Ушёл и бросил беглый взгляд
Неуловимого значенья,
И смутно окрылился зад
Им зарождённого влеченья, Проткнулась тощая стезя
И заколдованные злаки
Лишь рвутся следом, егозя,
Воспоминанья раки.
Ветер гудит на просторе и башнях,
Тесных лесах и распластанных пашнях,
Ветер надулся и дует трубу,
Каждый свою лишь играет судьбу.Я пресмыкаюсь, я знаю проходы,
Дыры, лазейки, витые пути,
Влача на плечах своих тяжкие годы,
Все дате, все боле нести.
1Река горизонтальна.
Отвесны водопады,
Лазурь хрустальна,
А тучи — гады —
Свивают свои кольца
И мчатся далям,
Веселью и печалям,
Стараньем богомольца.2И пухлыми грибами
Заполнив бутыль,
Скрипят между зубами
Самума пыль.
Сними горящие доспехи,
Ты видишь, лето отошло,
И смерть уносит счастья вехи,
И всюду ковыляет зло.Оторопей над соловьями,
Точась рубином сочных губ.
Ты видишь лето зимней яме
Законопаченное дуб.
Скобли скребком своим луна
Ночей фиалковые пятна,
Ведь это не твоя вина,
Что ты прогоркла и невнятна.И кто тебе поверит, знай!
Что, озаряя царство лжи,
Червями пышущей межи
Отходишь предрассветный край.
Солнцу светить ведь не лень,
Ветру свистеть незадача,
Веточку выбросит пень,
Море жемчужину, плача.Мне же не жалко часов,
Я не лишуся охоты
Вечно разыскивать слов
Дружно шагающих роты…
Навозная жижица
Впитана зраком,
Малая книжица
Маком.
Солнце поденщик,
А я повелитель,
Весность, ты банщик,
Старый спаситель.
На площадях полночной мглою +
Когда ужасен бури хлад,
Стремятся бедняки толпою
Свой озарить замерзший взгляд… Кольцом молчащим цепенея
Суровый жест = бесплодный сад,
Сочтёте жизнь, жизнь Ахинея
И дни мученьями грозят.
Долбя глазами вешний лёд,
Свой искусивши глазомер,
Среди загадочных колод,
Вы, с солнца взявшие пример, Вы восприяли гордый пыл
На грудах осиянных дней,
Как будто каждый не забыл
Отчизну старости своей.
Луна под брюхом чёрной тучи
Лижи сияющий пупок.
Злорадственно вздыбились кручи,
И мост отчаянья глубок
А узкогорлые цевницы
Пронзили поражение тьму
Под грохот мозглой колесницы,
Умчавшей СДОХШУЮ ЗИМУ.
Больше троп, иль пешеходов,
Больше нив, иль пышных всходов,
Больше лун, или лучей,
Больше тел, или мечей, Больше мёртвых, иль гробов,
Больше ран, или зубов,
Больше воплей, или глоток,
Больше морд, или оброток.
Луна старуха просит подаянья
У кормчих звёзд, у луговых огней,
Луна не в силах прочитать названья
Без помощи коптящих фонарей.Луна, как вша, ползёт небес подкладкой,
Она паук, мы в сетках паутин,
Луна — матрос своей горелкой гадкой
Бессильна озарить сосцы больных низин.
Волн змеистый трепет
Скалы острова
Ветра нежный лепет
Влажная траваБрошены простыни кто-то вдаль уплыл
Небо точно дыни полость спелой вскрыл
День сражённый воин обагрил закат
Кто-то успокоен блеском светлых лат.
Дрожат бледнеющие светы
И умирают без конца
Легки их крохкие скелеты
У ног сокрытого тельцаТускнеют матовые стекла
Закрыто белое крыльцо
Душа озябшая намокла
И исказилося лицоИ вдруг разбужен ярым криком
Извне ворвавшийся простор…
В сияньи вешнем бледным ликом
Встречаю радостный топорСлежу его лаская взором
И жду вещательных гонцов
Я научен своим позором
Свершивший множество концов.
На фоне пьяных коней закатных
Сереброзбруйные гонцы
А вечер линий ароматных
Развивший длинные концыНа гривах чёрных улыбки розы
Раскрыли нежно свои листы
И зацелованные слёзы
Средь изумленной высоты.
Четвероногое созданье
Лизало белые черты
Ты как покинутое зданье
Укрыто в чёрные листы
Пылают светозарно маки
Над блеском распростёртых глаз
Чьи упоительные знаки
Как поколебленный алмаз.
На улицах ночные свечи
Колеблют торопливый свет
А ты идешь сутуля плечи
Во власти тягостных приметВ уме твоём снуют догадки
О прошлом изнурившем дне
А фонари тебе так гадки
Как змей глаза во сне.
Как скудны дни твои
Какой полны тоскою
Отчаянья бесстрастною рукою
Сгибают рамена мои! В окне замерзлом бледная денница
За беспросветностью черневшей ночи
Казалось замерзающая птица
Ко мне пробиться в душу хочет.
Темный злоба головатый
Серо глазое пила
Утомленный родила
Звезд желательное латы.
«ЛАЗУРЬ БЕСЧУВСТВЕННА», — я убеждал старуху,
«Оставь служить скелетам сиплых трав,
Оставь давить раскормленную муху,
Вождя назойливо взлетающих орав».
С улыбкой старая листам речей внимала,
Свивая сеть запутанных морщин,
Срезая злом уснувшего металла
Неявный сноп изысканных причин.
Вечер гниенья
Старость тоскливо
Забытое пенье
Лиловым стремленье
Бледное грива
Плакать страдалец
Тропы залива
Сироты палец
У радостных ворот,
Поникший утомленно,
Под тяжестью огромной
Желаний рабьих — крот,
Иль сглазили со стен
Иль перед узким входом,
Сражённый цепким годом,
Ты сам отринул плен.
ТРУБА БЫЛА зловеще ПРЯМОЙ
ОПАСНАЯ ЛУНА умирала,
Я шел домой,
Вспоминая весь день сначала.
С утра было скучно,
К вечеру был стыд.
Я был на площади тучной
И вдруг заплакал навзрыд.
Трубы была трагически прямой,
Зловещая луна УМЕРЛА.
Я так и не пришел домой,
Упав у темного угла.
Какой глухой слепой старик!
Мы шли с ним долго косогором,
Мне надоел упорный крик,
Что называл он разговором,
Мне опротивели глаза,
В которых больше было гноя,
Чем зрения, ему стезя
Была доступна, — вел его я.
И вот пресекся жалкий день,
Но к старику нет больше злобы,
Его убить теперь мне лень,
Мне мертвой жаль его утробы.
Стальные, грузные чудовища
ОРАНЖЕВЫЙ подъемлют крик,
Когда их слышу ржанье, нов еще
Мне жизни изможденный лик.
На колеях стальных, жестокие,
Гилиотинами колес,
Стуча, трясете, многоокие,
Немую землю — троп хаос.
Вы в города обледенелые
Врываетесь из темных нив,
Когда ЧАСЫ лукаво СПЕЛЫЕ
Свой завершат живой прилив.
Среди огней под чёрным небом,
Безликой прелестью жива,
Вознесена к суровым требам
Твоя поспешно голова.
За переулком переулок,
Сожравши потрясенный мост,
Промчишься мимо медных булок,
Всегда, сияющий и прост.
А там, на синей высоте
Кружит твоя прямая стрелка,
На каждой времени версте
Торчит услужливо горелка.
Внизу журчит источник светлый,
Вверху опасная стезя,
Созвездия вздымают метлы,
Над тихой пропастью скользя.
Мы все приникли к коромыслам
Под блеском ясной синевы,
Не уклоняяся от смысла
И Я, и ТЫ, и МЫ, и Вы.
Инструментовано на «C»
Кто стоял под темным дубом
И, склоняя лик лиловый
Извивался пряным кубом,
Оставался вечно новым,
Сотрясая толстым шлемом,
Черепашьей скорлупой,
Ты клялся всегда триремам,
СТРАЖНИК РАДОСТИ СЛЕПОЙ.
Зазывая взглядом гнойным
Пеной жёлтых сиплых губ
Станом гнутым и нестройным
Сжав в руках дырявый куб
Ты не знаешь скромных будней
Брачных сладостных цепей
Беспощадней непробудней
Средь медлительных зыбей.
Рыдаешь над сломанной вазой,
Далекие туч жемчуга
Ты бросила меткою фразой
За их голубые рога.
Дрожат округленные груди,
Недвижим рождающий взгляд
Как яд погребенный в сосуде
Отброшенный весок наряд.
Иди же я здесь поникаю
На крылья усталости странной;
Мгновеньем свой круг замыкаю
Отпавший забавы обманной.
Убийство красное
Приблизило кинжал,
О время гласное
Носитель узких жал
На белой радости
Дрожит точась рубин
Убийца младости
Ведун ночных глубин
Там у источника
Вскричал кующий шаг,
Лик полуночника
Несущий красный флаг.
Изотлевший позвоночник
Рот сухой и глаз прямой,
Продавец лучей — цветочник
Вечно праведный весной.Каждый луч — и взял монету,
Острый блеск и чёрный креп
Вечно щурил глаз ко свету
Всё же был и сух и слеп!
Ты изошёл зелёным дымом
Лилово синий небосвод,
Точася полдней жарким пылом
Для неисчерпанных угод.
И, может быть, твой чёлн возможный
Постигнем — знак твоих побед,
Когда исполним непреложный,
Жизнь искупающий — обет.
Сваливший огонь, закатный пламень,
Придёт на свой знакомый брег;
Он, как рубин — кровавый камень,
Сожжёт предательства ковчег.
На исступленный эшафот
Взнесла колеблющие главы!
А там — упорный чёрный крот
Питомец радости неправой.
Здесь, осыпаясь, брачный луг,
Волнует крайними цветами.
Кто разломает зимний круг
Протяжно знойными руками?
Звала тоска и нищета,
Взыскуя о родимой дани.
Склоняешь стан; не та, не та!
И исчезаешь скоро ланью.
Монах всегда молчал
Тускнели очи странно
Белела строго панна
От розовых начал.
Кружилась ночь вокруг,
Бросая покрывала.
Живой, родной супруг,
Родник, двойник металла.
Кругом, как сон, как мгла
Весна жила, плясала…
Отшельник из металла
Стоял в уюте зла.