Пускай бы за грехи доход наш убавлялся!
Такой переворот для Хама не печаль!
Он в петлю собирался,
Попал бы в госпиталь!
Демид, под одою своей, боясь Зоила,
Ты имени не подписал!
Но глупость за тебя к ней руку приложила,
И свет тебя узнал.
Под камнем сим Бибрис лежит;
Он на земле в таком раздоре был с водою,
Что нам и из земли кричит:
Не плачьте надо мною!
О непостижное злоречие уму!
Поверю ли тому,
Чтобы, Морковкина, ты волосы чернила?
Я знаю сам, что ты их черные купила.
«Скажи, чтоб там потише были! —
Кричал повытчику судья. —
Уже с десяток дел решили,
А ни единого из них не слышал я!»
Минуту нас она собой пленяла!
Как милый блеск, пропала из очес!
Рука Творца ее образовала
Не для земли, а для небес.
«Приятель, отчего присел?» —
«Злодей корону на меня надел!» —
«Что ж, я не вижу в этом зла!» —
«Ох, тяжела!»
Здесь Лакомкин лежит — он вечно жил по моде!
Зато и вечно должен был!
А заплатил
Один лишь долг — природе!..
Пришли Воейкова посланье,
Хочу ответ писать!
За песнь волшебную Орфея в воздаянье
Хочу вороной прокричать.
Тронься, тронься, пробудись!
Милый мрамор, оживись!
Образ сладостный, дыши —
Пламеней огнем души!..
Воейков-брат!
Ты славно в шахматы играешь;
Ты счастье матом называешь,
И подлинно ты мат!
Сибири управленьем
Мой предок славен был,
А я, судьбы веленьем,
Дормез себе купил.