Мороз крепчает… Стужа… Тьма…
Ты отдыхаешь — вся покой…
Чуть шевелишь во сне рукой…
И снова спишь и спишь — зима.
Часов не слышно — спят и те,
Постель белеет в темноте.
Обои, стены — все во мгле.
Чулки, белье — все спит вокруг,
И, позабытый на столе,
Спит электрический утюг.
Но вот мелеет ночь… рассвет…
Тепло сошло уже на нет.
Встречает медленное утро
Вдруг обявившаяся утварь:
Диван, и стол, и книжный шкаф,
И вот уже, как резвый конь,
В печи приветственно заржав,
В трубу бросается огонь.
А за окном: зима! зима!
В пару, в снегу, в дыму дома,
Белеют крыши — ряд, другой,
Над ними дым висит дугой,
Завар у воздуха крутой,
Он весь как будто бы литой…
Спешат прохожие… Шумок,
И хруст и скрип от их шагов,
Курится струйками дымок
У меховых воротников.
Видны как бы сквозь слой слюды
Остекленелые сады.
Снежинок легонькие стайки
Кружат, роятся — вниз и вниз:
На крышу сели, на карниз,
На площади сидят, как на лужайке,
Они на улице… но тут
Машины быстро их метут.
Движенье, шум — их не осилишь:
Кряхтя, ползут грузовики,
Идут ремесленных училищ
Стремительные ученики.
А ты все спишь. Все сон да сон…
И куклы спят… все не резон.
Вон одеяло, как назло,
С постели на пол уползло,
Часы проснулись, и утюг
Готов для прачешных услуг.
Смотри, над впадиной двора,
Где суета, где детвора,
Синь проступает с высоты…
Ну, просыпайся! Что же ты!