Стоит опустелый над сонным прудом,
Где ивы поникли главой,
На славу Растреллием строенный дом,
И герб на щите вековой.
Окрестность молчит среди мёртвого сна,
На окнах разбитых играет луна.
Сокрытый кустами, в забытом саду
Тот дом одиноко стоит;
Печально глядится в зацветшем пруду
С короною дедовский щит…
Никто поклониться ему не придёт, —
Забыли потомки свой доблестный род!
В блестящей столице иные из них
С ничтожной смешались толпой;
Поветрие моды умчало других
Из родины в мир им чужой.
Там русский от русского края отвык,
Забыл свою веру, забыл свой язык!
Крестьян его бедных наёмник гнетёт,
Он властвует ими один;
Его не пугают роптанья сирот…
Услышит ли их господин?
А если услышит — рукою махнёт…
Забыли потомки свой доблестный род!
Лишь старый служитель, тоской удручён,
Младого владетеля ждёт,
И ловит вдали колокольчика звон,
И ночью с одра привстаёт…
Напрасно! всё тихо средь мёртвого сна,
Сквозь окна разбитые смотрит луна,
Сквозь окна разбитые мирно глядит
На древние стены палат;
Там в рамах узорчатых чинно висит
Напудренных прадедов ряд.
Их пыль покрывает, и червь их грызёт…
Забыли потомки свой доблестный род!