С отрадной верою в твое предназначенье
Пусть папа шлет тебе свое благословенье,
Пусть мать, с улыбкою склоняясь над тобой,
Лепечет своему супругу и герою:
«Не правда ли, он мил». Пусть весь Париж толпою
Сбегается глазеть на пестрый твой конвой,
Когда в Булонский лес, в карете откидной
Ты едешь, саблями со всех сторон прикрытый…
Мне жаль, мне жаль тебя, ребенок знаменитый;
Ты зла не совершил, не мыслил даже зла,—
В тебе, как и во мне, есть только зла возможность…
Откуда же враги и эта осторожность?
Какая власть тебя так рано обрекла
На этот вечный страх! Кто тайный меч повесил
Над головой твоей?! — Гляди, как пышен двор, —
Как радостен Париж, — как ласков разговор
Придворных дам, — и как отец твой весел!
Предвидя сумрачной, усталою душой
Грядущих праздников ненужные затеи,
Отец твой, маршалов блестящею толпой
Сопровождаемый, победные трофеи
Сегодня внес в Париж; и барабанный бой,
И музыка, и гул, и радостные клики
Еще звенят в ушах державного владыки. —
Тебя целует он; уж детские мечты
Твои упоены, — невидимой отравы
Огонь перед тобой рисует призрак славы
И самовластия — и не узнаешь ты,
Средь лицемерия восторгов и смиренья,
Как миру не легко сносить твое рожденье.
Счастливое дитя! чтоб цвет твой не увял,
Отец твой Францию наполнил чудным чадом;
Чтоб ты был невредим, отец твой сладким ядом
Свободу отравил
Счастливое дитя! чтоб сон твой был покоен,
Отец твой доказал, что он искусный воин:
Уж сотни тысяч спят в земле холодным сном;
Уже Италия, что ныла под ярмом,
Очнувшись, вновь должна страдать и надрываться,
Чтоб мог ты сладко спать и сладко улыбаться.