанье, вот пожатья,
Снова встреча, вновь обятья
И разлукой стольких дней
Час любви еще сильней.
Под окошком я лежу
И в окно едва гляжу.
Берега бегут игриво,
Будто Моцарта мотивы,
И в разрывы светлых туч
Мягко светит солнца луч.
Я от счастья будто пьян.
Все милы мне: капитан,
Пассажиры и матросы,
Лишь дорожные расспросы
Мне страшны, чтобы мой ум
Не утратил ясных дум.
Пароход бежит, стучит,
В мерном стуке мне звучит:
«Успокойся, друг мой, скоро
Ты увидишь нежность взора,
Отдохнешь от скучных мук
В сладких ласках прежних рук».
Мой друг уехал без прощанья,
Оставив мне картонный домик.
Милый подарок, ты — намек или предсказанье?
Мой друг — бездушный насмешник или нежный комик?
Что делать с тобою, странное подношенье?
Зажгу свечу за окнами из цветной бумаги.
Не сулишь ли ты мне радости рожденье?
Не близки ли короли-маги?
Ты — легкий, разноцветный и прозрачный,
И блестишь, когда я огонь в тебе зажигаю.
Без огня ты — картонный и мрачный:
Верно ли я твой намек понимаю?
А предсказание твое — такое:
Взойдет звезда, придут волхвы с золотом, ладаном и смирной.
Что же это может значить другое,
Как не то, что пришлют нам денег, достигнем любви, славы всемирной?
Среди ночных и долгих бдений
И в ежедневной суете
Невидимый и легкий гений
Сопутствует моей мечте.
Нежданную шепнет строку,
Пошлет улыбкой утешенье
И набожному простаку
Простейшее сулит решенье.
И вот небедственны уж беды,
Печаль забыта навсегда,
И снятся новые победы
Простого, Божьего труда.
Я долго спутника искал
И вдруг нашел на повороте:
В поверхности любых зеркал
Его легко, мой друг, найдете.
Печален взор его лукавый,
Улыбок непонятна вязь,
Как будто недоволен славой,
Лишь к славе горестной стремясь.
Вы так близки мне, так родны,
Что кажетесь уж нелюбимы.
Должно быть, так же холодны
В Раю друг к другу серафимы.
Но спутник мой — одна правдивость,
И вот — пусты, как дым и тлен,
И бесполезная ревнивость,
И беглый чад былых измен.
И вольно я вздыхаю вновь,
По-детски вижу совершенство:
Быть может, это не любовь,
Но так похоже на блаженство!
Маркиз гуляет с другом в цветнике.
У каждого левкой в руке,
А в парнике
Сквозь стекла видны ананасы.
Ведут они интимный разговор,
С улыбкой взор встречает взор,
Цветной узор
Пестрит жилетов нежные атласы.
«Нам дал приют китайский павильон!»
В воспоминанья погружен,
Умолкнул он,
А тот левкой вдыхал с улыбкой тонкой.
— Любовью Вы, мой друг, ослеплены,
Но хрупки и минутны сны,
Как дни весны,
Как крылья бабочек с нарядной перепонкой.
Вернее дружбы связь, поверьте мне:
Она не держит в сладком сне,
Но на огне
Вас не томит желанием напрасным.
«Я дружбы не забуду никогда —
Одна нас единит звезда;
Как и всегда
Я только с Вами вижу мир прекрасным!»
Слова пустые странно говорят,
Проходит тихо окон ряд,
А те горят,
И не видны за ними ананасы.
У каждого в руке левкоя цвет,
У каждого в глазах ответ,
Вечерний свет
Ласкает платья нежные атласы.
Каждый вечер я смотрю с обрывов
На блестящую вдали поверхность вод;
Замечаю, какой бежит пароход:
Каменский, Волжский или Любимов.
Солнце стало совсем уж низко,
И пристально смотрю я всегда,
Есть ли над колесом звезда,
Когда пароход проходит близко.
Если нет звезды — значит, почтовый,
Может письма мне привезти.
Спешу к пристани вниз сойти,
Где стоит уже почтовая тележка готовой.
О, кожаные мешки с большими замками,
Как вы огромны, как вы тяжелы!
И неужели нет писем от тех, что мне милы,
Которые бы они написали своими дорогими руками?
Так сердце бьется, так ноет сладко,
Пока я за спиной почтальона жду
И не знаю, найду письмо или не найду,
И мучит меня эта дорогая загадка.
О, дорога в гору уже при звездах.
Одному, без письма!
Дорога — пряма.
Горят редкие огни, дома в садах, как в гнездах.
А вот письмо от друга: «Всегда вас вспоминаю,
Будучи с одним, будучи с другим».
Ну что ж, каков он есть, таким
Я его и люблю и принимаю.
Пароходы уйдут с волнами,
И печально гляжу вослед им я —
О мои милые, мои друзья,
Когда же опять я увижусь с вами?