Вера, Надежда, Любовь! Премудрости милые дщери!
Вами блаженствует смертный, и вами царства блюдутся.
Вы вливаете слабому непобедимую силу:
Он без страха сквозь огнь и воду и в лютых напастях
Без уныния с вами течет к божественной цели.
Вы в житейских пустынях хранители—ангелы наши:
Заблужденных на путь направляете, изнеможенным
Кладезь живой воды указуете в жажде палящей!
Если ж, у струй освеженный, путник под пальмой воздремлет,
Кто, как не вы, защитит его от льва и от змия,
Сильной рукой смеживши зев необузданной страсти
И отпугнув от сонного тайно вползающих в сердце
Гадов — злой эгоизм и всеискажающу гордость?
Вы помогли россиянам ныне во брани священной
Силы преодолеть и козни врага человеков.
Александр, человеков отрада, друг ваш и чтитель,
Вам обязан своими лаврами. С ним неразлучны
Были вы всегда в благой и противной фортуне.
Будьте ему еще помощницы в деле великом,
Возвратить народам мир, свободу, блаженство!..
Се из царевых уст вещает небесная Вера:
‘С помощью Божией нет невозможного! ’ — Се ободряет
Нас Надежда, что Бог не оставит поборников правды;
Се, объяв, воскриляет души царя и народа
Пламенным рвением к благу Любовь, сильнейшая смерти!
Мы на алтарь ваш благоговейно приносим трофеи
Наших побед и молим вас, благодатные девы:
Даруйте в счастии скромность нам, в несчастье терпенье.
В сладком ли мире быть, иль еще в войне многотрудной,
Даруйте нам любить, уповать и веровать твердо!
Лунам вокруг планет, вкруг солнц планетам,
Ав солнцам путь вкруг величайша солнца.
Отче наш, иже еси на небесех! На сих бесчисленных, светящих
И освещаемых мирах,
Живут неравны силой Духи
В разночувствительных телах,
В едином том их чувства сходны:
Все Бога сознают и радуются Богу.
Да святится имя Твое! Всевышний, Он, — всего себя
Един могущ постигнут,
И радоватися един
Своей всей благости, всей силе,
От века зиждет всем блаженство,
Всем жителям своих миров.
Да приидет царствие Твое! О, благо им, что не они
Судьбой своею управляют,
А Он: о, благо всем! и нам на сей земли!
Да будет воля Твоя, яко на небеси
и на земли. Он воздвизает клас на стебле, Он приводит
Златое яблоко и грозд багряный в зрелость;
На холме агнца Он пасет, в дубраве лань.
Но Он и гром свой посылает
На холмы и дубравы,
И дар свой поражает градом
На стебле и на ветви!
Хлеб наш насущный даждь нам днесь. Находятся ль и там, над областию грома,
Жилища грешников и смертных?
Там дружба во вражду меняется ль как здесь?
Смерть разлучает ли и тамо дружбу?
Остави нам долги нашя, якоже и мы
оставляем должником нашим. Различные пути ведут к высокой цели,
К блаженству. Некие из них
Пустынями ведут; но даже и на сих
Цветут для странника цветы веселий,
И он, при сладостных забвения водах,
Покой вкушает по трудах.
Не введи нас во искушение, но избави
нас от лукаваго. Тебе хвала и поклоненье,
Тебе,
Который солнцами, планетами, лунами
Велико солнце окружил!
Который создал Духи,
И их блаженство зиждет,
И дарует живот,
И смерть ниспосылает;
Ведет стезей пустынной к цели,
Отраду путникам дая.
Тебе хвала и поклоненье!
Яко твое есть царство, и сила, и слава.
Аминь.
Огонь божественный, живящий
Пиитов силою своей,
В священный трепет приводящий!
Днесь в душу мне свой жар пролей:
Да вспыхнет оный со стремленьем,
Да излетит с таким же рвеньем,
Как из чреватых громом туч
Перуны грозны, прорываясь,
С усилием ветров сражаясь,
Струистый свой к нам мещут луч. Пусть гласу хладных наставлений
Послушен будет робкий дух,
Но мой высокопарный гений
К сим тщетным увещаньям глух —
Над зевом страшных бездн несется!
То узря, слабый ужаснется,
Зане во прахе он ползет.
А мне, в жару святого рвенья,
Нельзя терпеть порабощенья,
Направлю выспрь орлин полет. Празднолюбивый муж, проснися!
Ты в неге, в лености погряз;
Моим восторгом оживися,
Внуши мой вдохновенный глас!
На крыльях гения взнесенный,
Окинь очами круг вселенный
И виждь порядок чудный сей:
Сии огни, шары блудящи,
Миры, друг друга содержащи
Взаимной силою своей. Узри под светло-синим сводом
Прекрасного царя планет,
Который неизменным ходом
Дню с ночию раздел кладет;
Зеленой ризой украшает
И златом жатв обогащает
Лицо лугов, полей, долин;
Супруг природы плодоносной,
На колеснице светоносной
Влечет сонм дней, недель, годин. Се нощь покров свой расширяет,
На черных к нам крылах паря,
Лазурь небесну затмевает,
Объемлет сушу и моря.
Зрю звезд бесчисленных сверканье,
И метеоров облистанье
Почасту взор мой веселит;
В дремоту ж погрузяся мертву,
Земля паров нощную жертву
Из недр своих горе дымит. А там теченьем неприметным
Выходит из-за гор луна.
По тучам катит бледноцветным
Колеса сребрены она
Своей жемчужной колесницы;
И меркнут звезды, блеск зарницы
На мрачном севере потух.
Луна во всей красе сияет…
Но в сени туч она вступает,
И паки мгла простерлась вкруг. Но се уже заря, алея,
Из солнцевых исходит врат;
Хоть сладостная лень Морфея
Еще одержит пышный град.
Как утром Душенька младая,
От Лелева одра вставая,
Горит, стыдливостью полна,
Так нежная заря пылает,
Ковер цветистый расстилает
До самых полюсов она. При взорах красныя денницы,
Струящих по эфиру свет,
Угрюма ночь, закрыв зеницы,
Во преисподняя течет.
Цветки возникли, оживились,
Лишь только светлой насладились
Улыбкою лица ея;
Сосудцев их полузакрытых,
Росою утренней налитых,
Блестят эмальные края. И солнцем реки засверкали
В цветущей зелени брегов,
Листки дерев затрепетали
В объятье тонких ветерков.
Поля оживлены стадами;
И в воздухе, и над водами
Ликуют птичек голоса!..
Кто даст, кто даст мне кисть Апелла!
Но нет, — и та бы не умела
Сии предоставить чудеса! Природа! сколько удивляешь
Меня в величии своем,
Когда громами ты вещаешь
И молнийным дождишь огнем!
В благоговенье созерцаю,
В восторге выше бурь взлетаю,
Пою светил теченье, блеск,
Живописую черны тучи,
Глашу шум волн и ветр ревучий,
Стихий мятежных грохот, треск. О вы, что песнями своими
Очаровали древний мир,
Бессмертных муз сыны любимы!
Кто строил тоны ваших лир?
И сей небесный огнь священный,
С Олимпа вами похищенный,
Скажите, кто из вас исторг?
Природа. Вам она раскрылась,
И искра гения вспалилась,
И излился души восторг! Се есть священное рожденье
Искусств приятных и драгих,
В которых смертным услажденье
От горестей житейских злых.
Так живописец нас пленяет,
Когда природе подражает
В ее изяществах для нас,
И стихотворец вдохновенный
Со звуком лютни сладкопевной
Спрягает свой высокий глас.
С сугубой радостию встреть,
О муза, года обновленье,
И Александрово воспеть
На русский трон с весной вступленье,
И купно то воспеть: сей год,
С тех пор как зиждет наше благо
Романовых священный род,
Венец столетья есть втораго! О чада добльственных славян!
О Русь! народ, избранный Богом,
Чтоб до последних норда стран,
До полюса, на хладе строгом
Природу жизни пробудить, —
Между нетаящими льдами
Эдем Господень насадить
Труда и разума плодами! Распространяйте на земли
Блаженство: мир и просвещенье.
Вы больший путь уж претекли,
Свое свершая назначенье!
Узрев еще издалека
Священну цель, — вы к ней стремились;
Потщитесь! — и она близка:
И вы — бессмертьем наградились! Уже над гидрою войны
Вы торжествуете стоглавой:
Уже и днесь облечены
Толикой силой вы и славой,
Что брань кровавую другим
Народам можете оставить
И миролюбием благим
И правдою себя прославить! Цвет благости и правды цвел
На вашем корени издревле.
Для собственной защиты вел
Войны, — великий в ратном деле,
Но в мирном больший, славянин.
Родным своим доволен краем,
Он житель мирных был долин
Над Вислой, Одрой и Дунаем.Смышлен, трудолюбив и добр,
Вводил он всюду кротки нравы,
Но дикий Готф, свирепый Обр
И Влах, развратный и лукавый,
Завоеватели земли, —
Как вихрем, реемы алчбою,
На славянина налегли.
И что ж? надолго ли собоюВо ужас приводили свет:
Как вихрем бурна мгла, промчались
Те варвары. Уже их нет!
Славяне на земле остались!..
И их обычай, их язык
Пришлец варяг сам принял гордый;
Луч общежития проник
От них в соседни дики орды.За градом созидался град,
Весь север заселялся дальний,
Согрелися поля от стад,
Взрыл мерзлу землю лемех ральный.
Стеклись к славянам чудь и русь
Принять законы их благие,
И сей священнейший союз
Твое начало, мать-Россия! Единством, правдою сильна
На свете всякая держава.
Доколь ты им была верна,
Твоя не померцала слава.
Когда же от своих ты чад
Растерзана была на части,
На брата ополчился брат,
И ты познала верх несчастий! Нетрудной добычью врагам
Ты стала в ону злу годину!
Но ты загладила свой срам,
Подчинена царю едину,
Искоренителю крамол.
Сей, сокрушив ордынски цепи,
Свой монархический престол
Облек зарями благолепий.И белокаменна Москва
Градов царицей нареклася,
И до небес ее глава,
Златовенчанна, поднялася!
Тогда Россию испытать
Еще определил Содетель,
Чтобы учились почитать
Не внешний блеск, но добродетель, В одежде рабской, иль в венце. —
Изволил Бог на кратко время
От россов отвратить лице, —
И зла почувствовали бремя!..
О Боже! что мы без тебя?
Колеблемые ветром трости.
Земные благи возлюбя,
Работаем безумству, злости; Стремимся к гибели своей
Божественным путем свободы;
И хуже диких мы зверей,
Не отстающих от природы!
Но ты всегда нам пестун будь,
Не знающим в свободе меры,
Да защитится наша грудь
От адских стрел бронею веры! Мы зрели оным временам
Печальным ныне дни подобны,
Когда в Москву входили к нам
С войною самозванцы злобны!
Россия плавала в крови, —
Но жив был и тогда, как ныне,
В ней дух к Отечеству любви:
Он воспылал в россиянине.Он Минину хоругвь вручил,
Пожарскому свои перуны…
И Русь свободна! Михаил
Венчается на царство юный.
Хотя дрожащею рукой
Жезл царский юноша приемлет,
Но подданных своих покой
Блюсти на троне не воздремлет: В том Богу он дает обет, —
И почерпает свыше силу.
Садится мудрость с ним в совет,
Предъидет правда Михаилу.
Тогда рек Бог ему: «Твой род
Доколе севером владеет,
Дотоль роса моих щедрот
Над сей страной не оскудеет! Но, умножая, превращу
Сию я росу в дождь на внуках,
Усилю их, обогащу,
В полезных вразумлю науках.
Еще столетию сему
Не истещи, и совершится
Глагол мой: внуку твоему,
Петру, вселенна удивится.И паки протекут сто лет, —
Я злато искушу в горниле,
И узрит мир, средь вящих бед,
Российску доблесть в вящей силе.
И их я награжу царем,
Как ты, он упасет Россию,
С народов снимет он ярем,
И злобе ступит он на выю».Так, Александр! Подобен ты
Днесь предку своему священну,
Доставив паки дни златы
Отечеству освобожденну.
Но к большей славе ты рожден:
На выю злобе наступивый,
Днесь идешь в путь благословен
Дать всем народам дни счастливы! Иди! не острием меча,
Но благостию покоряя,
В подобье мудрого врача
Цели недуг, не изнуряя,
Но помогая естеству.
Иди! и скоро возвратися
Всеобща мира к торжеству:
Своей наградой насладися!
Среди шумящих волн седого океана
Со удивлением вдали мой видит взор
Одну из высочайших гор.
Древами гордыми глава ее венчанна,
Из бездны вод она, поднявшись вверх, стоит
И вкруг себя далеко зрит.
Огромные куски гранита,
Которых древняя поверхность мхом покрыта,
С боков ее торчат, навесясь на валы:
Чудовищным сосцам подобны те скалы;
Из оных сильные бьют с ревом водопады
И часто, каменны отторгнувши громады,
Влекут на дно морей с собой;
С ужасным шумом ниспадая,
Всю гору пеной обмывая,
Они рождают гром глухой.
Пловец чуть-чуть от страха дышит,
Он мнит во ужасе, что слышит
Циклопов в наковальню бой —
И кит приближиться не смеет
К подножью тех грозящих скал,
К ним даже, кажется, робеет
Коснуться разъяренный вал.
Стихий надменный победитель,
Сей камень как Атлант стоит небодержитель.
Вотще Нептун своим трезубцем
Его стремится сдвигнуть в хлябь.
Смеется он громам и тучам,
Эол, Нептун в борьбе с ним слаб.
Плечами небо подпирая,
Он стал на дне морском пятой
И, грудь кремнисту выставляя,
Зовет моря на бой. И бурные волны
На вызов текут.
Досадою полны,
В него отвсюду неослабно бьют.
И свищущие Аквилоны
На шумных крылиях грозу к нему несут:
Но ветры, волны, громы
Его не потрясут!
Их тщетен труд,
Перуны в тучах потухают,
Гром молкнет, ветры отлетают;
Валы бока его ребристы опеняют,
И с шумом вспять бегут. Я зрел: на сей громаде дикой
Тысящелистный дуб стоял
И около себя великой
Шатер ветвями простирал.
Глубоко тридцатью корнями
В кремнистой почве утвержден,
И день, и ночь борясь с ветрами,
Противу их стал крепок он.
Под ним покров свой находили
Станицы многи птиц морских,
Без опасенья гнезда вили
В дуплах его, в ветвях густых. Столетья, мимо шед, дивились,
Его маститу древность зря;
Играла ли над ним румяная заря
Иль серебристы мглы вокруг его носились. Но дни его гордыни длились
Не вечно: ветр завыл, воздвиглися моря;
Пучина вод надулась и вскипела,
Густая с норда навалила мгла;
Тогда, казалося, от страху обомлела
До самых недр своих великая гора:
На дубах листвия боязненно шептали,
И птицы с криком в них укрытия искали,
Един лишь пребыл тверд их рождший великан. Но буря сделалась еще, еще страшнее;
Секома молньями ложилась ночь мрачнее,
И гость ее, свирепый ураган,
Стремя повсюду смерть, взрыл к тучам океан. Из сильных уст своих дыханием палящим
Он хаос разливал по облакам гремящим,
Волнуя и гоня и угнетая их.
Дебелы трупы чуд морских,
Ударами его на самом дне убитых,
И части кораблей разбитых
Метал он по водам.
Могила влажная раззинулась пловцам,
И страшно вдалеке им буря грохотала. Перунами она и тут и там сверкала,
И часто вся гора являлась мне в огне…
Но не мечтается ли мне?
Вдруг с блеском молнии ударил гром ужасный
И, раздроблен в щепы, лежит
Тысящелистный дуб, сей сын холмов прекрасный! О тленности прискорбный вид!
Не тако ль низится гордыня?
Объемлет гору вящий страх,
И в каменных ее сосцах
Иссякли водопады…
Еще боязненны туда кидаю взгляды,
Ах, что… что вижу я! Громада та трещит:
В широких ребрах расседаясь,
Скалами страшными на части распадаясь.
Она как будто бы от ужаса дрожит! —
Землетрясение! дух, адом порожденный!
Сей победитель волн, боец неодоленный,
Который все стихии презирал,
Против тебя не устоял:
Он пал!.. Еще в уме своем я зрю его паденье:
Удвоил океан тогда свое волненье,
Удвоил вихрь свой свист, гром чаще слышен стал;
Навстречу к молниям подземный огнь взлетал,
Из недр растерзанных выскакивая горных.
Уже в немногих глыбах черных,
Которы из воды торчат
И серный дым густой родят,
Той величавые громады,
Что нудила к себе всех плавателей взгляды,
Остатки зрю. Она подобна есть царю,
Который властию заятою гордится,
Но славы истинной не тщится
Делами добрыми стяжать,
И Бога правды не страшится
Неправдой раздражать!
Но если б был знаком с своими должностями,
Царь только над страстями,
А пред законом раб;
Великим истинно он назван был тогда б.
Тогда б не лесть одна его увенчивала
Нечистым, вянущим своим венцом,
Сама бы истина Отечества отцом
И добродетельным его именовала.
Такого видели в Великом мы Петре
И во второй Екатерине,
Такого приобресть желаем, россы, ныне
В новопоставленном у нас младом царе! Без добродетелей и впрямь земной владыка
Есть та среди зыбей морских гора велика,
Которой вышина и живописный вид
Вдали хотя пловца пленяет и дивит,
Но быстрых вод порыв, камения ужасны
Для судна мирного его вблизи опасны.
Блажен, кто в жизни океан
На суднышке своем пустившись,
И на мель не попав, к скалам не приразившись,
Без многих сильных бурь до тех доходит стран,
Где ждет его покой душевный! Но ждет того удел плачевный,
Кто равен был тебе, низринутый колосс!
Чем выше кто чело надменное вознес,
Тем ниже упадает.
Рука Сатурнова с лица земли сметает
Людскую гордость, блеск и славу, яко прах.
Напрасно мнят они в воздвигнутых столпах
И в сводах каменных тьмулетней пирамиды
Сберечь свои дела от злой веков обиды:
Ко всем вещам как плющ привьется едкий тлен,
И все есть добыча времен!
Миры родятся, мрут — сей древен, тот юнеет;
И им единая с червями участь спеет.
Равно и нам!
А мы, безумные! предавшись всем страстям,
Бежим ко пагубе по скользким их путям. Зачем не держимся всегда златой средины,
На коей всякий дар божественной судьбины
Лишь в пользу служит, не во вред —
Коль продолжительности нет
Утехам жизненным, то станем осторожно
И с мерою вкушать, чтобы продлить, коль можно,
Срок жизни истинной, срок юных, здравых лет,
Способностей, ума и наслаждений время,
Когда нас не тягчит забот прискорбных бремя,
Забавы, радости когда объемлют нас!
Не слышим, как за часом час
Украдкою от нас уходит;
Забавы, радости уводит:
А старость хладная и всех их уведет,
И смерть застанет нас среди одних забот.
Смерть!.. часто хищница сия, толико злая,
Молению любви нимало не внимая,
Жнет острием своей всережущей косы
Достоинства, и ум, и юность, и красы!
Во младости весеннем цвете
Я друга сердцу потерял!
Еще в своем двадцатом лете
Прекрасну душу он являл.
За милый нрав простой, за искренность сердечну
Всяк должен был его, узнавши, полюбить;
И, с ним поговорив, всяк склонен был открыть
Себя ему всего, во всем, чистосердечно:
Такую мог Филон доверенность вселить!
Вид привлекательный, взор огненный, любезный,
Склоняя пол к нему прелестный,
Обещевал в любви успех;
Веселость чистая была его стихия;
Он думал: посвящу я дни свои младыя
Любви и дружеству; жить буду для утех.
Какой прекрасный план его воображенье
Чертило для себя
В сладчайшем упоенье:
Природы простоту и сельску жизнь любя,
Он выбрал хижинку, при коей садик с нивой,
Чтоб в мирной тишине вести свой век счастливой.
Всего прекрасного Филон любитель был,
Так льзя ли, чтоб предмет во всем его достойной
Чувствительного не пленил?
И близ себя, в своей он хижине спокойной
Уже имел драгой и редкой сей предмет!
Теперь на свете кто блаженнее Филона?
Ему не надобен ни скипетр, ни корона,
Он Элисейску жизнь ведет! Увы, мечта! Филона нет!
Филона нет! — болезнь жестока
Похитила его у нас.
Зачем неумолимость рока
Претила мне во оный час
При смерти друга находиться?
Зачем не мог я с ним впоследние проститься;
Зачем не мог я в душу лить
Ему при смерти утешенье,
Не мог печальное увидеть погребенье
И хладный труп его слезами оросить!..
К кончине ранней сей, увы, и неизбежной,
Я так же б милого приуготовить мог,
И из объятий дружбы нежной
Его бы душу принял Бог. Когда, богиня непреклонна,
Меня серпом своим пожнешь,
О, будь тогда ко мне хоть мало благосклонна,
И жизни нить моей тихонько перережь!
Не дай, чтобы болезни люты
В мои последние минуты
Ослабили и плоть, и дух;
До часу смерти рокового
Пусть буду неприятель злого,
А доброго усердный друг.
Когда ж я, бедный, совращуся
С прямого к истине пути;
В туманах, на стезю порока заблужуся, —
Тогда, о смерть! ко мне помощницей лети
И силою меня ко благу обрати! Внемлю взывающих: все в мире вещи тленны,
Не жалуйся, слепая тварь!
Вечна материя, лишь формы переменны:
Источник бытия, Вседвижитель, Всецарь,
Есть вечная душа вселенной.
А ты смирись пред ним, безмолвствуй, уповай,
И с благодарностью участок свой вкушай!