Они любили друг друга,
Но каждый упорно молчал;
Смотрели врагами, но каждый
В томленьи любви изнывал.Они расстались — и только
Встречались в виденьи ночном;
Давно они умерли оба —
И сами не знали о том.
Облаком волнистым
Пыль встаёт вдали;
Конный или пеший —
Не видать в пыли! Вижу: кто-то скачет
На лихом коне.
Друг мой, друг далёкий,
Вспомни обо мне!
Отчего все звезды стали
Неподвижною чредой
И, любуясь друг на друга,
Не летят одна к другой? Искра к искре бороздою
Пронесется иногда,
Но уж знай, ей жить недолго:
То — падучая звезда.
Я болен, Офелия, милый мой друг!
Ни в сердце, ни в мысли нет силы.
О, спой мне, как носится ветер вокруг
Его одинокой могилы.Душе раздраженной и груди больной
Понятны и слезы, и стоны.
Про иву, про иву зеленую спой,
Про иву сестры Дездемоны.
Не здесь ли ты легкою тенью,
Мой гений, мой ангел, мой друг,
Беседуешь тихо со мною
И тихо летаешь вокруг?
И робким даришь вдохновеньем,
И сладкий врачуешь недуг,
И тихим даришь сновиденьем,
Мой гений, мой ангел, мой друг…
Ты все стихи переплела
В одну тетрадь не без причины:
Ты при рожденьи их была,
И их ты помнишь именины.Ты различала с давних пор,
Чем правит муза, чем супруга.
Хвалить стихи свои — позор,
Еще стыдней — хвалить друг друга.28 января 1888
Запретили тебе выходить,
Запретили и мне приближаться,
Запретили, должны мы признаться,
Нам с тобою друг друга любить.Но чего нам нельзя запретить,
Что с запретом всего несовместней —
Это песня с крылатою песней
Будем вечно и явно любить.7 июля 1890
Не отходи от меня,
Друг мой, останься со мной!
Не отходи от меня:
Мне так отрадно с тобой… Ближе друг к другу, чем мы, —
Ближе нельзя нам и быть;
Чище, живее, сильней
Мы не умеем любить.Если же ты — предо мной,
Грустно головку склоня, —
Мне так отрадно с тобой:
Не отходи от меня!
Мой друг, мы с тобою сидели
Доверчиво в легком челне.
Тиха была ночь, и хотели
Мы морю отдаться вполне.И остров видений прекрасный
Дрожал, озаренный луной.
Звучал там напев сладкогласный,
Туман колыхался ночной.Там слышались нежные звуки,
Туман колыхался как хор, —
А мы, преисполнены муки,
Неслись на безбрежный простор.
Кровию сердца пишу я к тебе эти строки,
Видно, разлуки обоим несносны уроки,
Видно, больному напрасно к свободе стремиться,
Видно, к давно прожитому нельзя воротиться,
Видно, во всём, что питало горячку недуга,
Легче и слаще вблизи упрекать нам друг друга.
Мы встретились вновь после долгой разлуки,
Очнувшись от тяжкой зимы;
Мы жали друг другу холодные руки
И плакали, плакали мы.Но в крепких незримых оковах сумели
Держать нас людские умы;
Как часто в глаза мы друг другу глядели
И плакали, плакали мы! Но вот засветилось над черною тучей
И глянуло солнце из тьмы;
Весна, — мы сидели под ивой плакучей
И плакали, плакали мы! 30 марта 1891
Шумела полночная вьюга
В лесной и глухой стороне.
Мы сели с ней друг подле друга.
Валежник свистал на огне.
И наших двух теней громады
Лежали на красном полу,
А в сердце — ни искры отрады,
И нечем прогнать эту мглу!
Сегодня день твой просветленья,
И на вершине красоты
Живую тайну вдохновенья
Всем существом вещаешь ты.Мечты несбыточной подруга,
Царишь с поэтом ты вдвоем, —
А завтра, верно, мы друг друга
И не найдем и не поймем.Так, невозможно-несомненно,
Огнем пронизан золотым,
С закатом солнечным мгновенно
Чертогов ярких тает дым.19 июня 1887
Друг мой, бессильны слова, — одни поцелуи всесильны…
Правда, в записках твоих весело мне наблюдать,
Как прилив и отлив мыслей и чувства мешают
Ручке твоей поверять то и другое листку;
Правда, и сам я пишу стихи, покоряясь богине, —
Много и рифм у меня, много размеров живых…
Но меж ними люблю я рифмы взаимных лобзаний,
С нежной цезурою уст, с вольным размером любви.
Ты вся в жемчугах и в алмазах,
Вся жизнь для тебя — благодать,
И очи твои так прелестны, —
Чего ж тебе, друг мой, желать? К твоим очам прелестным
Я создал целую рать
Бессмертием дышащих песен,
Чего ж тебе, друг мой, желать? Очам твоим прелестным
Дано меня было терзать,
И ты меня ими сгубила, —
Чего ж тебе, друг мой, желать? 12 апреля 1874
Как мне решить, о друг прелестный,
Кто властью больше: я иль ты?
Свободных песен круг небесный
Не больше царства красоты.Два рая: ты — в моем царица,
А мне — в твоем царить дано.
Один другому лишь граница,
И оба вместе лишь одно.Там, где любовь твоя невластна,
Восходит песни блеск моей;
Куда душа ни взглянет страстно,
Разверсто небо перед ней.
Мой друг, я верую, надеюсь и люблю
И убежденья полон силы,
Что всё, чем опытность снабдила грудь мою,
Дойдет со мною до могилы, Что знамя истины, которому служу,
Вокруг меня овеет рати,
Что с тайной гордостью его я покажу
Толпе неверующих братий.И что же? Новый день нисходит от творца.
И убежденья величавы
Бледнеют видимо, как за спиной косца
Грядами скошенные травы.
Gaudes carminibus, carmina possumus
Donare et pretium dicere nioneri.
HoratiusСпасибо, друг, — ты упросил
Меня приняться за работу,
Твой юный голос разбудил
Камену, впавшую в дремоту.Опять стихи мои нашли
То, что годами было скрыто.
Всё лето предо мною шли
Причудник Фауст и Маргарита.И вот прейден гористый путь:
Следи за мной, — но, бога ради,
И опять в полусвете ночном
Средь веревок, натянутых туго,
На доске этой шаткой вдвоем
Мы стоим и бросаем друг друга.И чем ближе к вершине лесной,
Чем страшнее стоять и держаться,
Тем отрадней взлетать над землей
И одним к небесам приближаться.Правда, это игра, и притом
Может выйти игра роковая,
Но и жизнью играть нам вдвоем –
Это счастье, моя дорогая!
Люди спят; мой друг, пойдем в тенистый сад.
Люди спят; одни лишь звезды к нам глядят.
Да и те не видят нас среди ветвей
И не слышат — слышит только соловей…
Да и тот не слышит, — песнь его громка;
Разве слышат только сердце и рука:
Слышит сердце, сколько радостей земли,
Сколько счастия сюда мы принесли;
Да рука, услыша, сердцу говорит,
Что чужая в ней пылает и дрожит,
Да, ты несчастна — и мой гнев угас.
Мой друг, обоим нам судьба — страдать.
Пока больное сердце бьется в нас,
Мой друг, обоим нам судьба — страдать.Пусть явный вызов на устах твоих,
И взор горит, насмешки не тая,
Пусть гордо грудь трепещет в этот миг, —
Ты всё несчастна, как несчастен я.Улыбка горем озарится вдруг,
Огонь очей слеза зальет опять,
В груди надменной — язва тайных мук,
Мой друг, обоим нам судьба — страдать.
Молчали листья, звёзды рдели.
И в этот час
С тобой на звезды мы глядели,
Они — на нас.Когда всё небо так глядится
В живую грудь,
Как в этой груди затаится
Хоть что-нибудь? Всё, что хранит и будит силу
Во всем живом,
Всё, что уносится в могилу
От всех тайком, Что чище звезд, пугливей ночи,
Твоя старушка мать могла
Быть нашим вечером довольна:
Давно она уж не была
Так зло-умно-многоглагольна.Когда же взор ее сверкал,
Скользя по нас среди рассказа,
Он с каждой стороны встречал
Два к ней лишь обращенных глаза.Ковра большого по углам
Сидели мы друг к другу боком,
Внемля насмешливым речам, —
А речи те лились потоком.Восторгом полные живым,
Знаю я, что ты, малютка,
Лунной ночью не робка:
Я на снеге вижу утром
Легкий оттиск башмачка.Правда, ночь при свете лунном
Холодна, тиха, ясна;
Правда, ты недаром, друг мой,
Покидаешь ложе сна: Бриллианты в свете лунном,
Бриллианты в небесах,
Бриллианты на деревьях,
Бриллианты на снегах.Но боюсь я, друг мой милый,
Между счастием вечным твоим и моим
Бесконечное, друг мой, пространство.
Не клянись мне — я верю: я, точно, любим —
И похвально твое постоянство; Я и сам и люблю и ласкаю тебя.
Эти локоны чудно-упруги!
Сколько веры в глазах!.. Я скажу не шутя:
Мне не выбрать милее подруги.Но к чему тут обман? Говорим что хотим, —
И к чему осторожное чванство?
Между счастием вечным твоим и моим
Бесконечное, друг мой, пространство.
Когда в груди твоей страданье,
Проснувшись, к сердцу подойдет
И жадный червь воспоминанья
Его невидимо грызет, —Борьбой с наитием недуга
Души напрасно не томи,
Без слез, без ропота на друга
С надеждой очи подыми.Пусть свет клянет и негодует, —
Он на слова прощенья нем.
Пойми, что сердце только чует
Невыразимое ничем; То, что в явленьи незаметном
В доброй вести, нежный друг, не откажи,
При звездах прийти на луг — не откажи.И в бальзаме, кроткий врач души моей,
Чтоб унять мой злой недуг, — не откажи.В леденцах румяных уст, чтобы мой взор
За слезами не потух, — не откажи.В пище тем устам, что юности твоей
Воспевают гимны вслух, — не откажи.И во всём, на что завистливо в ночи
Смотрит неба звездный круг, — не откажи.В том, чему отдавшись раз, хотя на миг,
Веки счастья помнит дух, — не откажи.В том, что властно укротить еще одно
Пред могилою испуг, — не откажи.
О друг, не мучь меня жестоким приговором!
Я оскорбить тебя минувшим не хочу.
Оно пленительным промчалось метеором…
С твоим я встретиться робел и жаждал взором
И приходил молчать. Я и теперь молчу.Добра и красоты в чертах твоих слиянье
По-прежнему еще мой подкупает ум.
Я вижу — вот оно, то нежное созданье,
К которому я нес весь пыл, всё упованье
Безумных, радостных, невысказанных дум.Но помнишь ли? — весной гремела песнь лесная
И кликал соловей серебряные сны;
Дитя, мои песни далеко
На крыльях тебя унесут,
К долинам Гангесова тока:
Я знаю там лучший приют.Там, светом луны обливаясь,
В саду всё зардевшись цветет,
И лотоса цвет, преклоняясь,
Сестрицу заветную ждет.Смясь, незабудкины глазки
На дальние звезды глядят,
И розы душистые сказки
Друг другу в ушко говорят.Припрянув, внимания полны,
Расстались мы, ты странствуешь далече,
Но нам дано опять
В таинственной и ежечасной встрече
Друг друга понимать.Когда в толпе живой и своевольной,
Поникнув головой,
Смолкаешь ты с улыбкою невольной, —
Я говорю с тобой.И вечером, когда в аллее темной
Ты пьешь немую ночь,
Знай, тополи и звезды негой томной
Мне вызвались помочь.Когда ты спишь, и полог твой кисейный
Владычица Сиона, пред тобою
Во мгле моя лампада зажжена.
Всё спит кругом, — душа моя полна
Молитвою и сладкой тишиною.Ты мне близка… Покорною душою
Молюсь за ту, кем жизнь моя ясна.
Дай ей цвести, будь счастлива она —
С другим ли избранным, одна, или со мною.О нет! Прости влиянию недуга!
Ты знаешь нас: нам суждено друг друга
Взаимными молитвами спасать.Так дай же сил, простри святые руки,
Чтоб ярче мог в полночный час разлуки
Amantium irae amoris renovatio
HoratiusТы мне простишь, мой друг, что каждый раз,
Как ссоришься ты с милою своею,
Кусаю губы в кровь, но лишь взгляну на вас,
Рассеять смеха не умею.Как к ней пристал суровый этот взгляд,
Как на устах улыбка скрыта мило, —
А всё видна! недаром говорят:
«Как ни клади, в мешке не скроешь шила».А ты, — ты в этот миг оригинал большой;
С сигарою во рту, в халате, у окошка
Алеко, Мортимер, Отелло предо мной,
Далекий друг, пойми мои рыданья,
Ты мне прости болезненный мой крик.
С тобой цветут в душе воспоминанья,
И дорожить тобой я не отвык.Кто скажет нам, что жить мы не умели,
Бездушные и праздные умы,
Что в нас добро и нежность не горели
И красоте не жертвовали мы? Где ж это всё? Еще душа пылает,
По-прежнему готова мир объять.
Напрасный жар! Никто не отвечает,
Воскреснут звуки — и замрут опять.Лишь ты одна! Высокое волненье
Опять весна! опять дрожат листы
С концов берез и на макушке ивы.
Опять весна! опять твои черты,
Опять мои воспоминанья живы.Весна! весна! о, как она крепит,
Как жизненной нас учит верить силе!
Пускай наш добрый, лучший друг наш спит
В своей цветами убранной могиле, —Он говорит: «Приободрись и ты:
Нельзя больной лелеять два недуга».
Когда к нему ты понесешь цветы,
Снеси ему сочувствие от друга.Минувшего нельзя нам воротить,
Друг мой, я сегодня болен, —
Знать, поветрие такое:
Право, я в себе не волен,
Не найдусь никак в покое.Не ошибся я в надежде:
Ты умна и молчалива,
Ты всё та же, что и прежде, —
И добра и горделива.На дворе у нас ненастье,
На дворе гулять опасно, —
Дай мне руку, дай на счастье…
У тебя тепло и ясно.Ах, давно ли у тебя я —