Быть взрослым очень просто:
Ругайся, пей, кури,
А тех, кто меньше ростом,
Тех за уши дери.
Лежали камни у подножья скал,
И каждый камень, как слеза, сверкал, –
Так был горяч и свеж его излом.В час буйства сил, землетрясенья час,
Казалось, вдруг опомнился Кавказ
И сам заплакал над свершённым злом.
Он сохранил и взгляд, и облик свой.
Но для меня он — памятник живой
Тому, каким его я полюбил,
Каким казался он, каким он был.
Болен. Лежу в палатке.
Читаю хорошую книгу.
Стол. Закопчённый чайник.
Роза в помятой кружке.
Вдруг отрываюсь от книжки.
Что там случилось? Птица!
Птица на тонких ножках
В ярком просвете двери.
Крошки нашла, поклевала
И на меня взглянула
Мне четырнадцать лет, а ему шестьдесят.
Он огромен, и сед, и румян, и носат.
Он о сыне скорбит. Я грущу без отца.
Май цветёт. А войне всё не видно конца.
Осторожно мою он решает судьбу
И тревожно глядит на мою худобу.
Завтра утром меня он помчится спасать.
А пока он покажет, как надо писать.
И прочтёт мне стихи, что великий поэт
Сочинил про любовь двадцати семи лет,
Археологи, ликуя,
Открывают этот слой:
Храм, дворец и мастерскую
Между пеплом и золой, Луки формы необычной,
Сабель ржавые клинки
И сохранности отличной
Человечьи костяки.Слой набега, слой пожара –
Он таит предсмертный крик,
Ужас вражьего удара
И безумие владык.Долгожданный суд потомков
Вспомнил о дяде, об интеллигенте.
Он инженером работал в Ташкенте.
Слышал я, что перед самой войной
Вроде бы он разошёлся с женой.
Жил без вещей на случайной квартире.
Вышел оттуда в военном мундире.
И до трамвая его проводил
Быстрый арык, где он рыбку удил.
А телефонов тогда было мало.
Даже сестра про отъезд не узнала.
Вижу, бабушка Катя
Стоит у кровати.
Из деревни приехала
Бабушка Катя.Маме узел с гостинцем
Она подает.
Мне тихонько
Сушеную грушу сует.Приказала отцу моему,
Как ребенку:
«Ты уж, деточка, сам
Распряги лошаденку!»И с почтеньем спросила,
Мчат колёса по дороге.
Над дорогой мчатся ноги.
Это еду я бегом.
Это я бегу верхом! Я и сидя бегу,
И встаю на бегу,
И колёса кручу,
И качу, куда хочу.
На всех вершинах Кавказа
Сегодня лежат снега,
На всех вершинах сразу,
Считая пни и стога.В снегу деревья и башни,
В снегу Эльбрус и Казбек.
Сегодняшний и вчерашний,
И вечный, нетающий снег.
Не стреляй, охотник!
Собака, не спеши!
Уточка с утятами
Плывут сквозь камыши.До того красивые!
До того счастливые!
Не дыши, охотник!
Собака, не шурши!
Я не на палке. На коне!
Высокий дух кипит во мне.
Забыты камни и рогатки.
Сверкают сабли в честной схватке.
С тех пор как сел я на коня,
Честь — вот что важно для меня.
Я перерос возню и драку.
Я — рыцарь. Я скачу в атаку.
Лес тихонько увядает,
Выцветает, облетает,
Мокнет, сохнет… Но постой!
В ельнике средь старых шишек
Жёлтым соком брызжет рыжик.
В этот лес полупустой
Новичок молчком явился.
Здесь он жизни удивился,
Здесь он счастлив, здесь он свой.
Свежий, крепкий и живой.
Ругала наседка драчливых цыплят:
«Кончайте клеваться, кому говорят!
Кто много клюётся, тот мало клюёт,
Кто мало клюёт, тот плохо растёт,
Кто плохо растёт, тот бессилен и худ.
Кто худ и бессилен, того заклюют!»
Медведица ласково сына качает.
Малыш веселится, малыш не скучает.
Он думает: это смешная игра,
Не зная, что спать медвежатам пора.
Если будешь пить чуть свет
Молоко с ватрушкой,
Будешь ты и в двести лет
Бодрою старушкой.– Убери скорее прочь
Молоко с ватрушкой!
Не хочу, — сказала дочь, –
Делаться старушкой!
«Дана Козявке по заявке справка
В том, что она действительно Козявка
И за Козла не может отвечать».
Число и месяц. Подпись и печать.
В лесу молчанье брошенной берлоги,
Сухая хвоя скрадывает шаг.
Есть радость — заблудиться в трёх соснах,
Присесть на пень и не искать дороги.
Не подлесок на всё готовый,
В тень берёз, будто тень, пролез
Этот лес — он уже еловый,
Он уже не берёзовый лес.
В моих стихах подвоха не найдёшь.
Подспудно умным и подспудно смелым
Быть не могу. Под правдой прятать ложь,
Под ложью — правду — непосильным делом
Считаю я. Пишу я, что хочу.
О чем хочу, о том и промолчу.
Ну, а подтекст, в отличье от подвоха,
Стихам даёт не автор, а эпоха.
Гриб за грибом ложился в кузовок.
Я счастлив был, хотя валился с ног.
Но я ещё счастливее бывал,
Когда глаза в постели закрывал, —
И вспыхивало сразу предо мной
Всё, что скрывал от глаза мрак лесной,
Всё, что я, глядя под ноги, искал.
Кто в темноте ковёр цветной соткал
Из рыжиков, из белых и маслят?
Картинами такими тешит взгляд,
Неизбежно с неведомым дети роднятся:
Звёзды! Бури морские! Над бездной мосты!
Станет поступь другой. Сны другие приснятся.
Вдруг исчезнут игрушки. Нахлынут мечты.
И былое померкнет перед небывалым,
И покажется милый родительский дом
Неуютным в сравненье с походным привалом, –
Мы об этом ещё пожалеем потом.
Мальчишка в тельняшке
Стоит у ворот.
Друга, наверное, ждёт.
И очень возможно,
Что друг — это я,
Хоть он и не знает меня.
Я здесь поселился,
Живу в трёх шагах.
Кто же я? Друг или враг?
Глаза поднимает.
Налево зима, направо весна.
Мы с папой идём покупать семена.
Сосульки сверкают. И радостно мне
По солнечной, мокрой шагать стороне.
Аптека с ажурным чугунным крыльцом.
За не магазин с пожилым продавцом.
Как в праздник, толпа в магазине семян
Старик продавец говорлив и румян.
Сюда, как на почту, приветы пришли
Весенней земле от осенней земли.
Когда леса ещё таят
Оцепененье ночи,
Берёзы тучею стоят,
Лиловые от почек.И облака белее дня,
И чисты ветра струи.
И зеленеют зеленя
Сквозь дымку дождевую.
Я — малютка карандашик,
Исписал я сто бумажек.
А когда я начинал,
То с трудом влезал в пенал.
Школьник пишет и растёт,
Карандаш — наоборот.
Рост населения глобальный –
Факт, разумеется, печальный:
Планета не прокормит нас.
Но ведь и тех, кто гениальны,
На свете больше в сотни раз.
Когда их будет миллион,
Ужель не будет мир спасён?
Будь вечным лето, всё бы погорело.
Будь вечной осень, всё бы отсырело.
Зимою вечной всё б оледенело.
Вот вечная весна — другое дело.
В полку Таращанском когда-то
Комбатом служил мой отец.
Однажды, году в тридцать пятом,
Комбата проведал боец.Перед четвертною бутылью
И сахарною головой
Сидели, и пели, и пили
Комбат и его вестовой.Тут мне бы забиться за печку,
Забраться под стол, под кровать,
Запомнить бы всё до словечка
И внукам потом рассказать.Что помню я? Говор крестьянский,
Нет годовщин у ледохода.
Не знают именин ручьи.
Рожденьем чествует природа
Рожденья прежние свои.
Вот это да! Вот это рыба!
Длинною — во! А весом — глыба.
Огнём сверкает чешуя.
Постой, не сон ли вижу я?
Я ущипнул себя невольно.
И что ж? Ни капельки не больно.
И так и сяк себя щиплю
Опять не больно. Значит, сплю…
Бродили овцы по горам,
Ходили люди с ними рядом,
И на скалу взобрался храм
Вслед за людьми и вслед за стадом.О, кровля горного села!
О храм, небесных духов ставка!
В какие выси подняла
Вас эта низенькая травка.
Обратились к бюрократам:
— Что нам делать с вашим братом?
— Вы удвойте наши штаты, –
Предложили бюрократы, –
И утройте наш сметы.
Вот и будут вам ответы!