Я счастлив; бремя нужд не тяготит меня;
Покоем совести довольный,
Его на блеск венца не променяю я…
Что-жь ноет все душа и в дальния края
Несется с грустию невольной?
Не знаю, но та грусть сжилась с душой моей
Как сила дивнаго недуга;
Всегда, везде со мной, от самых первых дней:
Средь дев, за чашею, в родном кругу друзей,
В часы безпечнаго досуга…
Слежу ли взором я за цепью облаков,
Бегущих по зыбям небесным, —
Она влечет меня обетом тайных снов
На край земли, туда, где неба легкий кров
Спустился куполом чудесным;
Туда, где ярый ветр взволнованных морей
Клубит мятущияся воды:
И грустно, грустно мне, и для души моей
Понятен стон волны, зовущей купно с ней
Искать простора и свободы…
Иль в час, как пламень дня потухнет за горой,
И на спокойном лоне ночи
Как сны разсеются светила над землей,
И грудь спокоится… но грустен тот покой,
И к звездам я подемлю очи:
Гляжу, и мнится мне, их безмятежный свет,
Как взор подруги благосклонной,
Шлет путнику земли таинственный привет,
И я готов лететь, вдаль от земных сует,
В пучину синевы бездонной…
На перепутьи-ли урочном своего
Безсмертнаго существованья,
Наш дух тоскует здесь, и рвется из него
В путь дальний… в мир иной? Иль жаль ему того,
Отколь вступил он в путь изгнанья?
Как знать? Но тайный глас мне шепчет как во сне
Что на земле я гость минутный;
Что родина души в надзвездной вышине;
Что я по ней грущу, как по родной стране
Грустит изгнанник безприютный!