Найдено стихов - 16.
Все стихи показаны на одной странице.
Прокручивайте страницу вниз, чтобы посмотреть все стихи.
Вчера свершился мой жена с тобою брак :
Что я хотел найти, не делалося так .
Жена ему на то: не те уж ныне годы,
Трудненько то найти, что вывелось из моды.
Ты будущей себя женою утешает ,
Какую взять тебе, усердно вопрошаеш .
Возми богатую, так будеш ты богат ,
Возми большей родни, боярам будешь брат ,
Возми разумную, любви к похвальной страсти:
Возми прекрасную, телесной ради сласти:
А ты ответствуешь: хочу иметь покой;
Так лутче не бери, пожалуй ни какой.
Милон на многи дни с женою разлучился,
Однако к ней еще проститься возвратился.
Она не чаяла при горести своей,
Что возвратится он опять так скоро к ней,
Хотя ей три часа казались за неделю,
И от тоски взяла другого на постелю.
Увидя гостя с ней, приезжий обомлел.
Жена вскричала: «Что ты, муж, оторопел?
Будь господин страстей и овладей собою;
Я телом только с ним, душа моя с тобою».
Неверен некто был , жену имев дурную,
И не любил ее женився молодец .
Не сам ли своево нещаетья он творец ?
Вить лутче б было то, когда бы взял иную.
Спросили, для чево он так себя связал ,
Не любишь ты жены, с охотой кою взял ?
Он на ето сказал :
В убожестве почти я помиру таскался;
Так я не жеищииой, но деньгами ласкался,
И больше бедности я ныне не терплю,
Я с харей хоть и сплю;
А что любил тогда, и ныне то люблю.
Жену люблю, жена моя, на все мне леты.
Дурной сей женщины монеты:
А ета женщина приданое монет ,
Так и неверности моей супруге нет .
Муж болен жестоко и умирает ,
Жена лиш токи слез рыдая отирает ;
От горести дрожит ,
Без памяти лежит ,
И только слов дает напасть ея круша:
Признаков жизни ты уж больше не являеш ,
Моя душа.
Кому меня, кому ты ныне оставляеш ?
Не льзя престать рыдать, ни горьких слез отерть.
Кричит : ко мне прийди, ко мне прийди, о смерть!
Тотчас она приходит ,
И верную жену отчаянну находит .
За чем , сударыня, меня к себе звала?
Ах ! я тебя к себе давно уже ждала.
Томится, мучится душа у мужа в теле.
Не дай ему и мне страдать;
Отраду можеш ты единая мне дать,
Возми ево скоряй, возми ево отселе.
Был дом ,
И разнеслися слухи;
Что в доме том
Живут нечисты духи,
Дом пуст ;
Хозяин дом оставил ,
И только дом чертями густ .
О естьли бы кто дом от етова избавил !
Однако избавленья нет :
А из чертей ни кто из дома вон нейдет .
Был муж , была жена, и были брани
У них , без пошлины и безо всякой дани.
Жена была остра, и с мужем зуб о зуб ,
Жена была остра по русски незговорна,
А по крестьянски вздорна:
А муж был туп ,
По русски, был тазать сожительницу скуп ,
А по крестьянски глуп ;
Но уж не до тазанья;
Пришло до наказанья:
Стал дюж
И муж :
Приговорил жену ко смерти,
И запер в оный дом ; в котором жили черти.
Пришел к нему
Пустова дома прежний житель,
И говорит : тебе, я, другу моему,
Покорнейший служитель:
А паче и тово; твоей жене,
За ваши милости ко мне.
Дияволи твосй супруги испужались,
И разбежались.
Был некто нравов исправитедь,
Великодушия любитель.
Скорбящих ободрял ,
Печальных утешал .
Соседы все его Героем почитали,
И все его слова в законы принимали.
Скрадут ли ково когда,
Иль кто болеет иногда,
Детей ли кто своих или жены лишится,
Или нападками невинной утеснится,
Все по ево словам то было не беда.
Имел жену он молодую,
А красотою каковую,
В том нужды нет ;
Любовник и сову любя богиней чтет .
Но смерть любви не разбирает ,
И не считает лет ,
Все ей равно, хоть внук , хоть, дед .
Она его жену во младости ссекает .
Он бьется, и кричит , и волосы дерет ,
И словом : так как бык ревет .
Отколе ни взялися,
Соседы собралися:
Воспомни, говорят , наставник наш , что нам
Говаривал ты сам .
Он им ответствовал : как я давал законы,
И тешил вас свои советы подая,
В то время мерли ваши жоны,
А ныне умерла моя.
Бывают иногда, по участи злой, жоны,
Жесточе Тизифоны;
Сей яд ,
Есть ад ,
Страданье без отрад .
Жену прелюту,
Имел какой-то муж ;
И сколько он ни был , против ее, ни дюж ,
Однако он страдал по всякую минуту;
Как бритва, так была она ко злу, остра;
Противу, в доме, всех , как буря, так быстра.
Имев со всеми ссору круту,
Во всю кричала мочь,
И день и ночь:
Слуга, служанка, муж , и гость, и сын , и дочь,
Беги скоряе прочь,
Или терпи различно огорченье,
И нестерпимое мученье,
И более себе спокойствия не прочь.
Ни чем ее с пути кривова муж не сдвинул .
И кинул .
Мой жар уже, сказал , к тебе на веки минул ;
А естьли о тебе я вздохи испущу,
Или когда хоть мало погрущу,
Или тебя во веки не забуду,
Пускай я две жены таких имети буду.
Муж пьяница, жена всяк день ево журит
И говорит
Друзьям ево она: я мужа постращаю,
И от учить от пьянства обещаю.
А как ?
Вот так .
Когда напьется он и потеряет силу
И помышления, снесу ево в могилу,
И сверьху прикреплю доской,
А не землей; проход дышать ево дам рылу.
От етова вить он
Не треснет ,
Воскреснет :
А сей увидя страшной сон ,
Что он от водки мертв , напиток позабудет ,
И пить не будет .
Исполнила она
Тот вымысел , как умная жена.
Пришла к нему на гроб , притворствуя рыдает .
Кричит : живот меня подобно покидает ,
И прекращается тоской,
Над гробовой твоей, любезный муж , доской.
Он там очнулся,
На оном свете, мнит , в могиле он проснулся,
На вечной отошел покой,
И вопит : жонушка, за чем ко мне приходиш ?
Уже супруга ты здесь мертваго находиш .
Супруга думает , супруга я спасла.
Ответствует жена: поминки здесь я правлю,
Поминок принесла,
И на могиле я блинов тебе оставлю.
А он ответствует , на что?.
Коль любишь ты меня,
Не надобны они: мне ради мертвой глотки
Пойди и принсси в могилу ты мне водки.
И так и сяк , жена с сожителем жила,
Но другом никогда с супругом не была;
И чувствовал супруг колонье злое шила:
Досады новыя она вседневно шила:
Ево крушила,
И изсушила.
Но что бы злобу всю в последок совершила,
И скончала бы супруговой судьбой,
Зовет пойдем купаться мы с тобой;
И больше на тебя дружечик не сержуся;
Однако не бери с собой,
Из слуг ни одново: вить мы не на разбой
Идем с тобой теперь, ниже в воинской бой;
Купаться мы идем : а я людей стыжуся.
Куда я после уж гожуся,
Когда пред ними обнажуся?
Пошли они,
Одни.
Разделися, не утопляться,
Купаться.
Стоит супруг при самой при реке:
Жена ево не в далеке;
Нашла она в реку супругу путь,
И думает туда сожителя столкнуть:
Слуг нет тут , так они ее не изобидят ,
Вить етова они конечно не увидят .
Не ждет напасти муж , так он и не дрожит ;
А душенька к нему с размаху тут бежит .
Супруг не думает о верном худа друге:
Однако он стоял лицем тогда к супруге:
Увидя фурию, от места отступил :
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
С размаху не здержась, она в реку упала,
И утопала:
Коль ты не возмогла сожителя спихнуть,
Туда тебе и путь.
Великий крепкий град ,
Приступным воинством об ят ,
На договоры не здастся,
И с неприятелем всей силою биется.
С обеих стран реками кровь лиется;
Летают бомбы и ревут ,
И здания во граде рвут .
От пушек стены поврежденны,
Так те, которы осажденны,
Ослабли на конец и стали побежденны.
Чего воюющим тогда уж больше ждать?
Их смерти велено предать.
Но вождь решение такое оставляет ,
И об являет ,
Чтоб жоны все свои сокровище несли,
Которыя они сокрыли,
И в землю может быть зарыли;
И чтоб они мужей и протчих тем спасли.
Решение сие, не так как перво строго:
Принесено весьма богатства много:
Одна лишь ни на грош к отдаче не несет ;
Ни сору, а не только злата,
Хотя она весьма была богата,
И ужас сердца ей о муже не трясет .
Хоть муж ей мил не ложно,
Но деньги жонушке еще ево миляй:
Лишиться их еще и самой смерти зляй;
А мужа получить везде всегда возможно:
Вот едак думает она.
Похвальна ли сия, воздержная жена?
А по просту плутовка,
Хотя и не мотовка.
И говорит : пускай мужей порежут там ,
А я и десети рублевиков не дам ,
И не хочу я столько куролесить.
Вождь мужа свободил , жену велел повесить.
У мужика в чулане поставлены лукошки,
Забилася тут мышь, не устрашуся кошки.
Кричала мышь, бодрясь, подай ее сюда.
Отколе ни взялась, пришла она туда:
Насилу унесла геройка в подпол ножки.
Коль ета притча не сладка,
Лишь только для тово что очень коротка;
Во вкус войти не льзя всево мне света:
Подоле ета:
Боярин был , боярыня была,
Она всю в доме власть вела:
Боярыня была немножечко упорна,
А попросту сказать, была гораздо вздорна:
Боярин ел , боярин пил , боярин спал ;
А естьли от труда устал ;
Для провождения он времени зевал .
Сунбурщица болвана колотила,
А иногда и молотила.
Пришла к нему незапно лень,
Терпеть побои всякой день;
Слуге кричит : подай дубину Ванька;
Жена мне вить не нянька;
Муж я, а не она,
А ета сатана
Не нянька мне жена,
И видно что у ней давно свербит спина,
А Ванька говорит : дубина здесь готова;
Да только, государь, держись боярска слова:
Дубина вот ; за ней ийти не в лес .
Храбрует мой с дубиной Геркулес .
Супруга слышала супружню грозу:
И взяв большую лозу
Вошла к нему, супруг дрожит ,
И в сени от лозы с дубиною бежит :
А чтоб супружню спину
Полегче было несть,
И соблюсти боярску честь,
Он бросил и дубину.
Скончался у жены возлюбленный супруг;
Он был любовник ей и был ей верный друг.
Мечталась
И в ночь и в день
Стенящей в верности жене супружня тень,
И только статуя для памяти осталась
. . . . . . . . . . .
Из дерева супружнице его:
. . . . . . . . . . .
Она всегда на статую взирала
И обмирала.
От жалости ее тут некто посещал
И утешения различны ей вещал.
Не должно принимать безделкой важну службу;
Так с ним за то Вдова установила дружбу,
Которую хранить он вечно обещал.
А дружба день от дня меж ними возрастала
И превеликой дружбой стала.
Потребно Вдовушке на чай воды согреть.
Что ж делать? Иль не пить, не есть и умереть?
И дров сыскать не можно,
. . . . . . . . . . .
Хозяйка говорит: «Сыщу дрова, постой!»
И сколько муженька хозяйка ни любила,
У статуи его тут руку отрубила.
Назавтра тут руке досталося и той.
Прокладены дороги, —
На третий день пошли туда ж и мужни ноги.
Осталась голова,
Однако и она туда же на дрова.
Погрет любезный муж гораздо в жаркой бане.
Какое ж больше ей сокровище в чурбане?
Она его велела бросить вон,
А после ей на чай и весь годился он.
Солдат, которому в войне отшибли ноги,
Был отдан в монастырь, чтоб там кормить его.
А служки были строги
Для бедного сего.
Не мог там пищею несчастливый ласкаться
И жизни был не рад,
Оставил монастырь безногий сей солдат.
Ног нет; пополз, и стал он по миру таскаться.
Я дело самое преважное имел,
Желая, чтоб никто тогда не зашумел,
Весь мозг, колико я его имею в теле,
Был в этом деле,
И голова была пуста.
Солдат, ползя с пустым лукошком,
Ворчал перед окошком:
«Дай милостыньку кто мне, для ради Христа,
Подайте ради бога;
Я целый день не ел, и наступает ночь».
Я злился и кричал: «Ползи, негодный, прочь,
Куда лежит тебе дорога:
Давно тебе пора, безногий, умирать,
Ползи, и не мешай мне в шахматы играть».
Ворчал солдат еще, но уж не предо мною,
Перед купеческой ворчал солдат женою.
Я выглянул в окно,
Мне стало то смешно,
За что я сперва злился,
И на безногого я, смотря, веселился:
Идти ко всенощной была тогда пора;
Купецкая жена была уже стара
И очень богомольна;
Была вдова и деньгами довольна:
Она с покойником в подрядах клад нашла;
Молиться пеша шла;
Но не от бедности; да что колико можно,
Жила она набожно:
Все дни ей пятница была и середа,
И мяса в десять лет не ела никогда,
Дни с три уже она не напивалась водки,
А сверх того всегда
Перебирала четки.
Солдат и ей о пище докучал,
И то ж ворчал.
Защекотило ей его ворчанье в ухе,
И жалок был солдат набожной сей старухе,
Прося, чтоб бедному полушку подала.
Заплакала вдова и в церковь побрела.
Работник целый день копал из ряды
На огороде гряды
И, встретившись несчастному сему,
Что выработал он, все отдал то ему.
С ползущим воином работник сей свидетель,
В каком презрении прямая добродетель.
В любови некогда — не знаю, кто, — горит,
И никакого в ней взаимства он не зрит.
Он суетно во страсти тает,
Но дух к нему какой-то прилетает
И хочет участи его переменить,
И именно — к нему любезную склонить,
И сердцем, а не только взором,
Да только лишь со договором,
Чтоб он им вечно обладал.
Детина на это рукописанье дал.
Установилась дружба,
И с обоих сторон определенна служба.
Детину дух контрактом обуздал,
Нерасходимо жить, в одной и дружно шайке,
Но чтоб он перед ним любовны песни пел
И музыкальный труд терпел,
А дух бы, быв при нем, играл на балалайке.
Сей дух любил
Забаву
И любочестен был,
Являть хотел ему свою вседневну славу,
Давались бы всяк день исполнити дела,
Где б хитрость видима была.
Коль дела тот не даст, а сей не исполняет,
Преступника контракт без справок обвиняет.
Доставил дух любовницу ему,
Отверз ему пути дух хитрый ко всему.
Женился молодец, богатства в доме тучи
И денег кучи,
Однако он не мог труда сего терпеть,
Чтоб каждый день пред духом песни петь,
А дух хлопочет
И без комиссии вон выйти не хочет.
Богатством полон дом, покой во стороне,
Сказал детина то жене:
«Нельзя мне дней моих между блаженных числить,
От песен не могу ни есть, ни пить, ни мыслить,
И сон уже бежит, голубушка, от глаз.
Что я ни прикажу, исполнит дух тотчас».
Жена ответствует: «Освободишься мною,
Освободишься ты, душа моя, женою,
И скажешь ты тогда, что я тебя спасла».
Какой-то волосок супругу принесла,
Сказала: «Я взяла сей волос тамо;
Скажи, чтоб вытянул дух этот волос прямо.
Скажи ты духу: «Сей ты волос приими,
Он корчится, так ты его спрями!»
И оставайся с сим ответом,
Что я не ведаю об этом».
Но снят ли волос тот с арапской головы,
Не знаю. Знаете ль, читатели, то вы?
Отколь она взяла, я это промолчу,
Тому причина та, сказати не хочу.
Дознайся сам, читатель.
Я скромности всегда был крайний почитатель.
Пошел работать дух и думает: «Не крут
Такой мне труд».
Вытягивал его, мня, прям он быти станет,
Однако тщетно тянет.
Почувствовал он то, что этот труд высок;
Другою он себя работою натужил,
Мыл мылом и утюжил,
Но не спрямляется нимало волосок.
Взял тяжкий молоток,
Молотит,
Колотит
И хочет из него он выжать сок.
Однако волосок
Остался так, как был он прежде.
Дух дал поклон своей надежде,
Разорвался контракт его от волоска.
Подобно так и я, стихи чужие правил,
Потел, потел и их, помучився, оставил.
Был некто Ияким во Вавилоне граде,
Имущий множество и злата и сребра,
Скота во стаде
И в доме всякаго добра.
В жену себе поял девицу он прекрасну,
Богобоязливу, к нему любовью страсну:
Во добродетели отец ея блистал
И в истинном ее законе воспитал ,
Страх Божий в ней посея
И научил ее закону Моисея.
Евреев Ияким был в доме видеть рад :
Сходилися они к нему: он был приятен ,
Почтен , богат и щедр , и паче всех их знатен .
При доме он имел прекрасный вертоград :
Широкия там ходы,
Не воспрещали зреть очам на небеса,
А там сплетенны древеса,
Не допускали в низ полдневнаго часа.
Играют там ключи: кидая к верьху воды,
Увеселяя слух и взор :
Бегут шумя потоки с гор ,
И быстрым шумом утешают :
Пруды лужайки украшают ,
И сладким пением с древ птички возглашают ,
В пространном цветнике различныя цветы,
Различнаго благоуханья,
Различной красоты,
И нежностью зефирова дыханья,
Сладчайший произносят дух .
Во вертограде сем вкус , зрение и слух ,
Со обонянием приятности находят ,
И вображение далеко превосходят .
Там разныя плоды на ветвиях висят ,
Отягощаются от винограда лозы:
Там спеют персики и зреют априкозы:
Таков прекрасен был Едемский прежде сад .
Сосанна в сем саду купалася и мылась,
Когда от жарких дней томилась,
И удаляяся к закрытым тут местам ,
Ни кем не видима была нагая там .
Лишь только там ее, ея служанки зрели.
На тот
Неправедны судьи избранны были год ,
И в восхищении к ней страстию горели,
И зря, сходяся в дом , всегда ея красу,
Разгорячалися они с часа к часу.
Ко добродетельной привязаны супруге,
Не ведали они сей страсти друг о друге,
И оба некогда сойдясь они в саду.
В часы, в которы ток красавицу их моет .
Тайну об явив , чем сердце равно ноет ,
Меж ветвия древес сокрылися к пруду:
Ея пришествия желают ,
Трепещут и пылают .
В намерении сем безумство их крепит ,
И совесть их и ум желание слепит .
Тревожится их кровь, багреют лицы:
Приходит и она; но с нею две девицы,
Ко услуженью ей.
Служанки тут ; противен вид им сей:
Они страдают ,
И щастливой себе минуты ожидают .
Прекрасная с себя одежды совлекла,
И девушкам рекла:
Сыщите мне бальсам и мыло,
И возвратясь сюда заприте сад вы мой,
Доколе не пойду помывся здесь домой.
Сосанны слово то злодеям мило;
Касаются они желаннаго часа,
Перед очами их Сосаннина краса,
Повсюду обнаженна;
Злодейская их страсть сим паче разозженна.
Служанки отошли:
Минуту варвары способную нашли:
Выходят из задрев , томясь изнемогают ,
Томятся и горят :
Незапностию сей красавицу пугают ,
И дерзко говорят :
В тебя влюбились мы; смягчи ты нашу долю,
Исполни нашу волю;
Когдаж не склонишься, подобно нас любя;
Так скажем мы неправду на тебя;
Застали мы, речем , любовника с тобою,
Который видя нас отселе убежал .
Такой наказанны судьбою,
В Сосанне дух дрожал .
Сосанна говорит : нещастна я отвсюду;
Умру, когда я вам сопротивляться буду:
А естьли с вами соглашусь,
К супругу верности лишусь,
И прогневлю тем Бога.
О злая часть моя, колико ты мне строга!
Но лутче умереть, как Бога прогневить
И мужу своему неверности явить,
Попрати добродетель.
Умру за мужню честь и за тебя Содетель!
Я смерть хочу приять,
И стала вопиять.
Варвары в своей отчаянной печали,
И громче воскричали.
Слуги, бегуще в сад , крик худом заключали.
Жезлы и палицы ко месту крика мчали.
Сплетается зла ложь сперва слугам сия,
Которы крыли взор от наготы ея.
Служанки ей одежды подавали,
И обще все почти без чувства пребывали,
Казалось им , что в ней не обитала лесть,
И что бы верности она не погубила,
К супруру, коего толико возлюбила.
Не вероятна им была сплетенна весть.
В последующий день минувту лиш разсвету,
Евреи собрались во Иякимов дом :
В дом молнию несут и преужасный гром .
Ко злочестивому идут они совету:
А лютыя судьи злой яд несут ,
Сосанне повелев предстать на ложный суд .
Какая ведомость любезному их другу,
Хотят судить на смерть они ево супругу!
Она ему всево на свете сем миляй;
И может ли что быть сея напасти зляй!
И говорит он так : я вам не лицемерю:
Сию вину,
Взложили вы на верную жену:
Я етому не верю;
Была Сосанна честь Еврейской стороне:
А мне была всево дороже.
О всемогущий Боже!
Когда винна она, когда я толь нещастен ;
Во казни с нею быть хочу и я участен ;
Я жити не могу на свете без нея;
Срази обеих нас ! готова грудь моя.
Сосанну перед суд неправедный приводят .
С ней чада, сродники, отец и мать приходят ,
Темнеет солнца лучь в Сосанниных глазах :
Родители и весь во горьких дом слезах .
Младенцы вопиют лишенныя надежды,
Хватаясь жалостно за матерни одежды,
Рыдая и глася: растались мы с тобой,
Кто будет нежить нас , кто будет утешати,
И златотканною одеждой украшати?
Отходишь ты во гроб ; возми и нас с собой,
Супруг ея зря час с ней вечныя разлуки,
И посреди неизреченной муки,
Воздев на небо руки:
Создатель мой! одно сие возопиял ,
И на ногах едва, Сосанну зря, стоял .
Отец ея немел и крыл от солнца очи,
Желая быть во мгле густейшей самой ночи.
Теряла мать ея и зрение и слух ,
И сердце все стеснив в слезах не утопала;
Вскричала только то: прими мой Боже дух ,
И пала.
Рыдали все слуги, во злы сии часы,
Служанки рвали вон растрепанны власы,
Евреи плакали, иныя каменели,
Судьи бледнели;
Но лжесвидетельства оставить не могли;
Не истинну они, но вид ея брегли:
И правда на суде неправдой побежденна.
Судьи оправились: Сосанна осужденна.
Ни кто не мог от глаз текущих слез отерть,
Ни воспротивиться предписанну уставу;
Теряет красоту Сосанна жизнь и славу;
Выводится на торжище и смерть;
Ведут ; весь дом страдает ,
И Вавилон рыдает .
Был отрок Даниил : сего Господь воздвиг :
И глас его в толпы достиг :
Он тако вопиял : я громко воззываю:
Что рук в невинной сей крови не омываю!
О соплеменники мои!
Не праведны суды сии;
Судили вы ее безумственно и злобно;
Изследуйте вину ея подробно.
Народ поворотясь назад Сосанну вел ,
И отрока просил , чтоб он судити шел ,
И Даниил судити сел .
Устами отрока спасает сам Содетель,
И хочет поразить соплетших клевету,
Телесную поправших красоту,
И с ней душевну добродетель.
Сей отрок повелел здодеев развести,
И порознь пред собою улику принести.
Спросил у перваго со гневом :
Под коим ты застал Сосанну древом ?
Под липой, отвечал .
А отрок рек : другой теперь бы обличал .
Спросил и у того с таким же гневом :
Под коим ты застал Сосанну древом ?
Под дубом , отвечал .
А отрок рек : вас сам Господь изобличал .
Открылась нагла страсть и лютая их злоба:
И с трепетом стоят пред Даниилом оба.
А седший судиею рек :
Коль истинну судящий разрушает ,
Судья презренный человек ,
И паче татя он пред Богом согрешает .
А беззаконники сии,
Во собственном своем злочестьи ныне сами,
И лжесвидетели и судии,
Клянущеся землей и небесами,
И клав свой тяжкий грех разинувше уста,
На душу такову, которая чиста,
И кою осквернить стремясь они хотели.
Уставы Моисей давал на суд им те ли!
Призналися они и пали перед ним .
Выводятся на смерть: исчезли яко дым .
Сосанна, Ияким слез токи отирали,
Отец и мать ея,
И благодарный глас на небо простирали:
А сей воздвиженный от Бога судия,
Возвышен домом тем и всенародным кликом .
И у народа стал в почтении великом .