И город древен, как земля,
Из чистой глины сбитый.
Вокруг бескрайние поля
Тюльпанами залиты.
А я уж стою в саду иной земли,
Среди кровавых роз и влажных лилий,
И повествует мне гекзаметром Вергилий
О высшей радости земли.
Кругом —
снег.
А на горке —
нет!
Увидали грачи.
Каждый кричит,
Как матрос с корабля:
— Земля!
Свет этих звезд дотекает к земле мириады столетий:
Диво ль, что, к ним обратясь, кружится вдруг голова?
Любите, люди, землю, — землю
В зеленой тайне влажных трав.
Веленью тайному я внемлю:
— Любите, люди, землю, — землю
И сладость всех ее отрав! —
Земной и темный, все приемлю.
Любите, люди, землю — землю
В зеленой тайне влажных трав.
В славной в Муромской земле,
В Карачарсве селе
Жил-был дьяк с своей дьячихой.
Под конец их жизни тихой
Бог отраду им послал —
Сына им он даровал.
В славном в Муромской земле,
В Карачарсве селе
Жил-был дьяк с своей дьячихой.
Под конец их жизни тихой
Бог отраду им послал —
Сына им он даровал.
Плачьте, дочери земли!
Плачьте горю Айседоры!
Отуманьте ваши взоры!
Плачьте, дочери земли!
Счастье вы не сберегли
Той, что нежно тешит взоры.
Плачьте, дочери земли!
Плачьте горю Айседоры!
Земля докучная и злая,
Но все же мне родная мать!
Люблю тебя, о мать немая,
Земля докучная и злая!
Как сладко землю обнимать,
К ней приникая в чарах мая!
Земля докучная и злая,
Но все же мне родная мать!
Вы нашей земли не считаете раем,
А краем пшеничным, чужим караваем.
Штыком вы отрезали лучшую треть.
Мы намертво знаем, за что умираем:
Мы землю родную у вас отбираем,
А вам — за ворованный хлеб — умереть.
Земли смарагдовые блюда
И неба голубые чаши,
Раскройте обаянья ваши.
Земли смарагдовые блюда,
Творите вновь за чудом чудо,
Являйте мир светлый и краше, —
Земли смарагдовые блюда
И неба голубые чаши.
Земли минутный поселенец,
Земли минутная краса,
Зачем так рано, мой младенец,
Ты улетел на небеса? Зачем в юдоли сей мятежной,
О ангел чистой красоты,
Среди печали безнадежной
Отца и мать покинул ты?
Зачем любить? Земля не стоит
Любви твоей.
Пройди над ней, как астероид,
Пройди скорей.
Среди холодной атмосферы
На миг блесни,
Яви мгновенный светоч веры,
И схорони.
1.
Чем так стоять, о голоде оря,
2.
займитесь чинкой сельского инвентаря.
3.
Поддержанная помощью рабочих масс,
4.
деревня накормит голодных нас.
Да, я лежу в земле, губами шевеля,
Но то, что я скажу, заучит каждый школьник:
На Красной площади всего круглей земля,
И скат ее твердеет добровольный,
На Красной площади земля всего круглей,
И скат ее нечаянно-раздольный,
Откидываясь вниз — до рисовых полей,
Пусть на землю снег валится,
Вьюга бешенная злится
И стучится у окна!
Сердца бури не пугают:
В нем живут и расцветают
Образ милой и весна.
Пусть на землю снег валится,
Вьюга бешеная злится
И стучится у окна!
Сердца бури не пугают:
В нем живут и расцветают
Образ милой и весна!
Как на земле сейчас тревожно!
И все страшней день ото дня.
Не потому ль один и тот же
Кошмар преследует меня.
Как будто я смотрю в окошко,
Где сажей в космосе пыля,
Как испеченная картошка
Несется бывшая земля.
Стаял снег… земля, каменья,
Облака и облака…
Где же символ возрожденья,
Детский лепет василька!
Смутно сонный холод дышит
Вместо вешней теплоты,
И душа моя не слышит
Обновляющей мечты.
16 марта 1896
Кто до́ма не строил —
Земли недостоин.
Кто дома не строил —
Не будет землею:
Соломой — золою…
— Не строила дома.
Есть такое трудное,
Такое стыдное.
Почти невозможное —
Такое трудное: Это — поднять ресницы
И взглянуть в лицо матери,
У которой убили сына.
Но не надо говорить об этом.
В славной, в Муромской земле,
В Карачарове селе
Жил-был дьяк с своей дьячихой.
Под конец их жизни тихой
Бог отраду им послал —
Сына им он даровал.
Здесь на земле, в долинах низких
Под сенью тёмных смрадных крыш
Связала паутина близких
И вьет гнездо земная мышь.Толпятся близкие в долине,
Шумят, — но каждый одинок
И прячет у себя в пустыне
Застывший ледяной комок.
Крепко ударил я заступом в рыхлую землю.
Вдруг из таинственной тьмы ея вящему голосу внемлю:
„Помни, врываясь в глубокия недра мои:
Их удобрили своими костями собратья твои!“
Явно родственны с землей,
В тайном браке с «Вестью»,
Земства модною броней
Прикрываясь с честью,
Снова ловят мужиков
В крепостные сети
Николаевских орлов
Доблестные дети…«Весть» — петербургская политическая и литературная газета, выражавшая интересы крупного дворянства.
Перевод Якова Козловского
Говорят, что посмертно
Тела наши станут землею.
Я поверить готов
В немудреную эту молву.
Пусть я стану частицей Земли,
отвоеванной с бою,
Той земли, на которой
Сейчас я всем сердцем живу.
Пусть на землю снег валится,
Вихрь крутит и буря злится,
Пусть стучит ко мне в окно…
Нужды нет… мне все равно:
Образ милой надо мною
Веет тихою весною…
Под камнем сим Бибрис лежит;
Он на земле в таком раздоре был с водою,
Что нам и из земли кричит:
Не плачьте надо мною!
Солнце Землю целовало —
Сладко жмурилась Земля.
Солнце Землю баловало,
Сыпля злато на поля.Солнце ласково играло
В простодушной похвальбе.
И Земля его избрала
В полюбовники себе.И доколе будет длиться
Их немудрая любовь,
Будет мир в цветы рядиться,
В зелень вешнюю лугов!
Какая нежная интимность —
Туман, приникнувший к земле!
Чуть слышны плески на весле.
Какая нежная интимность!
Но чей призыв, и чья взаимность?
Кому хвала, земле иль мгле?
Какая нежная интимность —
Туман, приникнувший к земле!
Горький и дикий запах земли:
Темной гвоздикой поля поросли!
В травы одежду скинув с плеча,
В поле вечернем горю, как свеча.Вдаль убегая, влажны следы,
Нежно нагая, цвету у воды.
Белым кораллом в зарослях лоз,
Алая в алом, от алых волос.
Все умирает на земле и в море,
Но человек суровей осужден:
Он должен знать о смертном приговоре,
Подписанном, когда он был рожден.
Но, сознавая жизни быстротечность,
Он так живет — наперекор всему, —
Как будто жить рассчитывает вечность
И этот мир принадлежит ему.
Прекрасна земля, как сапфир небеса,
И овеяны ласковым ветром леса,
И мелькают всюду цветов глаза,
И искрится поутру роса,
И веселы людей голоса,
И все-таки брежу я могилой —
Лежать бы, обнявшись с моею милой.
Не остывшая от зною,
Ночь июльская блистала…
И над тусклою землею
Небо, полное грозою,
Все в зарницах трепетало…
Словно тяжкие ресницы
Подымались над землею,
И сквозь беглые зарницы
Чьи-то грозные зеницы