Только ты не пременяйся, я не пременюся,
И любя тебя, в другую больше не влюблюся.
Помни свет мой ту минуту, как люблю, сказала,
Поцелуями то слово сколько подтверждала,
Ты не можешь мне поверить, как в тебя влюбился,
Я прельщен толико много, в перьвой как родился;
Но чтоб время сей любови проходило слаще,
Так старайся, чтоб со мною видеться почаще.
Кто бы что о нас ни думал, мы любовь сугубим,
Плюнь на все, того довольно, что друг друга любим.
Апреля в перьвый день обман.
Забава общая в народе,
На выдумки лукавить дан,
Нагая правда в нем не в моде,
И все обманом заросло,
Апреля в перьвое число.
Одни шлют радостную весть,
Друзей к досаде утешают,
Ты ямбический стих во цвете
Жестоких к изясненью дел
Явил, о Архилох, на свете
И первый слогом сим воспел!
Я, зляся, воспою с тобою,
Не в томной нежности стеня;
Суровой возглашу трубою:
Трохей, сокройся от меня!
О нравы грубые! О веки!
Доколе будут человеки
Мы друг друга любим, что ж нам в том с тобою?
Любим и страдаем всякой час,
Боремся напрасно мы с своей судьбою,
Нет на свете радостей для нас.
С лестною надеждой наш покой сокрылся,
Мысли безмятежные отняв:
От сердец разженных случай удалился,
Удалилось время всех забав.
Зрю ль тебя, не зрю ли, равну грусть имею,
Безумцев более в народе,
Так и безумство больше в моде,
Оно же и легко, и легче тяжких дум.
Пошел великий шум:
«Свиньей хитрец визжать умеет,
Но только голосок свиняток он имеет».
Народ бежит,
Друг друга в тесноте всяк сильно угнетает,
И мужа мудрого со плеском почитает,
А он визжит.
Лисица журавля обедать позвала:
В обман ево вела.
Намерилась она принять ево учтиво,
Да чтоб одной поесть,
А журавлю лишь только зделать честь;
Не серце у лисы да горлушко спесиво.
Пожаловал журавль, обед готов.
Лисица говорит: известна дружба наша;
Не надобно друзьям к учтивсту много слов:
Скупой был пес, и был имением доволен.
Недомогает пес, и стал гораздо болен.
На посещение приятели пришли,
И друга своево чуть жива уж нашли.
О смерти он умеренно хлопочет,
И что на век растанется с гостьми.
Да со запасными себе костьми,
Разстаться он не хочет.
Бранит судьбу, что жизнь безмерно коротка.
Белиза красотой Аркаса распаляла,
И ласкою к нему сей огнь усугубляла,
Какую сделала она премену в нем,
Ту стала ощущать, ту в сердце и своем.
Она любезнаго всечасно зреть желала;
Но мать ее всегда ко стаду посылала.
Когда замедлится Белиза где когда,
Или когда пойдет от стада прочь куда,
Что делала и где была: сказать подробно,
Пастушке не всегда казалося удобно;
О сын великия жены!
Великого ты правнук мужа,
Наставника сея страны,
Ты, коему неправда чужа
И многой истина цены.
Рожден от крови ты преславной,
А участи твоей предел —
Во всей природе жребий главный.
Он дан тебе для славных дел.
Взращен дитя твое и стал уже детина,
Учился, научен, учился, стал скотина;
К чему, что твой сынок чужой язык постиг,
Когда себе плода не собрал он со книг?
Болтать и попугай, сорока, дрозд умеют,
Но больше ничего они не разумеют.
Французским словом он в речь русскую плывет;
Солому пальею, обжектом вид зовет,
И речи русские ему лишь те прелестны,
Которы на Руси вралям одним известны.
Котора воздухом противна града дышет,
Трепещущей рукой к тебе, родитель, пишет.
Какими таинство словами мне зачать?
Мне трудно то, но, ах, еще трудней молчать!
Изображай, перо, мои напасти люты.
О день, плачевный день! Несносные минуты!
Пиши, несчастная, ты, дерзости внемля,
И открывай свой стыд. О небо, о земля,
Немилосердый рок, разгневанные боги!
Взвели вы в верх мя бед! А вы, мои чертоги,
Д. Во упражнении расхаживая здесь,
Вперил, конечно, ты в трагедию ум весь;
В очах, во всем лице теперь твоем премена.
И ясно, что в сей час с тобою Мельпомена.
П. Обманывался, любезный друг, внемли!
Я так далек от ней, как небо от земли.
Д. Эклогу…
Вещал так некто, зря свою кончину слезну,
К единородному наследнику любезну:
«Мой сын, любезный сын! Уже я ныне стар;
Тупеет разум мой, и исчезает жар.
Готовлюся к суду, отыду скоро в вечность
И во предписанну нам, смертным, бесконечность,
Так я тебе теперь, как жить тебе, скажу,
Блаженства твоего дорогу покажу.
Конец мой близок,
А ты пойдешь путем, который очень склизок.
Для общих благ мы то перед скотом имеем,
Что лучше, как они, друг друга разумеем
И помощию слов пространна языка
Все можем изяснить, как мысль ни глубока.
Описываем все: и чувствие, и страсти,
И мысли голосом делим на мелки части.
Прияв драгой сей дар от щедрого творца,
Изображением вселяемся в сердца.
То, что постигнем мы, друг другу обявляем,
И в письмах то своих потомкам оставляем.