Должно быть, я калека,
Наверно, я урод:
Меня за человека
Не признает народ!
Хотя на месте нос мой
И уши как у всех…
Вот только разве космы
Злой вызывают смех!
Куда ни глянь —
Везде ометы хлеба.
И в дымке спозарань
Не видно деревень…
Идешь, идешь, —
И только целый день
Ячмень и рожь
Пугливо зыблют тень
От облака, бегущего по небу… Ой, хорошо в привольи
И безлюдьи,
Мокрый снег поутру выпал,
Каплет с крыши у окна.
На оконницу насыпал
Дед поутру толокна…
Толокно объяло пламя,
Толокно петух клюет
И в окно стучит крылами,
И, нахохлившись, поет.
Ленту алую вплетая,
Села Лада у окна:
Боронил дед зараня
Под весенний гром,
Рано рожь-боярыня
Вышла из хором!..
Пред ея палатою
С горы под уклон
Вывел рать кудлатую
Полководец-лен!
Лен, мой лен!
Мой зеленый лен! Зорил с заряницею,
Стала жизнь человечья бедна и убога,
Зла судьба, и душа холодна.
Каждый втайне грустит: как уютна берлога,
Где ютились один и одна.Ведь у двери есть уши, и видят нас стены.
Слепо сердце, немотна любовь, —
Оттого за любовью и ходит измена,
А вино так похоже на кровь… Стали наши часы и минуты короче —
Мы родимся к утру неспроста:
За туманом — заря, за обманами — очи,
И дурманом дымятся уста… Суждено человеку лихое кочевье,
Осенний день прозрачно стынет,
Звеня охотничьей трубой…
Прощаюсь я с весною синей,
С тобой и с далью голубой… Склонилась синева над чащей,
И очи сини и строги,
И в чаще тающей, шуршащей —
Как бы дыханье и шаги.То, настороживши верхушки,
В прохладе слушает и ждет
И тихо кружит по опушке
Берез умолкший хоровод.И лишь одна, как над могилой,
Сегодня день морозно-синий
С румянцем был во все лицо,
И ели, убранные в иней,
Обстали к вечеру крыльцо.Вздыхая грузно на полатях,
До света грежу я всю ночь,
Что эти девки в белых платьях
И между ними моя дочь… Глаза у них круглы и сини
Под нежной тенью поволок,
И наверху, посередине,
Луны отбитый уголок… Глаза их радостны и чисты,
Люблю тебя я, сумрак предосенний,
Закатных вечеров торжественный разлив…
Играет ветерок, и тих, и сиротлив,
Листвою прибережних ив,
И облака гуськом бегут, как в сновиденьи… Редеет лес, и льются на дорогу
Серебряные колокольчики синиц.
То осень старый бор обходит вдоль границ,
И лики темные с божниц
Глядят в углу задумчиво и строго… Вкушает мир покой и увяданье,
И в сердце у меня такой же тихий свет…
Слова жестоки, мысли зыбки,
И призрачны узоры снов…
Хочу, и вот — не получается улыбки,
Раскрою рот — и нету нежных слов… Верней всего — забыто слово,
Откуда льются все слова…
Но чуда прежнего всё ожидаешь снова,
Не глядя, что седеет голова.Безмолвна ночь и безответна…
Какой же это злой колдун
Провел меня и обморочил незаметно
И вместо кос подсунул мне колтун?! Вот так бы лечь навеки лежнем,
Я все пою — ведь я певец,
Не вывожу пером строки:
Брожу в лесу, пасу овец
В тумане раннем у реки.Прошел по селам дальний слух,
И часто манят на крыльцо
И улыбаются в лицо
Мне очи зорких молодух.Но я печаль мою таю,
И в певчем сердце тишина.
И так мне жаль печаль мою,
Не зная, кто и где она… И, часто слушая рожок,
Земная светлая моя отрада,
О птица золотая — песнь,
Мне ничего, уж ничего не надо,
Не надо и того, что есть.Мне лишь бы петь да жить, любя и веря,
Лелея в сердце грусть и дрожь,
Что с птицы облетевшие жар-перья
Ты не поднимешь, не найдёшь.И что с тоской ты побредёшь к другому
Искать обманчивый удел,
А мне бы лишь на горький след у дома
С полнеба месяц голубел: Ведь так же будут плыть туманы за ограду,
В облаках заревой огонек,
Потухает туманный денёк.Повернула дорога во мглу… По селу
Идет колдун в онучах,
В серых тучах… Борода у него — мелкий дождичек,
В бороде у него — дуга-радуга,
А в руках подожок-подорожничек! —
Собрался, старина, видно надолго… На прощанье махнул холдунок
Над притихшим селом костылем —
Пошатнулся окольный тынок,
Быстрым зайцем шмыгнул ветерок,
Надела платье белое из шелка
И под руку она ушла с другим.
Я перекинул за плечи кошелку
И потонул в повечеровый дым.И вот бреду по свету наудачу,
Куда подует вешний ветерок,
И сам не знаю я: пою иль плачу,
Но в светлом сиротстве не одинок.У матери — у придорожной ивы,
Прильнув к сухим ногам корней,
Я задремлю, уж тем одним счастливый,
Что в мире не было души верней.Иными станут шорохи и звуки,
Месяц, месяц, встань за ивой,
Мне в разлуке тяжело!..
Друг весенний, луч пугливый,
Вместе выйдем на село!.. Постучися у крылечка,
Глянь на милую мою,
Я ж у церкви недалечко
В темных липах постою… Ночь по небу звезды кружит,
Свежим полем шелестит —
Ах, о чем, о чем же тужит
И о ком она грустит… Посвети ей на колечко,
У деревни вдоль тропинок
В старой роще над лужком
Ходит тихий грустный инок,
Подпираясь подожком.Вкруг него стоят березы
Все в щебечущих синицах…
А роса в лесу, как слезы.
На серебряных ресницах.Что за звон в его лукошке?
Это падают с осинок
Бусы, кольца и сережки,
Бисер утренних росинок.Опустилась непогода
Какие хитроумные узоры
Поутру наведет мороз…
Проснувшись, разберешь не скоро:
Что это — в шутку иль всерьез? Во сне еще иль это в самом деле
Деревья и цветы в саду?
И не захочется вставать с постели
В настывшем за ночь холоду.Какая нехорошая насмешка
Над человеком в сорок лет:
Что за сады, когда за этой спешкой
Опомниться минуты нет! И, первым взглядом встретившись с сугробом,
Золотятся ковровые нивы
И чернеют на пашнях комли…
Отчего же задумались ивы,
Словно жаль им родимой земли?..
Как и встарь, месяц облаки водит,
Словно древнюю рать богатырь,
И за годами годы проходят,
Пропадая в безвестную ширь.
За туманной пеленою,
На реке у края,
Он пасет себе ночное,
На рожке играя.
Он сидит нога на ногу
Да молсет* осоку…
Звезд на небе много-много,
Высоко-высоко.
Вышла Лада на крылечко,
Уронила перстенек,
Бирюзовое колечко,
За березовый пенек.Покатилося далечко
Бирюзовое колечко:
По опавшему лесочку,
По затянутым ручьям —
По хрустальному мосточку
К ранним утренним лучам! Синим морем всё-то краешком
По песочку да по камешкам,
Уставши от дневных хлопот,
Как хорошо полой рубашки
Смахнуть трудолюбивый пот,
Подвинуться поближе к чашке……Жевать с серьезностью кусок,
Тянуть большою ложкой тюрю,
Спокойно слушая басок
Сбирающейся за ночь бури… Как хорошо, когда в семье,
Где сын — жених, а дочь — невеста,
Уж не хватает на скамье
Под старою божницей места……Тогда, избыв судьбу, как все,
Я доволен судьбою земною
И квартирой в четыре угла:
Я живу в ней и вместе со мною
Два веселых, счастливых щегла.За окном неуемная вьюга
И метелица стелет хвостом.
И ни брата со мной, и ни друга
В обиходе домашнем простом.Стерегут меня злючие беды
Без конца, без начала, числа…
И целительна эта беседа
Двух друзей моего ремесла.Сяду я — они сядут на спину
Стал голос хриплый, волос грубый
И грузны руки, как кряжи,
А у тебя все те же губы
И за ресницей — как во ржи.От этой непосильной лямки
Уж еле переводишь дух,
А тут в глазах играют ямки,
И в ямках золотится пух.И так завидно, что улыбка
Не сходит с твоего лица.
Когда ты клонишься над зыбкой,
Поешь в полутени светца.И будешь петь ты так же нежно,
Над низким полем из болота
На пашню тянут кулики,
Уж камышами вдоль реки
Плывет с волною позолота.
Туман ложится в отдаленье,
Земля горбом — свежа, черна,
В меже соха, как привиденье,
И вверх зубцами борона.
Забота — счастье! Отдых — труд!
Пустить бы всё напропалую:
Что в наше время берегут?
Нет, пусть уж дни мои бегут
От жалкой ссоры к поцелую! Хотя беречь — не сбережешь.
И нищему подать бы проще
Судьбы полуистертый грош,
Когда от счастья только мощи,
А от любви осталась ложь! Пойти б, как зверю, — наугад!
Но разве лосю удалось бы
Поутру нелады и ссоры
И неумытое лицо.
Ох, как же закатилось скоро
В лазью мышиную кольцо! И вот слеза едка, как щёлок,
В озноб кидает мутный смех;
И выцвел над кроватью полог,
И вылинял на шубке мех. Ах, эта шубка, шубка эта
Какая-то сплошная боль!
И платье розовое где-то
На дне сундучном точит моль. И оба мы глядим пугливо,