Как не любить румянец свежий
И губ едва заметный пух!..
Но с каждым новым днем все реже
От них захватывает дух… Черней виденье с каждым годом
И все безрадостнее явь…
Как тяжело дорогу бродом
Искать, где кинулся бы вплавь!.. А жизнь, столь полная терзанья,
Так коротка, так коротка…
И вот последнее признанье
Срываю с кровью с языка! Пусть будет эта кровь залогом
Судьбе с ее лихой игрой,
Когда она в пути убогом
Вновь брезжит розовой зарей… И пусть, как пахарь торопливый,
Морщину тяжкую судьба
Положит вперекос на ниву
Глубоко вспаханного лба… Так старец, сгорбленные плечи
Расправив и стуча клюкой,
Виденью юности навстречу
Спешит с протянутой рукой! И даже у ворот могилы,
Скользя перстами по холсту,
Как бы лаская образ милый,
Хватает жадно пустоту.
Была душа моя светла
Той теплотою человечьей,
С какою глупая ветла
Хватает путника за плечи! С какой приземистая рожь
Отвешивает всем поклоны…
С чего же, милый друг, с чего ж
Под бровью огонёк зелёный?.. Иль за плечами добрый дух
Сложил лазоревые крылья?..
Уж не с того ли, верный друг,
Порою зол, порой уныл я? Ах, знаю я, что злоба — ложь,
И нету тяжелее муки
Познать, что чаще прячут нож,
Когда на сердце держат руки! Что часто и друзья мои
В признанья, связанные с дрожью,
Мешают тайный яд змеи,
Что на друзей и сам похож я? О, эта золотая дрожь
И взгляд, с участьем обронённый,
С каким отвешивает рожь
И под серпом земле поклоны! Тяжка людская коловерть!
И всё ж, смирясь душою сирой,
В ней надо встретить даже смерть
Как нежное лобзанье миру!
На чужбине далёко от родины
Вспоминаю я сад свой и дом,
Там сейчас расцветает смородина
И под окнами птичий содом… Там над садом луна величавая,
Низко свесившись, смотрится в пруд,
Где бубенчики жёлтые плавают
И в осоке русалки живут… Она смотрит на липы и ясени
Из-за облачно-ясных завес,
На сарай, где я нежился на сене,
На дорогу, бегущую в лес… За ворота глядит, и на улице,
Словно днём, — только дрёма и тишь,
Лишь причудливо избы сутулятся
Да роса звонко падает с крыш, —Да несётся предзорная конница,
Утонувши в туманы по грудь,
Да берёзки прощаются — клонятся,
Словно в дальний собралися путь!.. Эту пору весеннюю, раннюю
Одиноко встечаю вдали…
Ах, прильнуть бы, послухать дыхание…
Поглядеть в заревое сияние
Милой мати — родимой земли.
В багровом полыме осины,
Берёзы в золотом зною,
Но стороны своей лосиной
Я в первый раз не узнаю! Деревня прежняя: Дубровки,
Отцовский хутор, палисад,
За палисадом, как в обновки,
Под осень вырядился сад! Отец и мать за хлопотнёю,
Всегда нехваток, недосуг.
И виснут вышивкой цветною
В окне околица и луг. В лугу, как на рубашке, проймы,
Река-бочажница вдали…
В трубу серебряную с поймы
По зорям трубят журавли… Идёт, ка прежде, всё по чину,
Как заведёно много лет…
Лишь вместо лампы и лучины
Пылает небывалый свет. У окон столб, с него на провод
Струится яблочкин огонь…
…И кажется: к столбу за повод
Изба привязана, как конь!.. Солома — грива… жерди — сбруя…
Всё тот же мерин… тот же воз…
Вот только в сторону другую
У коновязи след колёс…
Монастырскими крестами
Ярко золотеет даль,
За прибрежными кустами
Спит речной хрусталь.За чудесною рекою
Вижу: словно дремлет Русь.
И разбитою рукою
Я крещусь, крещусь.Вижу: скошенные нивы.
По буграм седой костырь.
Словно плакальщицы, ивы
Склонены в пустырь.По лесам гуляет осень.
Мнет цветы, стряхает лист.
И над нею синь и просинь,
И синичий свист.Та же явь и сон старинный,
Так же высь и даль слились;
В далях, в высях журавлиный
Оклик: берегись! Край родной мой (все как было!)
Так же ясен, дик и прост, —
Только лишние могилы
Сгорбили погост.Лишь печальней и плачевней
Льется древний звон в тиши
Вдоль долин родной деревни
На помин души, —Да заря крылом разбитым,
Осыпая перья вниз,
Бьется по могильным плитам
Да по крышам изб…
Мне не уйти из круга,
В котором мне дана
Бессменная подруга,
Полночная луна… Я вижу блеск и славу,
Сияние лучей
И взгляд ее лукавый,
Призывный и ничей… И чую я коварство,
Безумье и обман,
Когда из царства в царство
Плывет ее туман… И знаю, как убога
Своею простотой
Души моей берлога
Пред этой высотой!.. Не потому ль недуги
И беспокойный жар
Таинственной подруги
Единственный мне дар… Но, со звериной дрожью
Весь погружаясь в мир,
Как я душой берложьей
В нем одинок и сир! И верю вот, что в некий,
В последний смертный час
Она закроет веки
Моих потухших глаз… И сладко мне подумать
Без друга и жены,
Что в этот час угрюмый
Последней глубиныОна, склонясь на плечи
И выпив жадно кровь,
В углу затеплит свечи
За верность и любовь.
В нашей роще есть хоромы,
А кругом хором — туман…
Там на тропках вьются дремы
И цветет трава-дурман…
Там в лесу, на косогоре,
У крыльца и у окон.
Тихий свет — лесные зори,
Как оклады у икон…
Скучно ль, весело ль Дубравне
Жить в светлице над рекой —
К ней никто в резные ставни
В ночь не стукнется клюкой.
Стережет ее хоромы
Голубой речной туман,
И в тумане вьются дремы
И цветет трава-дурман…
Ах, в весенний срок с опушки
По утрам и вечерам
Строгий счет ведут кукушки
Буйной юности кудрям, —
В ночь выходит месяц плавать,
Метит звездами года.
Кто ж дойдет и глянет в заводь,
Юн останется всегда…
Скучно ль, весело ль Дубравне:
Все одна она, одна —
Только смотрят звезды в ставни
Да сквозь сон журчит Дубна.
Снова лес за туманами,
То туман над полянами
Али дым от кадил…
Вот иду я дорожкою,
В мягком мху меж морошкою,
Где когда-то ходил… Вот и речка журчащаяЛьётся чащею, чащею,
Словно в чащу маня, —
Снова, снова я маленький:
Цветик маленький, аленький,
Аль не помнишь меня? Всё, что было, — приснилося,
Всё прошло — прояснилося,
И утихла гроза…
Что ж стоишь под осинкою
В сних глазках с росинкою —
Али это слеза?.. Звёзды светятся, светятся,
Уж никто мне не встретится:
Тихо, грустно вокруг…
Ах, мне жаль даль весеннюю —
Беззаботное пение
И тебя, милый друг… Может, снилось — не сбылося,
Может, было — забылося, —
Ах, никто не видал,
Как в лесу на проталинке
Цветик маленький аленький
Умирал, увядал…
Так ясно всё и так несложно:
Трудись и всё спеши домой
И всё тащи, как зверь берложный,
Иль праотец косматый мой.Из края в край корежь, ворочай
И не считай часы и дни
И только ночью, только ночью
Опомнись, вспомни и вздохни.За день-деньской, такой же мелкий,
Как все, устанешь, а не спишь.
И видишь: вытянулись стрелки
Недвижно усиками в тишь.И жизнь вся кажется ошибкой:
Из мглы идёшь, уходишь в мглу,
Не знаешь сам, когда же зыбку
Любовь повесила в углу.И всё простишь, всему поверишь,
Найдёшь разгадку и конец —
Сплелись три ветви, и теперь уж
Ты — мать, а я… а я — отец… И уж не больно и не жутко,
Что за плечами столько лет:
Что на висках ложится след,
Как бодрый снег по первопутку.
Хорошо, когда у крова
Сад цветет в полдесятины…
Хорошо иметь корову,
Добрую жену и сына…
Вдосталь — силы, в меру — жира,
В жилах — тихое тепло…
Словом — жизнью жить здоровой,
Не мотаяся по миру,
Как по осени трепло.Нет судьбы бездомной лише,
Мало радости хоть на день
Под чужой остаться крышей,
Где и темным ликом складень,
И ухват, расставив ноги,
Смотрят: что за человек?!
Сразу в доме станет тише,
Если ты, свернув с дороги,
Постучишься на ночлег! Из закуты иль приделка
Строго выглянет хозяин…
Изойдешь тут дрожью мелкой,
Истрясешься тут, как Каин!..
Даже будь сто раз знакомый,
Так и то стрельнет в костях
И метнется сердце белкой;
Дай Бог каждому жить дома
И поменьше быть в гостях!
Я болен любовью
К поэтам старинным,
Их Грузия с кровью
Своею слила…
Они распевали в саду соловьином,
Писали стихи над лукою седла.И пели они, как дожди, как буруны,
Как тысячи птиц под немой
Высотой,
И были легки и упруги
Их струны,
И хриплой натуги
Не ведал их строй.В пожары ль, в сраженья ли, в мор ли великий
Все так же по силе
Их песня свежа…
Вот Гурамишвили,
Веселый Бесики,
Вот Шота и тогровокожий Важа.Стихи их, как полые воды…
Как реки,
Они оросили родную страну…
Они в озареньи
На годы,
На веки,
Забвенья
Не зная, у смерти в плену.Мы слышим из черной
Могилы их трели,
Их клекот нагорный —
Уже неживых…
Навек они птицами в звездах
Засели
На гнездах,
Сплетенных из струн золотых.
Горько плачет роза, в темень отряхая
Липкие от слез ресницы лепестков…
Что так горько, горько плачешь, золотая?
Плачь же, плачь: я строго слезы сосчитаю,
Разочтемся навсегда без дураков! Ни слезам я, ни словам давно не верю
И навзрыд давно-давно не плакал сам,
Хоть и знаю, что не плачут только звери,
Что не плакать — это просто стыд и срам! Плачь же, друг мой, слез притворных не глотая,
И не кутай шалью деланную дрожь…
Как тебе я благодарен, золотая,
За ребячество, дурачество… за ложь! Видишь: ведь и я хожу от двери к двери,
И по правде: сам не знаю — как же быть?
Ведь не плачут, ведь не плачут только звери…
Как бы я хотел тебе, себе поверить
И поверив слову, снова полюбить!
Черныш — чудная птица,
Он любит глушь и тишь,
И как не покреститься,
Когда слетит черныш?.. По крайности в рубаху
Мужик сует кресты,
Когда, черней монаха,
Он сядет на кусты… С такой он бровью пылкой,
И две его ноги
По самые развилки
Обуты в сапоги.И стоит, если близко,
Вглянуться в кулачок:
Он в траурную ризку
Завернут, как дьячок!.. И слышал я поверье,
Что у него с хвоста
Торчат такие перья,
Быть может, неспроста… Что этот хвост на лиру
Походит всем на вид,
С какой ходил по миру
Блаженный царь — Давыд!.. И что в исходе ночи
Теперь в лесную сырь
Черныш весной бормочет
За мужика псалтырь… Что раннюю достойну
Он правит у реки,
И могут спать спокойно
На печках мужики.
В жизни всему свои сроки,
Всякому лиху пора…
Две белопёрых сороки
Сядут на тын у двора.Всё по порядку гадалки
Вспомнят, что сам позабыл,
Что погубить было жалко
И, не губя, погубил… Словно бродяги без крова,
В окна заглянут года…
Счастье — как пряник медовый!
С солью краюха — беда! Лень ли за дверь оглянуться,
Палкой воровок спугнуть.
Жалко теперь обмануться.
Трудно теперь обмануть… Вечер пройдёт и обронит
Щит золотой у ворот…
Кто ж тебя за руку тронет,
Кто же тебя позовёт? Те же, как веточки, руки,
Те же росинки у глаз.
Только теперь и разлуки
Не посулят ни на час… Юность — пролёт голубиный!
Сердце — пугливый сурок!
То лишь краснеет рябина
В стрекоте вещих сорок!
Я подверну колки потуже,
Чтоб в струнах был высокий строй:
Пусть правде мой чонгури служит
Своею звонкой чистотой… Чтоб в гармоническом созвучьи
На струнах трепетала жизнь,
И вместе с радостью певучей
Страданья жгучие слились… Чтоб строй магнитного двугласья
Из сердца каждого исторг
И жажду братского участья,
И гордый подвига восторг… Чтоб у несчастных, угнетенных
Обсохли слезы на глазах,
А угнетатель, слыша стон их,
Познал раскаянье и страх… С моим чонгури бить баклуши
Не буду я в таком строю…
Меня ты только чувством слушай,
А чувством я-то уж спою… И пусть ни встать, ни сесть на месте,
Пускай отнимется рука,
Когда струна на лжи и лести
Соскочит с крепкого колка.
Бежит из глубины волна,
И, круто выгнув спину,
О берег плещется она,
Мешая ил и тину… Она и бьется, и ревет,
И в грохоте и вое
То вдруг раскинет, то сорвет
Роскошье кружевное… И каждый камушек в ладонь
Подбросит и оближет
И, словно высекши огонь,
Сияньем сквозь пронижет!.. Так часто тусклые слова
Нежданный свет источат,
Когда стоустая молва
Над ними заклокочет!.. Но не найти потом строки
С безжизненною речью,
Как от замолкнувшей реки
Заросшего поречья!.. Нет прихотливее волны,
И нет молвы капризней:
Недаром глуби их полны
И кораблей, и жизней!.. И только плоть сердечных дум
Не остывает кровью,
Хоть мимо них несется шум
И славы, и злословья!..
Года мои, под вечер на закате
Вздымаясь в грузной памяти со дна,
Стоят теперь, как межевые знаки,
И жизнь, как чаща с просека, видна.Мне сорок лет, а я живу на средства,
Что не всегда приносят мне стихи,
А ведь мои товарищи по детству —
Сапожники, торговцы, пастухи! У них прошла по строгому укладу,
В трудах, всё та же вереница лет:
Им даром счастья моего не надо,
А горя моего у них же нет?! Для них во всем иные смысл и сроки
И уж куда нужней, важней дратва,
Чем рифмами украшенные строки,
Расшитые узорами слова… А я за полное обмана слово,
За слово, всё ж кидающее в дрожь,
Всё б начал вновь и отдал бы всё снова
За светлую и радостную ложь…
Лукавый на счастливого похож,
И часто в простоте — погибель…
Едва ль легко ответить мы могли бы,
Что нам нужнее: правда или ложь?.. Пусть старый Бог живет на небеси,
Как вечный мельник у плотины…
Высь звездная — не та же ль ряска тины,
А мы — не щуки ли и караси? Бегут года, как быстрая вода,
И вертят мельничьи колеса,
И рыба грудится к большому плесу,
И жмемся мы в большие города… И каждый метит раньше, чем другой,
Схватить кусок любви иль хлеба,
А смерть с костром луны плывет по небу,
Подобно рыболову с острогой.Лукавство, хитрость нам нужны во всем,
Чтоб чаще праздновать победу,
Пока и нас не подадут к обеду
Поужинавшим глупым карасем!
По-за-лугу у крылечка
Льется Речка-Быстротечка:
Берега ее убраны
В янтари и жемчуга! —В голубой ея пучине,
Весь в цветах речных и тине,
Озаренный теремок.
На двери, как на листочке,
Две щеколды — рыбьи щечки
Да серебряный замок.Крыша вздернута, как уши,
Окна смотрят, как глаза,
У светелки — боковуши,
В окнах яхонт, бирюза.По-за-лугу у крылечка
Льется Речка-Быстротечка:
Берега ее убраны
В янтари и жемчуга! —Дремлет месяц на оконце,
Под князьком сияет солнце,
Облака висят, как пух,
Звезды с матицы пылают,
А по терему гуляет
Золотой певун — петух!.. Колыхаясь, приседая,
На жемчужном берегу
Пляшет старица седая
Вся в сосульках и снегу!..
Прощай, родимая сторонка,
Родная матушка, прости,
Благослови меня иконкой
И на дорогу покрести.Жаль разлучаться с милой волей,
Да не идти я не могу:
Ведь никого уж нету боле
На недокошенном лугу.Ведь выпал всем тяжелый жребий
С родной расстаться стороной,
С зарей, сиюящею в небе,
И тихой радостью земной.Прощайте, травка-говорунья
И сиротина-борозда, —
Прощайте, ночи-полнолунья
И ты, далекая звезда, Звезда, горящая, как свечка,
Пред светлым праздником зари!
Прощай, родимое крылечко
И ты, колечко на двери! —И брови, дрогнувшие мукой,
И очи, скрывшие печаль, —
Растай, душа, перед разлукой
В родную ширь, в родную даль!..