Средь запустенья города немого,
Что колыбелью был, а ныне склеп,
Людей угасших сказанное слово,
Обломок от крушения судеб, —
Восстала Башня Голода, виденьем.
Под ней тюрьма, чудовищный вертеп,
Там мука сочеталась с преступленьем,
Кто там живет, кошмары их полны
И золотом, и кровью, и томленьем.
И так они до смерти видят сны.
Там высится тяжелая громада —
Соборы, башни — ей затенены
Лучи небес, воздушная услада,
И каждый храм, и каждый пышный дом,
От башни той, ее страшася взгляда,
Как бы ушел — мир обнажен кругом:
Как будто призрак, смутный и ужасный,
Средь нежных женщин встал зловещим сном,
И, сделавшись зеркальностию ясной,
В себе их вид, их лики отражал,
И слил в одно весь этот блеск прекрасный,
Пока застывшим мрамором не стал.