Найдено стихов - 30.
Все стихи показаны на одной странице.
Прокручивайте страницу вниз, чтобы посмотреть все стихи.
Я мохом серым нарасту на камень,
Где ты пройдешь. Я буду ждать в саду
И яблонь розовыми лепестками
Тебе на плечи тихо опаду.Я веткой клена в белом блеске молний
В окошко стукну. В полдень на углу
Тебе молчаньем о себе напомню
И облаком на солнце набегу.Но если станет грустно нестерпимо,
Не камнем горя лягу я на грудь —
Я глаз твоих коснусь смолистым дымом:
Поплачь еще немного — и забудь…
Как здесь холодно вечером, в этом безлюдном саду,
У квадратных сугробов так холодно здесь и бездомно.
В дом, которого нет, по ступеням прозрачным взойду
И в незримую дверь постучусь осторожно и скромно.
На пиру невидимок стеклянно звучат голоса,
И ночной разговор убедительно ясен и грустен.
— Я на миг, я на миг, я погреться на четверть часа.
— Ты навек, ты навек, мы тебя никуда не отпустим.
— Ты все снился себе, а теперь ты к нам заживо взят.
Ты навеки проснулся за прочной стеною забвенья.
Ты уже на снежинки, на дымные кольца раз ят,
Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.
Умей, умей себе приказывать,
Муштруй себя, а не вынянчивай.
Умей, умей себе отказывать
В успехах верных, но обманчивых.Умей отказываться начисто,
Не убоясь и одиночества,
От неподсудного ловкачества,
От сахарина легких почестей.От ласки, платой озабоченной,
И от любви, достаток любящей,
И от ливреи позолоченной
Отказывайся — даже в рубище.От чьей-то равнодушной помощи,
От чьей-то выморочной сущности…
Отказывайся — даже тонущий —
От недруга руки тянущейся!
Под Кирка-Муола ударил снаряд
В штабную землянку полка.
Отрыли нас. Мертвыми трое лежат,
А я лишь контужен слегка.Удача. С тех пор я живу и живу,
Здоровый и прочный на вид.
Но что, если все это — не наяву,
А именно я был убит? Что, если сейчас уцелевший сосед
Меня в волокуше везет,
И снится мне сон мой, удачливый бред
Лет эдак на двадцать вперед? Запнется товарищ на резком ветру,
Болотная чвякнет вода, —
И я от толчка вдруг очнусь — и умру,
И все оборвется тогда.
А где-то там, куда нам не вернуться
В далеком детстве, в юности, вдали, —
По-прежнему ревнуют, и смеются,
И верят, что прибудут корабли.
У возраста туда не отпроситься, —
А там не смяты травы на лугу,
И Пенелопа в выгоревшем ситце
Всё ждет меня на давнем берегу.
Сидит, руками охватив колено,
Лицом к неугасающей заре,
Нерукотворна, неприкосновенна, —
Как мотылек, увязший в янтаре.
Собака сторожила гладиолусы,
Маячило ей счастье впереди,
И ветер на собаке гладил волосы
И ей шептал: «С надеждой вдаль гляди!»
Но грянул гром, помялись гладиолусы,
Их качественность снижена была.
Собака взвыла ненормальным голосом —
И умерла!
Снимая тела и конечности,
И лица недобрых и добрых,
У всепобеждающей вечности
Мгновенья ворует фотограф.Ты здесь посерьезнел, осунулся,
Но там, словно в утренней дымке,
Живешь в нескончаемой юности
На тихо тускнеющем снимке.Там белою магией магния,
Короткою вспышкой слепою
Ты явлен из времени давнего
На очную ставку с собою.Вглядись почестней и попристальней
В черты отдаленного брата, —
Ведь всё еще слышится издали
Внезапный щелчок аппарата.
Любовь — это пятое время суток, -
Не вечер, не ночь, не день и не утро.
Придешь ты — и солнце сияет в полночь,
Уйдешь ты — и утро темнее ночи.Любовь — это пятое время года, -
Не осень она, не весна, не лето,
Она не зима, а то, что ты хочешь,
И все от тебя одной зависит.Любовь ни с чем на свете не схожа:
Не детство, не старость, не юность, не зрелость;
Любовь — это пятое время жизни.
Путь капли по стеклу и путь огня в лесу,
Путь падающих звезд в душе своей несу,
Путь горного ручья, бегущего к реке,
И тихий путь слезы, скользящей по щеке.Путь пули и пчелы несу в душе своей,
Пути ушедших лет, пути грядущих дней;
Шаги чужих невзгод и радостей чужих
Вплетаются в мой шаг, и не уйти от них.Пусть тысячи путей вторгаются в мой путь,
Но если бы я смог минувшее вернуть, —
Его б я выбрал вновь — неверный, непрямой:
Он мой последний путь и первопуток мой.
Пусть ржут метафорические кони,
Поет стрела, летя издалека.
Я знаю сам, что жизнь — как на ладони
Та линия — ясна и коротка.Не очень долго и не очень много
До отдыха последнего идти,
Но не грустна и не страшна дорога,
И есть о чем задуматься в пути…
В чащобе тихо, как во сне,
Течет зеленый быт.
Березка, прислонясь к сосне,
Задумчиво стоит.Растут, как их судьба свела,
Стремятся обе ввысь —
Два тонких молодых ствола
Ветвями обнялись.Посмотришь — дружбы нет сильней,
Покой да тишина.
А под землей — борьба корней,
Беззвучная война.
Ракеты взлетают над лугом,
Над парком летят наугад.
Смотри, с каким детским испугом
За ними деревья следят.Как будто сегодня не праздник,
И новый надвинулся бой,
Как будто готовятся к казни,
Не зная вины за собой.Они улететь бы хотели
От этих веселых зарниц;
Трепещут их зыбкие тени
Крылами испуганных птиц.Как будто в их памяти тайной
Под взлет карнавальных ракет
Зажегся тревожно-печальный
Военный, не праздничный свет.
Не зная дорог и обочин,
Шагаю в лесной глубине.
Какие просторные ночи
Подарены осенью мне! Под этим таинственным кровом
Земля — словно дальняя весть,
Весь мир темнотой зашифрован,
Его невозможно прочесть.Он полон надежд и наитий,
В нем нет ни вещей, ни имен,
Он праздничен и первобытен,
Как в детстве приснившийся сон.В нем спутала все расстоянья
Ночная нестрашная мгла —
Чтоб тайная радость незнанья,
Как в сказке, к открытьям вела.
В этом парке стоит тишина,
Но чернеют на фоне заката
Ветки голые — как письмена,
Как невнятная скоропись чья-то.Осень листья с ветвей убрала,
Но в своем доброхотстве великом
Вместо лиственной речи дала
Эту письменность кленам и липам.Только с нами нарушена связь,
И от нашего разума скрыто,
Что таит эта древняя вязь
Зашифрованного алфавита.Может, осень, как скорбная мать,
Шлет кому-то слова утешений, —
Лишь тому их дано понимать,
Кто листвы не услышит весенней.
Отлетим на года, на века, —
Может быть, вот сейчас, вот сейчас
Дымно-огненные облака
Проплывут под ногами у нас.И вернемся, вернемся опять
Хоть на час, хоть на десять минут.
Ничего на Земле не узнать,
В нашем доме другие живут.В мире нашем другие живут,
В море нашем — не те корабли.
Нас не видят, и не узнают,
И не помнят, где нас погребли.Не встречают нас в прежнем жилье
Ни цветами, ни градом камней, —
И не знает никто на Земле,
Что мы счастливы были на ней.
На откосе крутого оврага,
Там, где не было встреч и разлук,
Красота, как медовая брага,
Закружила мне голову вдруг.Я шагнул по нетоптаной глине,
Я нагнулся — и чистый родник,
Одиноко журчавший доныне,
Благодарно к ладоням приник.И в кипенье, в хрустальных изломах
Отразил он сверкание дня,
И доверчиво ветви черемух
Наклонились, касаясь меня.Их цветы засияли, как звезды,
Будто славя рожденье свое, —
Будто я красоту эту создал
Тем, что первым увидел ее…
Кто белой ночью ласточку вспугнул, -
Полет ли дальнего ракетоносца
Или из бездны мирозданья гул,
Неслышный нам, в гнездо ее донесся? Она метнулась в воздухе ночном,
И крылья цвета вороненой стали
Цветущий мир, дремавший за окном,
Резнули дважды по диагонали.Писк судорожный, звуковой надрез
Был столь пронзителен, как будто разом
Стекольщик некий небеса и лес
Перекрестил безжалостным алмазом.И снова в соснах дремлет тишина,
И ели — как погашенные свечи,
И этот рай, что виден из окна,
Еще прекрасней, ибо он не вечен.
Нет, ночи с тобою мне даже не снятся, -
Мне б только с тобою на карточке сняться,
Мне б только пройти бы с тобою весною
Лазоревым лугом, тропою лесною.С тобой не мечтаю я утром проснуться, -
Мне б только руки твоей тихо коснуться,
Спросить: «Дорогая! скажи мне на милость,
Спалось ли спокойно и снов ли не снилось?»Спросить: «Дорогая! за окнами ели
Не слишком ли за полночь долго шумели,
Не слишком ли часто автомобили
На дальнем шоссе понапрасну трубили?.. Не слишком ли долго под вечер смеркалось,
Не слишком ли громко рыба плескалась,
Не слишком ли долго кукушка скучала,
Не слишком ли громко сердце стучало?»
Не пиши о том, что под боком,
Что изведано вполне, —
Ты гони стихи за облаком,
Приучай их к вышине.Над горами и над пашнями
Пусть взвиваются они, —
Ты стихи не одомашнивай,
На уют их не мани! Не давай кормиться около
Мелких радостей и смут, —
Пусть взмывают, будто соколы,
В холод, в синий неуют! Изнемогши и заиндевев,
С неподкупной вышины
То, что никому не видимо,
Разглядеть они должны!
На станции гудели паровозы,
Скрипели у колодцев журавли,
И алые, торжественные розы
За пыльными оградами цвели.Мы у реки встречались вечерами,
Мы уходили в дальние поля,
Туда, где за песчаными буграми
Дышала давней тайною земля.Там и поныне у речной излуки,
На полдороге к дому твоему,
В пустую ночь заламывая руки,
Былое наше ищет нас!
К чему?! Есть много в мире белых роз и алых,
Есть птицы в небе и в ручьях вода,
Есть жизнь и смерть.
Но ни с каких вокзалов
В минувшее не ходят поезда.
На осеннем рассвете в туман ковыляет дорога,
Оловянные лужи мерцают у дачных оград,
Над опавшей осиной мигает звезда-недотрога,
И на темных кустах полотенца тумана висят.Как грустна и просторна земля на осеннем рассвете!
Сам не верю, сейчас, в этой сонной предутренней мгле,
Что нашел я тебя на такой необ ятной планете,
Что вдвоем мы идем по прекрасной осенней земле.
Это легкое небо — как встарь — над моей головой.
Лишь оно не стареет с годами, с летами.Порастают озера высокой спокойной травой,
Зарастают они водяными цветами.Ты на камне стояла, звала меня смуглой рукой,
Ни о чем не грустя и судьбы своей толком не зная.Отраженная в озере, только здесь ты осталась такой, -
На земле ты иная, иная, иная.Только здесь ты еще мне верна, ты еще мне видна, -
Но из глуби подкрадывается забвенье.Не спеша к тебе тянутся тихие травы со дна,
Прорастают кувшинки сквозь твое отраженье.Ты порой встрепенешься от ветра, порою на миг
Улыбнешься стрекозам, над тобой летящим.Но осенние тучи, зацепившись за тонкий тростник,
На лицо наплывают все чаще и чаще.
Мы явленьям, и рекам, и звездам даем имена,
Для деревьев названья придумали мы, дровосеки,
Но не знает весна, что она и взаправду весна,
И, вбежав в океан, безымянно сплетаются реки.Оттого, что бессмертия нет на веселой земле,
Каждый день предстает предо мною как праздник нежданный,
Каждым утром рождаясь в туманной и радужной мгле,
Безымянным бродягой вступаю я в мир безымянный.
Не привыкайте к чудесам —
Дивитесь им, дивитесь!
Не привыкайте к небесам,
Глазами к ним тянитесь.
Приглядывайтесь к облакам,
Прислушивайтесь к птицам,
Прикладывайтесь к родникам,
Ничто не повторится.
За мигом миг, за шагом шаг
Впадайте в изумленье.
Все будет так — и все не так
Через одно мгновенье.
Любовь минувших лет, сигнал из неоткуда,
Песчинка, спящая на океанском дне,
Луч радуги в зеркальной западне…
Любовь ушедших дней, несбывшееся чудо,
Нечасто вспоминаешься ты мне.
Прерывистой морзянкою капели
Порой напомнишь об ином апреле,
Порою в чьей-то промелькнешь строке…
Ты где-то там, на дальнем, смутном плане,
Снежинка, пролетевшая сквозь пламя
И тихо тающая на щеке.
Льдина — хрупкая старуха —
Будет морю отдана.
Под ее зеркальным брюхом
Ходит гулкая волна.Всё худеет, всё худеет,
Стала скучной и больной.
А умрет — помолодеет,
Станет морем и волной.Улыбнется из колодца, —
Мол, живется ничего.
Так бессмертие дается
Всем, не ищущим его.…Глянет радугой прекрасной
В окна комнаты моей:
Ты жалел меня напрасно,
Самого себя жалей.
Легки они, и участь их легка,
Тревоги нет в полете молчаливом, -
Как мотыльки на пламя, облака
Летели к солнцу над заливом.Как лепестки неведомых цветов,
Развеянные бури отдаленной,
Они летели над водой зеленой,
Чтобы упасть у дальних берегов.А здесь камыш цеплялся за весло,
Безвольный руль петлял, чертил зигзаги…
И нас к закату по усталой влаге
Неверное течение несло.
Как тревожно трубят старики паровозы,
Будто мамонты, чуя свое вымиранье, —
И ложится на шпалы, сгущается в слезы
Их прерывистое паровое дыханье.А по насыпи дальней неутомимо,
Будто сами собой, будто с горки незримой,
Так легко электрички проносятся мимо —
Заводные игрушки без пара и дыма.И из тучи, над аэродромом нависшей,
Устремляются в ночь стреловидные крылья,
Приближая движенье к поэзии высшей,
Где видна только сила, но скрыты усилья.
В грехах мы все — как цветы в росе,
Святых между нами нет.
А если ты свят — ты мне не брат,
Не друг мне и не сосед.Я был в беде — как рыба в воде,
Я понял закон простой:
Там грешник приходит на помощь, где
Отвертывается святой.
Дождя серебряные молоточки
Весеннюю выстукивают землю,
Как миллион веселых докторов.И мир им отвечают: «Я здоров!»