Мрачна и ненастна осенняя ночь,
Свистя, ветер тучи тяжелыя гонит.
На улице—света заблудшая дочь,
Покрытая рубищем, плачет и стонет.
Давно незнаком ей участия взор,
Лишь голод, товарищ и спутник несчастной,
Сжимая ей горло, ей шепчет укор:
Зачем ты зашла в этот город ужасный?
Осенняя ночь холодна и мрачна;
Но в замке сверкают кристаллы и злато;
Нарядных рабов там толпа собрана
И служит богатому сыну разврата.
Огнями роскошная зала горит,
Мущины играют там в карты и кости;
В бокалах шампанское, ленясь, кипит,
И славят хозяина пьяные гости.
Снаружи и внутри.
Она истощила все силы свои…
А прежде была так невинна, прекрасна,
Была утешеньем родимой семьи
В деревне, в дни юности светлой и ясной.
Теперь она борется с горькой нуждой,
И холод, и голод со изнуряет,
И слышится ей, как сквозь ветер ночной
Проклятье отца до нея долетает…
Какая же ждет ее доля теперь?
Она лишь презренье повсюду встречает.
Быть-может, больница отворит ей дверь,
Где бедную ранняя смерть ожидает.
Умрет она, всеми забытая, там,
Никто не уронит слезы сожаленья…
Чего же ей больше? Конец всем скорбям,
Конец, и в могиле покой, и забвенье!
А он, за роскошным столом веселясь,
Пирует с друзьями, счастливый, богатый…
Не он ли втоптал ту несчастную в грязь
И холодно бросил в пучину разврата?
Изменник, предатель! Ужель ничего
Не будет ему за его злодеянья?
А вот поглядите на замок его,
Прислушайтесь к шуму его ликованья!
И что же? все знают каков он душой;
Но золото зренье у всех ослепляет:
Его молодежь окружает толпой,
Улыбка красавиц его поощряет;
Там мать представляет ему дочерей,
Жмет руку ему седовласый вельможа…
О, небо! ужели нет кары твоей?
Ужели век будет все то же и то же?
Ѳ. МИЛЛЕР.