Взоры огненней огня
И усмешка Леля…
Не обманывай меня,
Первое апреля!
Там зори из легчайшего огня.
Там тени,
Там музыка рыдала без меня
И без меня упала на колени.
Пускай огонь сигнальный не горит
И город в мраке небывалом тонет,
Нам голос Ленинграда говорит:
— Готов к труду и обороне!
Лес качает вершинами,
люди ходят с кувшинами,
ловят из воздуха воду.
Гнётся в море вода.
Но не гнётся огонь никогда.
Огонь любит воздушную свободу.
Говоришь ты мне:
Надоела грусть!
Потерпи чуть-чуть,
я назад вернусь.
Хочешь ты любовь,
Как настольный свет:
повернул — горит,
повернул — и нет.
Хочешь про запас
(пригодится в срок), -
а любовь не гриб,
не солится впрок.
Жить по-своему
не учи меня,
Или есть огонь,
или нет огня!
Вопрос об электрификации поставлен в порядке дня съезда.
Мы при крупном переломе: на трибуне всероссийских
съездов будут появляться не только политики, но и инженеры.
Из речи товарища Ленина на 8 Съезде.
Мы зажгли над миром истину эту.
Эта истина разнеслась по всему свету.
Теперь нам нужны огни эти.
Пусть этот огонь Россию осветит!
В простых вещах покой ищи.
Пускай тебе приснится
Окно в ночи, огонь в печи
И милая девица.
И чтоб свечою голубой
Плыла бы ночь большая,
Свою судьбу с другой судьбой
В ночи перемешаем.
Когда-то радовавший нас
Забудем груз регалий.
Сожжём былые времена,
Как нас они сжигали.
И будто пара лебедей,
Друг друга полюбивших,
Простим простивших нас людей,
Простим и непростивших.
Вот вам от полночи ключи,
Пускай тебе приснится
Окно в ночи, огонь в печи
И милая девица.
Перевод Якова Козловского
— Скажи, каким огнем был рад
Гореть ты в молодости, брат?
— Любовью к женщине!
— Каким, не избежав потерь,
Горишь огнем ты и теперь?
— Любовью к женщине!
— Каким, ответь, желаешь впредь
Огнем пожизненно гореть?
— Любовью к женщине!
— Чем дорожишь ты во сто крат
Превыше славы и наград?
— Любовью женщины!
— Чем был низвергнут, как поток,
И вознесен ты, как клинок?
— Любовью женщины!
— С чем вновь,
как рок ни прекословь,
Разделишь не на срок любовь?
— С любовью женщины!
— А с чем, безумный человек,
Тогда окончится твой век?
— С любовью женщины!
Пер. Я. Козловского
Окно завесим поплотней,
Залезем под кровать.
Огонь мы с братом из камней
Решили добывать.Пещера это, а не дом.
Ночь это, а не день.
Вот гром. А молния потом.
Кремень стучит в кремень.О, искра, спутница труда!
Сначала не костёр,
Разумным блеском навсегда
Зажгла ты чей-то взор.Не пёс, не северный олень,
Не кошка и не конь,
Был первым приручён кремень,
А вслед за ним — огонь.
Не верь, что ты поэта шире
И более, чем он, в строю.
Хоть ты решаешь судьбы мира,
А он всего только свою.Тебе б — в огонь. Ему — уснуть бы,
Чтоб разойтись на миг с огнем.
Затем, что слишком эти судьбы
Каким-то чертом сбиты в нем.И то, что для тебя как небо,
Что над тобой — то у него
Касается воды и хлеба
И есть простое естество.
Путь капли по стеклу и путь огня в лесу,
Путь падающих звезд в душе своей несу,
Путь горного ручья, бегущего к реке,
И тихий путь слезы, скользящей по щеке.Путь пули и пчелы несу в душе своей,
Пути ушедших лет, пути грядущих дней;
Шаги чужих невзгод и радостей чужих
Вплетаются в мой шаг, и не уйти от них.Пусть тысячи путей вторгаются в мой путь,
Но если бы я смог минувшее вернуть, —
Его б я выбрал вновь — неверный, непрямой:
Он мой последний путь и первопуток мой.
В твоих глазах мелькал огонь.
Ты протянула мне ладонь.
Дыханье дня
Ты подарила,
Давно меня
Ты загубила.
Спустя лишь год
Узнаешь ты,
Поймешь полет
Моей мечты.
В моих глазах
Увидишь свет,
Увидишь «да»,
Увидишь «нет».
Моя любовь
К тебе — секрет.
Не дрогнет бровь
И сотни лет.
Пройдут года,
Пройдет любовь,
Но никогда
Не дрогнет бровь.
Тебя узнав,
Я все забыл,
И средь забав
Я скучен был.
Мне стал чужим весь белый свет —
Я каждой даме молвлю: нет!
Мы солнца в дороге не видели днем —
Погода была грозовая.
Когда же оно засверкало огнем,
Ты спутникам что-то сказала о нем,
По-детски его называя.
Пускай это бурное море огня
Зовут лучезарным светилом,
Как в детстве, оно для тебя и меня
Останется солнышком милым.
И меньше не станет оно оттого,
Что где-то на малой планете
Не солнцем порой называют его,
А солнышком взрослые дети.
Горят леса дремучие,
Вода в реке кипит,
Но дружба неразлучная
В огне, брат, не горит.
Испытана, измерена
В сердцах друзей она,
Не раз в беде проверена,
В огне закалена.Любой костёр-пожарище
Погасит в бурю дождь,
А нас, друзей-товарищей,
Водой не разольёшь.
Мы все могли б, наверное,
Любимым подарить,
Но дружбу нашу верную
Мы будем век хранить.У нас такое мнение —
Хоть обойди весь свет,
Но дружбы, без сомнения,
На свете крепче нет.
…Горят леса дремучие,
Вода в реке кипит,
Но дружба неразлучная
В огне, брат, не горит.
Когда метель кричит, как зверь —
Протяжно и сердито,
Не запирайте вашу дверь,
Пусть будет дверь открыта.
И если ляжет дальний путь
Нелегкий путь, представьте,
Дверь не забудьте распахнуть,
Открытой дверь оставьте.
И, уходя в ночной тиши,
Без лишних слов решайте:
Огонь сосны с огнем души
В печи перемешайте.
Пусть будет теплою стена
И мягкою — скамейка…
Дверям закрытым — грош цена,
Замку цена — копейка!
Да, есть слова глухие,
Они мне не родня,
Но есть слова такие,
Что посильней огня! Они других красивей —
С могучей буквой «р»,
Ну, например, Россия,
Россия, например! Вот истина простая:
Как будто кто-то вдруг
Сберег и бросил стаю
Из самых лучших букв, Из твердых да из влажных, -
И стало чудо жить.
Да разве тле бумажной
Такое совершить? Наполненное светом,
Оно горит огнем,
И гимном слово это
Где черный ветер, как налетчик,
Поет на языке блатном,
Проходит путевой обходчик,
Во всей степи один с огнем.
Над полосою отчужденья
Фонарь качается в руке,
Как два крыла из сновиденья
В средине ночи на реке.
И в желтом колыбельном свете
У мирозданья на краю
Я по единственной примете
Родную землю узнаю.
Есть в рельсах железнодорожных
Пророческий и смутный зов
Благословенных, невозможных,
Не спящих ночью городов.
И осторожно, как художник,
Следит приезжий за огнем,
Покуда железнодорожник
Не пропадет в краю степном.
На Братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают,
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.
Здесь раньше — вставала земля на дыбы,
А нынче — гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы —
Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата.
У Братских могил нет заплаканных вдов —
Сюда ходят люди покрепче,
На Братских могилах не ставят крестов…
Но разве от этого легче?!
Только захоти —
Приду к тебе,
Отдыхом в пути
Приду к тебе.
К тебе зарей приду,
Живой водой приду.
Захочешь ты весны —
И я весной приду к тебе.
Приду к тебе я
Отзвуком в ночной тиши,
Огнем негаснущим,
Крутым огнем твоей души…
Слова найду святые,
Я для тебя найду слова…
Слова найду святые,
Я для тебя найду слова.
Сквозь громаду верст
Приду к тебе,
Светом дальних звезд
Приду к тебе,
К тебе во сне приду
И наяву приду,
Захочешь ты дождя,
И я дождем приду к тебе!..
Приду к тебе я
Отзвуком в ночной тиши,
Огнем негаснущим,
Крутым огнем твоей души…
Слова найду святые,
Я для тебя найду слова…
Слова найду святые,
Я для тебя найду слова.
Тлеет ночь у купырей,
озерная,
теплая…
Ты не бойся, не жалей,
ежели ты около… Не жалея, не грустя,
полюби, хороший мой,
чтобы скрипнули в локтях
рученьки заброшенные. Только звезды по озерам
вымечут икру свою,
рыбаки пойдут дозором,
по осоке хрустнув… Будут греться у огня,
у огня кострового,
будут рыбу догонять
темною острогою. Бьется рыба о бока
лодки ладно слаженной,
горяча твоя рука,
от тумана влажная… Только звезды по озерам
плавают в осочье,
да росы трясутся зерна
на осинах сочных…
Только белая слеза
накипает на глазах.
За последнею точкой,
За гранью последнего дня
Все хорошие строчки
Останутся жить без меня.В них я к людям приду
Рассказать про любовь и мечты,
Про огонь и беду
И про жизнь средь огня и беды.В книжном шкафе резном
Будет свет мой — живуч и глубок,
Обожженный огнем
И оставшийся нежным цветок.Пусть для этого света
Я шел среди моря огня,
Пусть мне важно все это,
Но это не все для меня! Мне важны и стихии,
И слава на все голоса,
И твои дорогие,
Несущие радость глаза.Чтобы в бурю и ветер
И в жизнь среди моря огня
Знать, что дом есть на свете,
Где угол, пустой без меня.И что если судьбою
Подкошенный, сгину во рву,
Всё ж внезапною болью
В глазах у тебя оживу.Не гранитною гранью,
Не строчками в сердце звеня:
Просто вдруг недостанет
Живущего рядом — меня.
Снега растаяли, весна права,
Я теперь все стерплю.
Опять по-новому звучат слова
Я тебя люблю! Ты судьба!
Я без милости и щедрости твоей,
Как тень без солнца и береза без ветвей.
Но ты без меня —
Очаг без огня.
Моя судьба! Войду я солнышком в твое окно,
Сто веков жить велю.
Мне от судьбы своей бежать смешно, —
Я тебя люблю.Ты судьба!
Я без милости и щедрости твоей,
Как тень без солнца и береза без ветвей.
Но ты без меня —
Очаг без огня.
Моя судьба!
Что так Снегурочку тянуло
к тому высокому огню?
Уж лучше б в речке утонула,
попала под ноги коню.
Но голубым своим подолом
вспорхнула — ноженьки видны -
и нет ее. Она подобна
глотку оттаявшей воды.
Как чисто с воздухом смешалась,
и кончилась ее пора.
Играть с огнем — вот наша шалость
вот наша древняя игра.
Нас цвет оранжевый так тянет,
так нам проходу не дает.
Ему поддавшись, тело тает
и телом быть перестает.
Но пуще мы огонь раскурим
и вовлечем его в игру,
и снова мы собой рискуем
и доверяемся костру.
Вот наш удел еще невидим,
в дыму еще неразличим.
То ль из него живыми выйдем,
то ль навсегда сольемся с ним.
— Мой конь притомился,
стоптались мои башмаки.
Куда же мне ехать?
Скажите мне, будьте добры.
— Вдоль Красной реки, моя радость,
вдоль Красной реки,
До Синей горы, моя радость,
до Синей горы.
— А как мне проехать туда?
Притомился мой конь.
Скажите, пожалуйста,
как мне проехать туда?
— На ясный огонь, моя радость,
на ясный огонь,
Езжай на огонь, моя радость,
найдешь без труда.
— А где же тот ясный огонь?
Почему не горит?
Сто лет подпираю я небо ночное плечом…
— Фонарщик был должен зажечь,
да, наверное, спит,
фонарщик-то спит, моя радость…
А я ни при чем.
И снова он едет один,
без дороги,
во тьму.
Куда же он едет,
ведь ночь подступила к глазам!..
— Ты что потерял, моя радость? -
кричу я ему.
И он отвечает:
— Ах, если б я знал это сам…
Бани! Бани! Двери — хлоп!
Бабы прыгают в сугроб.
Прямо с пылу, прямо с жару —
Ну и ну!
Слабовато Ренуару
до таких сибирских «ню»!
Что мадонны! Эти плечи,
эти спины наповал,
будто доменною печью
запрокинутый металл.
Задыхаясь от разбега,
здесь на ты, на ты, на ты
чистота огня и снега
с чистотою наготы.
День морозный, чистый, парный.
Мы стоим, четыре парня, -
в полушубках, кровь с огнем,
как их шуткой шуганем!
Ой, испугу!
Ой, в избушку,
как из пушки, во весь дух:
— Ух!..
А одна в дверях задержится,
за приступочку подержится
и в соседа со смешком
кинет кругленьким снежком!
Вцепились они в высоту, как в своё.
Огонь миномётный, шквальный…
А мы всё лезли толпой на неё,
Как на буфет вокзальный.
И крики «ура» застывали во рту,
Когда мы пули глотали.
Семь раз занимали мы ту высоту —
Семь раз мы её оставляли.
И снова в атаку не хочется всем,
Земля — как горелая каша…
В восьмой раз возьмём мы её насовсем —
Своё возьмём, кровное, наше!
А можно её стороной обойти?
И что мы к ней прицепились?!
Но, видно, уж точно — все судьбы-пути
На этой высотке скрестились.
Вцепились они в высоту, как в своё.
Огонь миномётный, шквальный…
А мы всё лезли толпой на неё,
Как на буфет вокзальный.
Я позабыл, как держат ручку пальцы,
Как ищут слово, суть открыть хотят…
Я в партизаны странные подался —
Стрекочет мой язык, как автомат.Пальба по злу… Причин на это много.
Всё на кону: Бог… ремесло… судьба…
Но за пальбой я сам забыл — и Бога,
И ремесло, и — отчего пальба.И всё забыв — сознаться в этом трушу.
Веду огонь — как верю в торжество.
А тот огонь мою сжигает душу,
И всем смешно, что я веду его.Я всё равно не верю, что попался…
Я только вспоминаю тяжело, -
Как ищут суть, как держат ручку пальцы
И как нас учит смыслу — ремесло.
Забытый миллионами людей,
Исхлёстанный студёными ветрами,
Скатился за Москву вчерашний день,
Оставив только пламя за лесами.Вот в этот день без знака, без судьбы
Без предзнаменований очень хмурых
Я был несложным образом убит
Под розовым и пыльным абажуром.И две ноги снесли меня к огням.
Извилин состраданием влекомы,
Приветствовали пьяницы меня,
Которым горе всякое знакомо.И зажигали странные огни,
И говорили — рано ставить крест:
Кто умер — память вечная о них,
А кто воскрес — воистину воскрес.И каждый день все дворники Москвы
Свершают этот грандиозный факт,
Счищая с предрассветных мостовых
Вчерашний день, налипший на асфальт.
Тоскует потихонечку гармонь,
Зима в окно снежинками стучится.
В печурке еле теплится огонь,
Но что-то всем не спится, не лежится.
На улице уж поздняя пора,
На небе звёзды вышили узоры.
В землянке не смолкают до утра
Солдатские простые разговоры.
Здесь каждый откровенен. На войне
С друзьями делят радости, печали.
Здесь стали как-то дороги втройне
Края родные и родные дали.
Здесь Родину не меряют страной:
Здесь Родина — простая деревушка,
Здесь Родина — берёзка под луной
Да старая отцовская избушка.
Так громче же, гармонь моя, звени,
Пусть воют, плачут западные ветры, —
Нам светят нашей Родины огни
За тысячи далёких километров.
Горит на земле Волгограда
Вечный огонь солдатский –
Вечная слава тем,
Кем фашизм, покоривший Европу,
Был остановлен здесь.
В суровые годы битвы
Здесь насмерть стояли люди –
Товарищи и ровесники
Твоего отца.
Они здесь стояли насмерть!
К нам приезжают люди –
Жители всей планеты –
Мужеству их поклониться,
У их могил помолчать.
И пусть люди мира видят:
Мы помним и любим погибших.
И пусть люди мира знают:
Вечный огонь Волгограда
Не может поникнуть, пока
Живёт на земле волгоградской
Хотя бы один мальчишка.
Запомни эти мгновенья!
И если ты встретишь в жизни
Трудную минуту,
Увидишь друга в беде
Или врага на пути,
Вспомни, что ты не просто мальчик,
Ты — волгоградский мальчишка.
Сын солдата,
Сын Сталинграда,
Капля его Бессмертия,
Искра его огня.
…И все слышней, и все напевней
Шумит полей родных простор,
Слывет Москва «большой деревней»
По деревням и до сих пор.В Москве звенят такие ж песни,
Такие песни, как у нас;
В селе Оселье и на Пресне
Цветет один и тот же сказ.Он, словно солнце над равниной,
Бросает в мир снопы лучей,
И сплелся в нем огонь рябины
С огнем московских кумачей.Москва пробила все пороги
И по зеленому руслу
Ее широкие дороги
От стен Кремля текут к селу.И оттого-то все напевней
Шумит полей родных простор,
Что в каждой маленькой деревне
Теперь московский кругозор.Москва в столетьях не завянет
И не поникнит головой,
Но каждая деревня станет
Цветущей маленькой Москвой.
О, где ты запела, откуда взманила,
откуда к жизни зовешь меня…
Склоняюсь перед твоею силой,
Трагедия, матерь живого огня.Огонь, и воду, и медные трубы
(о, медные трубы — прежде всего!)
я прохожу, не сжимая губы,
страшное славя твое торжество.
Не ты ли сама последние годы
по новым кругам вела и вела,
горчайшие в мире волго-донские воды
из пригоршни полной испить дала…
О, не твои ли трубы рыдали
четыре ночи, четыре дня
с пятого марта в Колонном зале
над прахом, при жизни кромсавшим меня…
Не ты ль — чтоб твоим защитникам в лица
я вновь заглянула — меня загнала
в психиатрическую больницу,
и здесь, где горю ночами не спится,
встала в рост, и вновь позвала
на новый круг, и опять за собой,
за нашей совместной народной судьбой.
Веди ж, я знаю — тебе подвластно
все существующее во мне.
Я знаю паденья, позор напрасный,
я слабой бывала, постыдной, ужасной —
я никогда не бывала несчастной
в твоем сокрушающем ложь огне.
Веди ж, открывай, и рубцуй, и радуй!
Прямо в глаза взгляни и скажи:
«Ты погибала взаправду — как надо.
Так подобало. Да будет жизнь!»
Милую полюбя,
Я не играл с ней в прятки:
И сердце свое и себя —
Все отдал ей без остатка.
Но хоть смущена была,
Недолго она колебалась:
Сердце мое взяла,
А от меня отказалась.
Видимо, лестно ей
Было, гордясь красою,
Сердце мое как трофей
Всюду носить с собою.
Пусть тешится! Ей невдомек,
Что тем себя и погубит.
Слишком опасен ток
В сердце, которое любит.
В холод груди ее
Тайный огонь пройдет,
Сразит ее сердце мое,
Всю, не щадя, сожжет!
Кружите, ветры, смеясь!
Твердите, что я чудак!
Но верю я — грянет час,
Но знаю я — будет так:
С глазами, полными слез,
Милую всю в огне,
Сердце мое, как пес,
Назад приведет ко мне!
Просто крылья устали,
А в долине война…
Ты отстанешь от стаи,
Улетай же одна.
И не плачь, я в порядке,
Прикоснулся к огню…
Улетай без оглядки,
Я потом догоню.
Звезды нас обманули,
Дым нам небо закрыл.
Эта подлая пуля
Тяжелей моих крыл.
Как смеркается, Боже,
Свет последнего дня…
Мне уже не поможешь,
Улетай без меня.
До креста долетели,
Ты — туда, я — сюда.
Что имеем — поделим,
И прощай навсегда.
Каждый долю вторую
Примет в общей судьбе:
Обе смерти — беру я,
Обе жизни — тебе.
Ждать конца тут не надо.
Нет, пока я живу —
Мой полет и отраду
Уноси в синеву.
Слышишь — выстрелы ближе?
Видишь — вспышки огня?
Я тебя ненавижу.
Улетай без меня.
Гуди над батальоном,
Знакомая пальба,
Труби над батальоном,
Десятая труба.
Опять предо мною
Огонь и свинец,
Весь мир предо мною,
Как Зимний дворец…
Время свершает
Десятый полет, —
К британскому флоту
«Аврора» плывет.
Скоро над миром
Запляшет картечь,
Двенадцатидюймовая
Наша речь.
Снова встал у пушки
Старый канонир.
Что ты будешь делать,
Старый мир?
Снова ли затрубишь
В боевой рог
Или покорно
Ляжешь у ног?
Лошадям не терпится
Перейти вброд
Новый, тяжелый,
Одиннадцатый год.
Ну, а мне не терпится —
В боевом огне
Пролететь, как песня,
На лихом коне.
Я пока тихонько
Сижу и пою,
Я пока готовлю
Песню мою…
Гуди над батальоном,
Знакомая пальба,
Труби над батальоном,
Десятая труба!