Одного прошу у судьбы моей,
Одного я жду утешения:
Дайте высказать мне сердцам людей
Все страдания, все мучения.Дайте высказать, передать другим
Все предчувствия, все видения…
Что томит меня — непонятно им:
Слова нет мне для выражения! Дайте слово мне, дайте слово мне! —
И тогда мой дух успокоится,
И торжественно миру целому
Новый, чудный мир откроется.
Дело великое жизни —Ею объяты другом —
В нашей великой отчизне
Все мы покорно несем.Жизнь, ты загадка от века,
Ты нас тревожишь давно —
Сердце и ум человека
Нам разгадать не дано.Жизнь и ничтожество, — что вы?
Тайну я слышу вокруг,
Всюду вопросы готовы,
Но не готов им ответ.Нет, мы к вопросам не глухи,
Слышим мы тайну кругом,
Слышим мы темные слухи
В мире о мире другом.Нам лишь загадка известна —
Жажду мы знаем одну,
Знаем, что в мире нам тесно,
Но не уйти в вышину.С пылким восторгом усилья
Мы лишь к вопросу идем.
С горьким сознаньем бессилья
В прах безответны падем.О, если б в жизни ошибки
Мы забывать не могли,
Не было б в мире улыбки,
Не был бы смех на земли.Ум благороднейший бродит,
Бредит и сердце в мечтах,
В душу отчаянье входит,
Мрак нависает в очах.
Грустно видеть, как судьба порою
Человека беспощадно гонит;
Как он силы напрягает к бою
И опять главу печально клонит;
Как вся жизнь — невзгода да лишенье,
Как нужда с трудом не расстается,
И в немом и сумрачном терпенье
Человек с лихой судьбою бьется.Но еще грустней на сердце станет,
Как свершается паденье брата;
Как душа в нем робко, грустно вянет
Под дыханьем грубого разврата;
Как высокий дух и разум ясный
Средь страстей невежественных никнет,
Как потом, черствея ежечасно,
Человек к бездушию привыкнет.Но грустней, когда лежит тяжелый
Мрак на жизни целого народа,
И живет он скорбный, невеселый —
Силам нет свободного исхода.
Он раскрыть даров своих не смеет;
Смутно он свое призванье внемлет,
Слово робко на устах немеет,
Ум во тьме, душа пугливо дремлет.Но когда с народа мрак снимает
Провиденье благодатной дланью —
Вспрянет ум и крылья простирает;
Сознает народ свое призванье,
Свой он подвиг замышляет смело;
В божьем мире людям дела много…
И исполнен дум, готов на дело,
В мир народ идет и славит бога.
Разум, ты паришь над миром,
Всюду взор бросая свой,
И кумир вслед за кумиром
Низвергается тобой.Уповая всё постигнуть,
Ты замыслил искони
Мир на мире вновь воздвигнуть,
Повторить творенья дни.Ты в победу гордо веришь,
Ты проходишь глубь и высь,
Движешь землю, небо меришь, —
Но, гигант, остановись! Как титаны в древней брани,
Кинув горы к облакам
И явивши силу длани,
Не опасную богам, Сражены обратно павшим
Градом полетевших гор
И легли всем родом, ставшим
Нам в преданье с оных пор, —Так и ты, из всех титанов
Горделивейший титан,
От породы великанов
Уцелевший великан! К небесам идёшь ты смело,
С двух сторон на них всходя,
Обращая мысли.в дело,
Дело в мысль переводя.Но напрасно: многодельность
Не дойдёт к причине дел;
Ты нашёл не беспредельность,
Но расширенный предел.Чтоб вселенную поверить
И построить вновь её,
Гордо мыслию измерить
Ты мечтаешь бытие.Рассекая жизнь на части
Лезвием стальным ума,
Ты мечтаешь, что во власти
У тебя и жизнь сама; Ты её добычей числишь;
Но откинь гордыни лесть:
Умерщвляя, ты ли мыслишь
Жизни тайну приобресть? В недоступные пучины
Жизнь ушла, остался след:
Пред тобой её пружины,
Весь состав, — а жизни нет.И какое же решенье —
Плод гигантского труда:
Постиженье — до творенья
Не достигнет никогда.Отрекись своей гордыни,
В битву с небом не ходи,
Перед таинством святыни,
Перед богом в прах пади! Вмиг получит смысл от века
Исполинский труд бойца,
Приближая человека
К познаванию творца.И титана след суровый —
Груды сдвинутых громад —
Благозвучно, с силой новой
Славу бога возвестят.
Я счастлив был мечтой своей прекрасной,
Хранил ее от первых детских лет;
Да, я любил возвышенно и ясно,
Смотрел тогда па дивный божий свет.Я предался любви очарованью,
Поэзии мечтаний молодых
И сладкому о ней воспоминанью,
О лучших днях, о первых днях моих.Я возрастал — и с каждым днем яснее,
Обширнее мне открывался свет,
И с каждым днем надменней и сильнее
Был гордых дум возвышенный полет.Пришла пора, минута вдохновенья,
И из груди стесненной потекли
Свободными волнами песнопенья,
И новый мир обрел я на земли.Когда ко мне поэзия сходила
И за стихом стремился звучно стих,
Всё о тебе мечтал я, друг мой милый,
Всё о тебе, подруга дней моих.Бывало, грусть на сердце мне наляжет
И странные томят меня мечты,
И мне никто участья не покажет,
И все своей заботой заняты.Тогда меня безумцем называют.
О, в те часы как часто думал я:
Пускай они меня не понимают,
Но ты, мой друг, но ты поймешь меня.Когда меня ты, Шиллер вдохновенный,
В свой чудный мир всесильно увлекал,
И в этот час, коленопреклоненный,
Я целый свет забвенью предавал, —Как мне тогда ее недоставало!
Как я хотел, чтобы она со мной
Создания поэта созерцала
И пламенный восторг делила мой. —Теперь, увы! Разрушен призрак милый,
Исчезла ты, прекрасная мечта, —
Теперь брожу угрюмый и унылый,
И в сердце одиноком пустота.
Веселье — образ жизни ясной,
Сердечный спутник чистоты,
Златой удел души прекрасной,
Всегда благословенно ты!
На светлом общем жизни пире —
Ты жизни лучшая краса.
Играет радость в божьем мире,
Весельем блещут небеса.
Пред нами бесконечны годы,
И неизменна и светла
Улыбка вечная природы:
Природа вечно весела.
Своей красой она целебно
Врачует наш усталый дух;
Творцу вселенной — гимн хвалебный
В ее веселье внемлет слух.
Путей для человека много,
Мрачится дух его легко;
Тревога жизни за тревогой
Колеблют душу глубоко.
Себя он в мире понапрасну
Среди сует да не смутит;
Да сохранит он душу я сну
И в ней веселье водворит.
Не только праздник своенравный
Блестящей светской пустоты
Таит в себе обман тщеславный
Для нашей суетной мечты, —
Есть зло иное: там, где твердость
Превозмогла соблазна шум,
Неслышно к нам подходит гордость,
Ожесточая смелый ум.
Стой за добро неколебимо,
Будь духом тверд; но не гони
Младую жизни радость мимо,
Веселья в мире не кляни.
Соблазна шепот нам для слуха
И в келье внятен; будь боец,
И помни, что веселье духа —
Его всех подвигов венец.
Блажен, чей дух ни пир, пи келья
Не могут возмутить до диа;
Кому источником веселья —
Души прекрасной глубина;
Кто света путь оставил зыбкий,
Как лебедь бел, и сохранил
Всю прелесть чистую улыбки
И стройный хор душевных сил.
Посвящается Ю. Ф. СамаринуОт радостей я личных отказался;
Отрекся я от сладостной любви;
Сердечных снов, видений рой умчался,
Спокойны дни свободные мои.
И новый мир передо мной открылся;
Рассыпались бессильные мечты:
Твой строгий образ в душу мне втеснился,
Суровые и бледные черты.
И жизни шум, безумное стремленье
Устранены присутствием твоим;
Везде твое я слышу дуновенье,
Случайное скрывается пред ним;
И важное отвсюду выступает,
И тайный смысл явлений обнажен;
Твой строгий свет всё в мире обнимает,
Неумолимо озаряет он.
Да, ты везде, везде ты тайно дома;
В явленьях жизни шумной и живой
Я узнаю твой образ, мне знакомый;
Отвсюду он выходит предо мной.Тебе всю жизнь, часы, и дни, и годы,
Я посвятил, и ты всегда со мной;
В тебе нашел я таинство свободы,
Незримое случайности земной.
Предчувствием давно я волновался,
Им были полны молодые дня:
И шум забав послышанный промчался,
Непризнанный, погас огонь в крови.
Во время то, вся счастием блистая,
Дням молодым посланница небес,
Ко мне любовь слетала неземная,
И жизнь была полна ее чудес.
Но дальше я душою устремлялся,
Ей отдал я сны прежние мои:
От радостей я личных отказался,
Отрекся я от сладостной любви.
За мной давно уже лежит далеко
То время, что, бывало, я любил,
Безумствовал, кипел, вздыхал глубоко, —
Где я тебе еще не предан был.
Но иногда какой-то вздох забытый,
Какой-то взор, какой-то темный сои
Ко мне дойдут из дали той сокрытой,
И я стою, задумчиво смущен…
Но никогда я не стремлюсь душою
К моим давно, давно прошедшим дням;
Нет, — постигать и вечно быть с тобою,
Сокровище, что ты даруешь нам,
Нет, истины великое сиянье,
Передо мной создавшее всё вновь,
Дороже мне, чем прежнее мечтанье,
Чем прежняя прекрасная любовь.
ОдинИдут тысячелетья мимо.
Свет солнца прогоняет тень,
И над землей неутомимо
Уходит ночь, приходит день.Природа та же всё от века,
В убранстве прежней красоты,
И возмущают человека
Всё те ж надежды и мечты.Решеньем древнего вопроса
Всё занят он, а между тем
Катятся времени колеса,
Неудержимые ничем.И, жаждой мучимый, с вершины
На пройденный он смотрит путь.
Ответов много, — ни единый
Вполне не успокоит грудь.Он всё добыча тех сомнений,
Его встречавших с первых лет;
Всё та же цель его стремлений,
И так же достиженья нет.Побед и славных дел так много,
Вокруг так много свершено…
Зачем в душе живет тревога,
Успокоенье не дано? Словам я, жаждою томимый,
Высокой мудрости внимал,
На мысли блеск невыносимый
Я смело взор свой устремлял, И в трудный путь я бодро вышел
Светлело небо впереди, —
И трепет истины я слышал
В своей взволнованной груди.И всё земное отпадало,
И всё бледнело предо мной:
Редело мрака покрывало,
Густой лежавшее грядой.И веял на меня сильнее
Таинственный сладчайший хлад,
И новый луч сверкал светлее,
Смущенный поражая взгляд.И мир мне открывался новый,
Где мыслью всё озарено,
Где красок нет, где всё сурово,
От пестроты обнажено.Но страшен вид такой пучины,
Непреходящей той зимы.
И хлад таинственный долины
Нам тяжек: видно, слабы мы.ДругойИ я, как ты, волненья духа,
В нас обитающего, знал,
И я, как ты, все силы слуха
К его ответам напрягал.Но знаю я, что знанье это
Я должен жизнию глушить
И что за луч блестящий света
Мир целый мраком окружить.Окажи, не правда ли, ужасна
Та область, тот суровый мир?
А жизнь вокруг тебя прекрасна,
И прав ее прекрасный пир.Но знанье может ли быть живо
И благостно, когда оно
Всё попирает горделиво
Что жизнью дышит и полно! ОдинСогласен я, но невозможно
Одно соединить с другим,
Когда неясно и тревожно
Ты жаждой истины томим.Иди вперед, суровой сталью
Несокрушимой весь покрыт;
Там, за неясной, темной далью,
Источник истины сокрыт.Смотри, как пестро и прекрасно
Цветет земля в своих полях —
Но оттого, что солнце ясно
Горит в далеких небесах.
ЯТам, далёко, неземной,
Целый мир очарований,
И таинственных мечтаний,
И надежд и упований
Развернулся предо мной.
Прочь все суеты мирские,
Прочь все истины сухие!
И к наукам и к трудам
Прежде пылкое стремленье —
За единое мгновенье
Неземное я отдам! СПришла пора: восстань, восстань,
О богатырь; ослаб твой дух могучий;
Перед тобой лежит святая цель,
А ты стоишь задумчивый, унылый;
Мечтаешь ты, и опустилась длань,
И гаснут пламенные силы.ЯПередо мною мир чудесный,
Он вечною цветет весной…
О друг бесценный, друг прелестный,
Мы улетим туда с тобой! СНет, не за тем из недр природы
Ты встал, могучих мыслей царь,
Чтоб погубить младые годы
В слепых, бездейственных мечтах.
Не для того в груди высокой
Забилась к истине любовь
И благородные желанья
Младую взволновали кровь.
Перед тобой везде вопросы,
И ты один их можешь разрешить:
Ты должен многое свершить!..
О, вспомни, вспомни те мгновенья,
Когда, с тоскующей душой,
Добыча раннего сомненья,
Ты жаждал истины одной.
Ты помнишь прежние мученья,
Когда ты высказать не мог
Твои святые откровенья,
Непостижимый твой восторг!..
Томяся жаждою священной,
Сзывал ты мысли в тишине —
И на призыв одушевленный
К тебе слеталися оне.
Своей могучею душою
Всё перенесть ты был готов…
О, вспомни, вспомни: пред тобою
Редел таинственный покров! ЯЯ помню, помню: над водою
Унылый шум и тень лесов,
И луг вечернею порою,
И тихий сад, и сельский кров… СЗачем теперь твой дух смутился?
Зачем, призвание забыв,
Ты, малодушный, обратился
К твоим бессмысленным мечтам?
Ужели в грудь твою отчаянье втеснялось?
Нет, нет, в тебе довольно сил,
Чтоб совершить высокий подвиг, —
Восстань, восстань: час наступил! ЯО, горько, горько мне проститься
С моей любимою страной!
Куда идти, к чему стремиться?
Какая цель передо мной?
Зачем меня лишают счастья?
Чего им нужно от меня?
В них нет любви, в них нет участья.
Для них полезен буду я —
И вот они лишают счастья
И в шумный мир влекут меня.СКто десять талантов
От бога приял,
Тот двадцать талантов
Ему принеси.
А кто не исполнит
Завета его,
Тот ввергнут да будет
В геенну огня,
Где слышно стенанье
И скрежет зубов.