Господи, дай увидеть!
Молюсь я в часы ночные.
Дай мне еще увидеть
Родную мою Россию.Как Симеону увидеть
Дал Ты, Господь, Мессию,
Дай мне, дай увидеть
Родную мою Россию.
И мы простим, и Бог простит.
Мы жаждем мести от незнанья.
Но злое дело — воздаянье
Само в себе, таясь, таит.И путь наш чист, и долг наш прост:
Не надо мстить. Не нам отмщенье.
Змея сама, свернувши звенья,
В свой собственный вопьется хвост.Простим и мы, и Бог простит,
Но грех прощения не знает,
Он для себя — себя хранит,
Своею кровью кровь смывает,
Себя вовеки не прощает —
Хоть мы простим, и Бог простит.
Качаются на луне
Пальмовые перья.
Жить хорошо ли мне,
Как живу теперь я? Ниткой золотой светляки
Пролетают, мигая.
Как чаша, полна тоски
Душа — до самого края.Морские дали — поля
Бледно-серебряных лилий…
Родная моя земля,
За что тебя погубили?
Освещена последняя сосна.
Под нею темный кряж пушится.
Сейчас погаснет и она.
День конченый — не повторится.День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки — не повторится.
Расточитесь, духи непослушные,
Разомкнитесь, узы непокорные,
Распадитесь, подземелья душные,
Лягте, вихри, жадные и черные. Тайна есть великая, запретная.
Есть обеты — их нельзя развязывать.
Человеческая кровь — заветная:
Солнцу кровь не ведено показывать. Разломись оно, проклятьем цельное!
Разлетайся, туча исступленная! Бейся, сердце, каждое — отдельное,
Воскресай, душа освобожденная!
У каждого, кто встретится случайно
Хотя бы раз — и сгинет навсегда,
Своя история, своя живая тайна,
Свои счастливые и скорбные года.
Какой бы ни был он, прошедший мимо,
Его наверно любит кто-нибудь…
И он не брошен: с высоты, незримо,
За ним следят, пока не кончен путь.
Как Бог, хотел бы знать я все о каждом,
Чужое сердце видеть, как свое,
Водой бессмертья утолить их жажду —
И возвращать иных в небытие.
В зеленом шуме листьев вешних,
В зеленом шорохе волны,
Я вечно жду цветов нездешних
Еще несознанной весны. А Враг так близко в час томленья
И шепчет: "Слаще — умереть…"
Душа, беги от искушенья,
Умей желать, — умей иметь. И если детски плачу ночью
И слабым сердцем устаю —
Не потеряю к беспорочью
Дорогу верную мою. Пусть круче всход — белей ступени.
Хочу дойти, хочу узнать,
Чтоб там, обняв Его колени,
И умирать — и воскресать.
Безумные годы совьются во прах,
Утонут в забвенье и дыме.
И только одно сохранится в веках
Святое и гордое имя.Твое, возлюбивший до смерти, твое,
Страданьем и честью венчанный,
Проколет, прорежет его острие
Багровые наши туманы.От смрада клевет — не угаснет огонь,
И лавр на челе не увянет.
Георгий, Георгий! Где верный твой конь?
Георгий святой не обманет.Он близко! Вот хруст перепончатых крыл
И брюхо разверстое Змия…
Дрожи, чтоб Святой и тебе не отметил
Твое блудодейство, Россия!
Преодолеть без утешенья,
Все пережить и все принять.
И в сердце даже на забвенье
Надежды тайной не питать, -
Но быть, как этот купол синий,
Как он, высокий и простой,
Склоняться любящей пустыней
Над нераскаянной землей.
Струись,
Струись,
Холодный ключ осенний.
Молись,
Молись,
И веруй неизменней.
Молись,
Молись,
Молитвой неугодной.
Струись,
Струись,
Осенний ключ холодный…
Всегда чего-нибудь нет, -
Чего-нибудь слишком много…
На все как бы есть ответ —
Но без последнего слога.Свершится ли что — не так,
Некстати, непрочно, зыбко…
И каждый не верен знак,
В решеньи каждом — ошибка.Змеится луна в воде, -
Но лжет, золотясь, дорога…
Ущерб, перехлест везде.
А мера — только у Бога.
Мне мило отвлеченное:
Им жизнь я создаю…
Я все уединенное,
Неявное люблю.
Я — раб моих таинственных,
Необычайных снов…
Но для речей единственных
Не знаю здешних слов…
Как ветер мокрый, ты бьешься в ставни,
Как ветер черный, поешь: ты мой!
Я древний хаос, я друг твой давний,
Твой друг единый, — открой, открой! Держу я ставни, открыть не смею,
Держусь за ставни и страх таю.
Храню, лелею, храню, жалею
Мой луч последний — любовь мою. Смеется хаос, зовет безокий:
Умрешь в оковах, — порви, порви!
Ты знаешь счастье, ты одинокий,
В свободе счастье — и в Нелюбви. Охладевая, творю молитву,
Любви молитву едва творю…
Слабеют руки, кончаю битву,
Слабеют руки… Я отворю!
Невозвратимо. Непоправимо.
Не смоем водой. Огнем не выжжем.
Наc затоптал — не проехал мимо! -
Тяжелый всадник на коне рыжем.В гуще вязнут его копыта,
В смертной вязи, неразделимой…
Смято, втоптано, смешано, сбито —
Все. Навсегда. Непоправимо.
По Слову Извечно-Сущего
Бессменен поток времен.
Чую лишь ветер грядущего,
Нового мига звон. С паденьем идет, с победою?
Оливу несет иль меч?
Лика его я не ведаю,
Знаю лишь ветер встреч. Летят нездешними птицами
В кольцо бытия, вперед,
Миги с закрытыми лицами…
Как удержу их лёт? И в тесности, в перекрестности, -
Хочу, не хочу ли я —
Черную топь неизвестности
Режет моя ладья.
Не март девический сиял моей заре:
Ее огни зажглись в суровом ноябре.Не бледный халкидон — заветный камень мой,
Но гиацинт-огонь мне дан в удел земной.Ноябрь, твое чело венчает яркий снег…
Две тайны двух цветов заплетены в мой век, Два верных спутника мне жизнью суждены:
Холодный снег, сиянье белизны, -И алый гиацинт, — его огонь и кровь.
Приемлю жребий мой: победность и любовь.
Великий грех желать возврата
Неясной веры детских дней.
Нам не страшна ее утрата,
Не жаль пройденных ступеней.Мечтать ли нам о повтореньях?
Иной мы жаждем высоты.
Для нас — в слияньях и сплетеньях
Есть откровенья простоты.Отдайся новым созерцаньям,
О том, что было — не грусти,
И к вере истинной — со знаньем —
Ищи бесстрашного пути.
Предутренний месяц на небе лежит.
Я к месяцу еду, снег чуткий скрипит.На дерзостный лик я смотрю неустанно,
И он отвечает улыбкою странной.И странное слово припомнилось мне,
Я все повторяю его в тишине.Печальнее месяца свет, недвижимей,
Быстрей мчатся кони и неутомимей.Скользят мои сани легко, без следа,
А я все твержу: никогда, никогда!..0, ты ль это, слово, знакомое слово?
Но ты мне не страшно, боюсь я иного… Не страшен и месяца мертвенный свет…
Мне страшно, что страха в душе моей нет.Лишь холод безгорестный сердце ласкает,
А месяц склоняется — и умирает.
Нет, никогда не примирюсь.
Верны мои проклятья.
Я не прощу, я не сорвусь
В железные объятья.Как все, пойду, умру, убью,
Как все — себя разрушу,
Но оправданием — свою
Не запятнаю душу.В последний час, во тьме, в огне,
Пусть сердце не забудет:
Нет оправдания войне!
И никогда не будет.И если это Божья длань —
Кровавая дорога —
Мой дух пойдет и с Ним на брань,
Восстанет и на Бога.
Мой друг, меня сомненья не тревожат.
Я смерти близость чувствовал давно.
В могиле, там, куда меня положат,
Я знаю, сыро, душно и темно.Но не в земле — я буду здесь, с тобою,
В дыханьи ветра, в солнечных лучах,
Я буду в море бледною волною
И облачною тенью в небесах.И будет мне чужда земная сладость
И даже сердцу милая печаль,
Как чужды звездам счастие и радость…
Но мне сознанья моего не жаль, Покоя жду… Душа моя устала…
Зовет к себе меня природа-мать…
И так легко, и тяжесть жизни спала…
О, милый друг, отрадно умирать!
Я в тесной келье — в этом мире
И келья тесная низка.
А в четырех углах — четыре
Неутомимых паука.Они ловки, жирны и грязны,
И все плетут, плетут, плетут…
И страшен их однообразный
Непрерывающийся труд.Они четыре паутины
В одну, огромную, сплели.
Гляжу — шевелятся их спины
В зловонно-сумрачной пыли.Мои глаза — под паутиной.
Она сера, мягка, липка.
И рады радостью звериной
Четыре толстых паука.
Порой всему, как дети, люди рады
И в легкости своей живут веселой.
О, пусть они смеются! Нет отрады
Смотреть во тьму души моей тяжелой.Я не нарушу радости мгновенной,
Я не открою им дверей сознанья,
И ныне, в гордости моей смиренной,
Даю обет великого молчанья.В безмолвьи прохожу я мимо, мимо,
Закрыв лицо, — в неузнанные дали,
Куда ведут меня неумолимо
Жестокие и смелые печали.
О Ирландия, океанная,
Мной не виденная страна!
Почему ее зыбь туманная
В ясность здешнего вплетена? Я не думал о ней, не думаю,
Я не знаю ее, не знал…
Почему так режут тоску мою
Лезвия ее острых скал? Как я помню зори надпенные?
В черной алости чаек стон?
Или памятью мира пленною
Прохожу я сквозь ткань времен? О Ирландия неизвестная!
О Россия, моя страна!
Не единая ль мука крестная
Всей Господней земле дана?
Сердце исполнено счастьем желанья,
Счастьем возможности и ожиданья, -
Но и трепещет оно и боится,
Что ожидание — может свершиться…
Полностью жизни принять мы не смеем,
Тяжести счастья поднять не умеем,
Звуков хотим, — но созвучий боимся,
Праздным желаньем пределов томимся, Вечно их любим, вечно страдая, -
И умираем, не достигая…
Смотрю на море жадными очами,
К земле прикованный, на берегу…
Стою над пропастью — над небесами, -
И улететь к лазури не могу.Не ведаю, восстать иль покориться,
Нет смелости ни умереть, ни жить…
Мне близок Бог — но не могу молиться,
Хочу любви — и не могу любить.Я к солнцу, к солнцу руки простираю
И вижу полог бледных облаков…
Мне кажется, что истину я знаю —
И только для нее не знаю слов.
Печали есть повсюду…
Мне надоели жалобы;
Стихов слагать не буду…
О, мне иное жало бы! Пчелиного больнее,
Змеиного колючее…
Чтоб ранило вернее, -
И холодило, жгучее.Не яд, не смерть в нем будет;
Но, с лаской утаенною,
Оно, впиваясь, — будит,
Лишь будит душу сонную.Чтобы душа дрожала
От счастия бессловного…
Хочу — святого жала,
Божественно-любовного.
К простоте возвращаться — зачем?
Зачем — я знаю, положим.
Но дано возвращаться не всем.
Такие, как я, не можем.
Сквозь колючий кустарник иду,
Он цепок, мне не пробиться…
Но пускай упаду,
До второй простоты не дойду,
Назад — нельзя возвратиться.
Не страшно мне прикосновенье стали
И острота и холод лезвия.
Но слишком тупо кольца жизни сжали
И, медленные, душат как змея.
Но пусть развеются мои печали,
Им не открою больше сердца я…
Они далекими отныне стали,
Как ты, любовь ненужная моя! Пусть душит жизнь, но мне не душно.
Достигнута последняя ступень.
И, если смерть придет, за ней послушно
Пойду в ее безгорестную тень: -
Так осенью, светло и равнодушно,
На бледном небе умирает день.
Припав к моему изголовью,
ворчит, будто выстрелы, тишина;
запекшейся черной кровью
ночная дыра полна.Мысли капают, капают скупо;
нет никаких людей…
Но не страшно… И только скука,
что кругом — все рыла тлей.Тли по мартовским алым зорям
прошли в гвоздевых сапогах.
Душа на ключе, на тяжком запоре,
Отврат… тошнота… но не страх.
Не слушайте меня, не стоит: бедные
Слова я говорю; я — лгу.
И если в сердце знанья есть победные, -
Я от людей их берегу.Как дети, люди: злые и невинные,
Любя, умеют оскорблять.
Они еще не горные — долинные…
Им надо знать, — но рано знать.Минуют времена узаконенные…
Заветных сроков ждет душа.
А до времен, молчаньем утомленные,
Мы лжем, скучая и — смеша.Так и теперь, сплетая речь размерную,
Лишь о ненужностях твержу.
А тайну грозную, последнюю и верную, -
Я все равно вам не скажу.
Две нити вместе свиты,
Концы обнажены.
То «да» и «нет» не слиты,
Не слиты — сплетены.
Их темное сплетенье
И тесно, и мертво,
Но ждет их воскресенье,
И ждут они его.
Концов концы коснутся —
Другие «да» и «нет»
И «да» и «нет» проснутся,
Сплетенные сольются,
И смерть их будет — Свет.
Пойдем на весенние улицы,
Пойдем в золотую метель.
Там солнце со снегом целуется
И льет огнерадостный хмель.По ветру, под белыми пчелами,
Взлетает пылающий стяг.
Цвети меж домами веселыми
Наш гордый, наш мартовский мак! Еще не изжито проклятие,
Позор небывалой войны,
Дерзайте! Поможет нам снять его
Свобода великой страны.Пойдем в испытания встречные,
Пока не опущен наш меч.
Но свяжемся клятвой навечною
Весеннюю волю беречь!
Близки кровавые зрачки,
дымящаяся пеной пасть…
Погибнуть?
Пасть? Что — мы?
Вот хруст костей… вот молния сознанья
перед чертою тьмы…
И — перехлест страданья… Что мы! Но — Ты?
Твой образ гибнет… Где Ты?
В сияние одетый,
бессильно смотришь с высоты? Пускай мы тень.
Но тень от Твоего Лица!
Ты вдунул Дух — и вынул? Но мы придем в последний день,
мы спросим в день конца, -
за что Ты нас покинул?
Блевотина войны — октябрьское веселье!
От этого зловонного вина
Как было омерзительно твое похмелье,
О бедная, о грешная страна! Какому дьяволу, какому псу в угоду,
Каким кошмарным обуянный сном,
Народ, безумствуя, убил свою свободу,
И даже не убил — засек кнутом? Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой.
Смеются пушки, разевая рты…
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь.
Твоя печальная звезда
Недолго радостью была мне:
Чуть просверкнула, — и туда,
На землю, — пала тёмным камнем.Твоя печальная душа
Любить улыбку не посмела
И, от меня уйти спеша,
Покровы чёрные надела.Но я навек с твоей судьбой
Связал мою — в одной надежде.
Где б ни была ты — я с тобой,
И я люблю тебя, как прежде.