Проконсульской слуга во Африке утекъ;
Но сей сыскался человек.
Что я скажу о нем, тому поверить можно;
Свидетель Аппионъ; так я скажу не ложко.
Поиман раб, и в Рим раб беглый приведенъ;
И к смерти осужден.
Исполненны боязни,
Ведутся грешники на место лютой казни,
И быть растерзанны от яростнаго льва.
Кого не устрашит кончина такова,
И кто не вострепещет,
Коль смерти перед ним сия коса заблещетъ!
Уже собрался град к позорищу сему;
И выведен уж лев ко действу своему;
Во осужденных кровь пред действом замерзает.
Один по одному
Неволею со львом сразитися дерзает:
С лютейшей яростью нещастных лев терзает.,
И сей раб выведен, который убежал:
Ужасная кончина зрима;
Омлел и задрожалъ;
Не будет больше зреть и света он и Рима:
Лев бросился к нему разинул страшный зевъ;
Но вдруг остановился лев,
И озирает он невольника прилежно:
По том любовь со жалостью смеся,
И в виде ласковом веселье износя,
Он лапами сево раба объемлет нежно:
Все зрители пришли во удивленье симъ;
И от чево сие, не понималось имъ;
Но жизнь раба не прекращенна,
Вина ухода отпущенна:
Свобода возвращенна:
Ко излиянию таких ему отрад,
Со щедрою судьбою согласен был и град:
От пагубы раба зверь дикий избавляет:
Андрод, раб тако слыл, гражданам объявляет:
Как я ушел,
В пустынях некогда к великому мне страху,
Бежал сей лев ко мне с пресильнаго размаху,
И в ужасе меня трепещуща нашелъ;
Но всю оставив люту грозу,
Ласкает он меня,
И предо мной стеня,
Боль чувствуя, казал мне в лапе лев занозу;
Я вон ее извлек: лев ластился ко мне:
И жил по том я купно,
В пустынной той стране,
С зверем неотступно:
Когда прошла с ним жить охота там моя.
Хотя я жил и без боязни;
Сокрывшись тайно я,
Поиман, изведен на место лютой казни.