О вы, которые в душе моей хранились!
Хотите ль знать, почто мой скорбный взор угас?
Когда под кистию черты сии творились,
Я шел на эшафот, но сердцем был у вас!
Жил муж в согласии с женой,
И в доме их ничто покоя не смущало!
Ребенок, моська, кот, сурок и чиж ручной
В таком ладу, какого не бывало
И в самом Ноевом ковчеге никогда!
Но вот беда!
Случился праздник! муж хлебнул — и в спор с женою!
Что ж вышло? За язык вступилася рука!
Супруг супруге дал щелчка!
Жена сечь сына, сын бить моську, моська с бою
О Братья! хлеб-соль ешь,
А правду так как режь!
Вот текст мой, избранный в сей день для поученья.
Случилось некое сурьезное рожденье.
Его торжествовать в сем месте мы сошлись.
Но кто же родился? Не Герцог, не Маркиз,
Не Квакер, не Султан, не Ректор, не Профессор,
Не Поп, не Николай Иванович Ильин!
Но добрый человек! Коллегии Асессор
Его не важный чин.
Ты, Плещепуп,
Весьма неглуп,
Уверен я,
Да, власть твоя!
Не на уме,
Так на письме
Ты короток!
Никак насморк
Тому виной!
И, ангел мой,
Варвара Павловна! графиня! помогите,
От вас одних отрады жду!
Хотите ль знать мою беду?
Прочтите:
Вчера, известно вам, мы вместе за столом
Ее высочества великия княгини
Обедали; был спор о том и о другом;
Потом
Мне помнится, упал из рук графини
(Любезнейшей из всех любезных Катерин)
В лесу скончалась львица.
Тотчас ко всем зверям повестка. Двор и знать
Стеклись последний долг покойнице отдать.
Усопшая царица
Лежала посреди пещеры на одре,
Покрытом кожею звериной;
В углу, на алтаре
Жгли ладан, и Потап с смиренной образиной —
Потап-мартышка, ваш знакомец, — в нос гнуся,
С запинкой, заунывным тоном,
Княгиня! для чего от нас
Вы так безжалостно спешите?
На годы скрыться вы хотите,
Нам показавшися на час.
Я знаю: что, какою властью
К Москве старинной вас манит!
Я знаю дивный сей магнит:
По почте скачете вы к счастью.
Нельзя ль мне на ухо шепнуть,
Когда вы сей открыли путь,
В день Светлого Воскресения
Ты прав, любезный мой поэт!
Твое послание на русском Геликоне,
При русском мерзлом Аполлоне,
Лишь именем моим бессмертие найдет!
Но, ах! того себе я в славу не вменяю!
А почему ж? Читай. И прозу и стихи
Я буду за грехи
Марать, марать, марать и много намараю,
Шесть то́мов, например (а им, изволишь знать,