Найдено стихов - 456.
На одной странице показано - 35.
Чтобы посмотреть как можно больше стихов из коллекции, переходите по страницам внизу экрана.
Стихи отсортированы так, что в начале Вы будете видеть более короткие стихи.
На последней странице Вы можете найти самые длинные стихи по теме.
Мне снился сон, что сплю я непробудно,
Что умер я и в грезы погружен;
И на меня ласкательно и чудно
Надежды тень навеял этот сон.
Я счастья жду, какого — сам не знаю.
Вдруг колокол — и все уяснено;
И, просияв душой, я понимаю,
Что счастье в этих звуках. — Вот оно!
И звуки те прозрачнее, и чище,
И радостней всех голосов земли;
И чувствую — на дальнее кладбище
Меня под них, качая, понесли.
В груди восторг и сдавленная мука,
Хочу привстать, хоть раз еще вздохнуть
И, на волне ликующего звука
Умчася вдаль, во мраке потонуть.
Тончайший звук, откуда ты со мной?
Ты создан птицей? Женщиной? Струной?
Быть может, солнцем? Или тишиной?
От сердца ли до сердца свеян луч?
Поэт ли спал, и был тот сон певуч?
Иль нежный с нежной заперся на ключ?
Быть может, колокольчик голубой
Качается, тоскуя сам с собой,
Заводит тяжбу с медленной судьбой?
Быть может, за преградою морей
Промчался ветер вдоль родных полей
И прошептал: «Вернись. Приди скорей».
Быть может, там, в родимой стороне,
Желанная томится обо мне,
И я пою в ее душе на дне?
И тот берущий кажущийся звук
Ручается, как призрак милых рук,
Что верен я за мглою всех разлук.
Звук арфы — серебристо-голубой.
Всклик скрипки — блеск алмаза хрусталистый.
Виолончели — мед густой и мглистый.
Рой красных струй, исторгнутый трубой.
Свирель — лазурь, разятая борьбой,
Кристалл разбитый, утра ход росистый.
Колоколец ужалы — сон сквозистый.
Рояль — волна с волною в перебой.
Но как среди плодов душисто манго,
Струя истомно-пряный аромат,
Мне хочется всегда уйти назад, —
Туда, где был, — где сини воды Ганга, —
И дальше, до лиан, в Яванский сад,
К тоске ручьистой звуков гамеланга.
О.Н. Бутомо-НазвановойО, если б в наши дни гоненья,
Во дни запечатленных слов,
Мы не слыхали песнопенья
И мусикийских голосов,
Как мы могли бы эту муку
Безумной жизни перенесть
Но звону струн, но песен звуку
Еще простор и и воля есть.
Ты, вдохновенная певица,
Зажги огни, и сладко пой,
Чтоб песня реяла, как птица,
Над очарованной толпой,
А я прославлю звук звенящий,
Огонь ланит, и гордый взор,
И песенный размах, манящий
На русский сладостный простор!
Для каждого есть в мире звук,
Единственный, неповторенный.
Его в пути услышишь вдруг
И, дрогнув, ждешь завороженный.Одним звучат колокола
Воспоминанием сладчайшим,
Другим — звенящая игла
Цикад над деревеской чащей.Поющий рог, шумящий лист,
Органа гул, простой и строгий,
Разбойничий, недобрый свист
Над темной полевой дорогой.Шагов бессоный стук в ничи,
Морей тяжелое дыханье,
И все струи и все ключи
Пронзают бедное сознанье.А мне одна поет краса!
То рокоча, то замирая,
Кристальной фуги голоса
Звенят воспоминаньем рая.О строгий, солнечный уют!
Я слышу: в звуках этих голых
Четыре ангела поют —
Два огорченных, два веселых.
Вчера я шел по зале освещенной,
Где так давно встречались мы с тобой.
Ты здесь опять! Безмолвный и смущенный,
Невольно я поникнул головой.И в темноте тревожного сознанья
Былые дни я различил едва,
Когда шептал безумные желанья
И говорил безумные слова.Знакомыми напевами томимый,
Стою. В глазах движенье и цветы —
И кажется, летя под звук любимый,
Ты прошептала кротко: «Что же ты?»И звуки те ж, и те ж благоуханья,
И чувствую — пылает голова,
И я шепчу безумные желанья
И лепечу безумные слова.
Великолепный день! На мягкой мураве
Лежу: ни облачка в небесной синеве!
Цветёт зелёный луг; чистейший воздух горной
Прохладой сладостной и негой животворной
Струится в грудь мою, и полон я весной!
И вот певец её летает надо мной,
И звуки надо мной весёлые летают!
И чувство дивное те звуки напевают
Мне на душу. Даюсь невольно забытью
Волшебному, глаза невольно закрываю:
Легко мне, так легко, как будто я летаю,
Летаю и пою, летаю и пою!
Уснуло озеро; безмолвен лес;
Русалка белая небрежно выплывает;
Как лебедь молодой, луна среди небес
Скользит и свой двойник на влаге созерцает.Уснули рыбаки у сонных огоньков;
Ветрило бледное не шевельнет ни складкой;
Порой тяжелый карп плеснет у тростников,
Пустив широкий круг бежать по влаге гладкой.Как тихо… Каждый звук и шорох слышу я;
Но звуки тишины ночной не прерывают, —
Пускай живая трель ярка у соловья,
Пусть травы на воде русалки колыхают…
Рассказывал я много глупых снов,
На мой рассказ так грустно улыбались;
Многозначительно при звуке странных слов
Ее глаза в глаза мои вперялись.И время шло. Я сердцем был готов
Поверить счастью. Скоро мы расстались, —
И я постиг у дальних берегов,
В чем наши чувства некогда встречались.Так слышит узник бледный, присмирев,
Родной реки излучистый припев,
Пропетый вовсе чуждыми устами: Он звука не проронит, хоть не ждет
Спасенья, — но глубоко вздохнет,
Блеснув во мгле ожившими очами.
Когда в веках скудеет звук свирельный,
Любовь встает на огненном пути.
Ее встревоженное сердце — пчельник,
И человеку некуда уйти.К устам припав, высасывают пчелы
Звериное тепло под чудный гуд.
Гляди, как этот мед тяжел и золот —
В нем грусть еще не целовавших губ.Роясь в семнадцатом огромным роем,
Любовь сошла. В тени балтийских мачт,
Над оловом Фонтанок или Моек
Был вскрик ее, а после женский плач.О, как сердца в такие ночи бились!
Истории куранты тяжелы.
И кто узнает розовую пыльцу
На хоботке прореявшей пчелы?
Все деревья звуков полны,
Гнезда все в лесу поют,
Чудный хор! Желал бы знать я,
Капельмейстер кто же тут?
Может быть тот серый чибис,
Что кивает головой?
Или тот педант, что мерно
Все кукует надо мной?
Или чопорный тот аист,
Что, кругом бросая взор,
Важно ногу поджимает, —
Уж не он ли дирижер?
Нет, в моем влюбленном сердце
Капельмейстер тот сидит:
То Амур! Над чудным хором
Он с улыбкою царит!
Последний звук умолк в лесу глухом,
Последний луч погаснул за горою…
О, скоро ли в безмолвии ночном,
Прекрасный друг, увижусь я с тобою? О, скоро ли младенческая речь
В испуг мое изменит ожиданье?
О, скоро ли к груди моей прилечь
Ты поспешишь, вся трепет, вся желанье? Скользит туман прозрачный над рекой,
Как твой покров, свиваясь и белея…
Час фей настал! Увижусь ли с тобой
Я в царстве фей, мечтательная фея? Иль заодно с тобой и ночь, и мгла
Меня томят и нежат в заблужденьи?
Иль это страсть больная солгала
И жар ночной потухнет в песнопеньи?
Н. Л. СверчковуВ красном фраке с галунами,
Надушенный, встал маэстро,
Он рассыпал перед нами
Звуки легкие оркестра.Звуки мчались и кричали,
Как виденья, как гиганты,
И метались в гулкой зале,
И роняли бриллианты.К золотым сбегали рыбкам,
Что плескались там, в бассейне,
И по девичьим улыбкам
Плыли тише и лилейней.Созидали башни храмам
Голубеющего рая
И ласкали плечи дамам,
Улыбаясь и играя.А потом с веселой дрожью,
Закружившись вкруг оркестра,
Тихо падали к подножью
Надушенного маэстро.
Из-под десятков копий, пронзивших грудь героя —
Роланд освобождает одну из мощных рук,
И рог к устам подносит и здесь, в долине боя
Предсмертною мольбою несется рога звук.
Но нет вождю ответа: все выбыли из строя
И падает он снова среди предсмертных мук…
Так — гибнущим я видел не одного героя
И слышался из мрака предсмертный рога звук.
С улицы фонарь
Светит в окно.
На улице капель,
Весенний звон.Ах, старая песенка, новый звук!
Новый друг лучше старых двух.На улице ночка
Идёт в полёт.
Весна открывает
Свой новый счёт.Ах, старая песенка, новый звук!
Новый друг лучше старых двух.В тонком чулке —
Тонконогая ночь —
Идёт налегке
Учительши дочь.Ах, старая песенка, новый звук!
Новый друг лучше старых двух.Уроки по физике,
Отметка «пять».
Девочка ночью
Не хочет спать.Ах, старая песенка, новый звук!
Новый друг лучше старых двух.На улице — кепка
Да юбка-нейлон,
Да твоя песенка,
Франсуа Виллон.Ах, старая песенка, новый звук!
Новый друг лучше старых двух.Короны попадали,
Отмерцав, —
История счёт
Ведёт по певцам.Ах, старая песенка, новый звук!
Новый друг лучше старых двух.
Царство тихих звуков, ты опять со мной,
Маятник невнятный бьется за стеной.
В ровном коридоре мерные шаги.
Близкие ли это? Злые ли враги?
Я люблю волненье позлащенных нив,
На опушке леса вечер так красив.
Над простором вольным водной глубины
Дымно дышат чары царственной Луны.
Нет, я должен, должен полюбить печаль,
Не искать блаженства, не стремиться вдаль.
Не желать блаженства вечных перемен,
Нет, уйти нельзя мне от бесцветных стен.
Тонкая, но властно, вытянулась нить,
Бледного кого-то должен я щадить.
Кто-то дышит близко, грустный и родной,
Чье-то сердце глухо бьется за стеной.
Да, я не Пиндар: мне страшней
Всего торжественная ода, —
Березовец и юбилей
Рожденья конского завода.Когда б слова в стихах моих
Ложились выпуклы и ковки,
Вставали разом бы из них
Копыта, шейки и головки.Следя за каждою чертой,
Знаток не проходил бы мимо,
Не восхитившись красотой
Любимца или Ибрагима.Я, лавры оглася твои
И все стяжанные награды,
В заводе конском Илии
Нашел бы звуки Илиады.Но этих звуков-то и нет,
И я, греметь бессильный оду,
Лишь пожелаю много лет
Тебе и твоему заводу!
1В уме своем я создал мир иной
И образов иных существованье;
Я цепью их связал между собой,
Я дал им вид, но не дал им названья:
Вдруг зимних бурь раздался грозный вой, -
И рушилось неверное созданье!..2Так перед праздною толпой
И с балалайкою народной
Сидит в тени певец простой
И бескорыстный, и свободный!..3Он громкий звук внезапно раздаёт,
В честь девы, милой сердцу и прекрасной, -
И звук внезапно струны оборвёт,
И слишится начало песни! — но напрасно! -
Никто конца ее не допоёт!..
Печаль в моих песнях, но что за нужда?
Тебе не внимать им, мой друг, никогда.
Они не прогонят улыбку святую
С тех уст, для которых живу и тоскую.
К тебе не домчится ни Слово, ни звук,
Отзыв беспокойный неведомых мук.
Певца твоя ласка утешить не может:
Зачем же он сердце твое потревожит?
О нет! одна мысль, что слеза омрачит
Тот взор несравненный, где счастье горит,
Безумные б звуки в груди подавила,
Хоть прежде за них лишь певца ты любила.
Близятся холод и сумрак печальный
Краснаго лета проходит пора;
Сердце смущая, как звон погребальный,
Слышится звук топора.
Злоба и холод с туманом морозным…
Реют холодные, зимние сны
В сердце застывшем, багровом и грозном,
Словно светило полярной страны…
Чувством унынья и смутнаго страха
Каждый удар поражает мой слух;
Кажется мне: воздвигается плаха—
Так он тревожен и глух.
Звуки несутся протяжно, уныло…
Гроб ли поспешно кому мастерят!?
Лето недолгое осень сменила:
Звуки о близком конце говорят…
Знакомые звуки, чудесные звуки!
О, сколько вам силы дано!
Прошедшее счастье, прошедшие муки,
И радость свиданья, и слезы разлуки…
Вам всё воскресить суждено.Знакомые тени являются снова,
Проходят одна за другой…
И сердце поверить обману готово,
И жаждет, и молит всей жизни былого,
Согретое страстью былой.И всё, что убито бесплодной борьбою,
Опять шевельнулось в груди…
На доблестный подвиг, на битву с судьбою
Иду я отважно, и яркой звездою
Надежда горит впереди.В возлюбленном взоре, в улыбке участья
Прочел я давно, что любим;
Не страшны мне грозы, не страшно ненастье;
Я знаю — любви бесконечное счастье
Меня ожидает за ним! Довольно, довольно!.. замолкните, звуки!
Мою вы терзаете грудь…
Прошедшее счастье, прошедшие муки,
И радость свиданья, и слезы разлуки,
О сердце! навеки забудь!..
Все, что душу собою живило,
Все, чем сердце усиленно билось —
В звуках песни с чудесною силой
Вдохновеньем живым отразилось.
Что изведано в счастье и муках,
Что царило, подобно кумиру —
Отраженное в красках и звуках,
Все художник поведает миру.
Но во мгле исчезает бесследно,
Не оплакано им, не воспето —
Все, мелькнувшее в жизни поэта
Только тенью туманной и бледной.
Нет, мертвые не умерли для нас!
Есть старое шотландское преданье,
Что тени их, незримые для глаз,
В полночный час к нам ходят на свиданье, Что пыльных арф, висящих на стенах,
Таинственно касаются их руки
И пробуждают в дремлющих струнах
Печальные и сладостные звуки.Мы сказками предания зовем,
Мы глухи днем, мы дня не понимаем;
Но в сумраке мы сказками живем
И тишине доверчиво внимаем.Мы в призраки не верим; но и нас
Томит любовь, томит тоска разлуки…
Я им внимал, я слышал их не раз,
Те грустные и сладостные звуки!
Близятся холод и сумрак печальный
Красного лета проходит пора;
Сердце смущая, как звон погребальный,
Слышится звук топора.
Злоба и холод с туманом морозным…
Реют холодные, зимние сны
В сердце застывшем, багровом и грозном,
Словно светило полярной страны…
Чувством унынья и смутного страха
Каждый удар поражает мой слух;
Кажется мне: воздвигается плаха —
Так он тревожен и глух.
Звуки несутся протяжно, уныло…
Гроб ли поспешно кому мастерят!?
Лето недолгое осень сменила:
Звуки о близком конце говорят…
Где нам взять веселых звуков,
Как с веселой песней быть?
Грусти дедов с грустью внуков
Нам, пока, не разобщить...
Не буди ж в груди желанья
И о счастьи не мечтай, —
В вечной повести страданья
Новой песни не рождай.
Тех спроси, а их не мало,
Кто покончил сам с собой, —
В жизни места недостало,
Поискали под землей...
Будем верить: день тот глянет,
Ложь великая пройдет,
Горю в мире тесно станет,
И оно себя убьет!
Взял Топтыгин
Контрабас:
— Ну-ка,
Все пускайтесь в пляс!
Ни к чему
Ворчать и злиться,
Лучше будем
Веселиться!
Тут и Волк
На поляне
Заиграл
На баяне:
— Веселитесь,
Так и быть!
Я не буду больше
Выть!
Чудеса, чудеса!
За роялем — Лиса,
Лиска-пианистка,
Рыжая солистка!
Старик Барсук
Продул мундштук:
До чего же
У тромбона
Превосходный звук!
От такого звука
Убегает скука!
В барабаны — стук да стук
Зайцы на лужайке,
Ежик-дед и ежик-внук
Взяли балалайки…
Подхватили Белочки
Медные тарелочки:
— Дзинь-дзинь!
— Трень-брень!
Очень
Звонкий
День!
Тихо вечерние тени
В синих ложатся снегах.
Сонмы нестройных видений
Твой потревожили прах.
Спишь ты за дальней равниной,
Спишь в снеговой пелене…
Песни твоей лебединой
Звуки почудились мне.
Голос, зовущий тревожно,
Эхо в холодных снегах…
Разве воскреснуть возможно?
Разве былое — не прах?
Нет, из господнего дома
Полный бессмертия дух
Вышел родной и знакомой
Песней тревожить мой слух.
Сонмы могильных видений,
Звуки живых голосов…
Тихо вечерние тени
Синих коснулись снегов.2 февраля 1901
Домчаться-ль к вам знакомых песен звуки,
Друзья моих погибших юных лет?
И братский ваш услышу-ль я привет?
Все теже-ль вы — что́ были до разлуки?
Быть может, мне иных не досчитаться!...
А те — в чужой, далекой стороне,
Уже давно забыли обо мне....
И некому на песни отозваться!..
Но я — средь бурь, в дни горя и печали,
Был верен вам, весны моей друзья,
И снова к вам несется песнь моя,
Когда, как сон, невзгоды миновали.
Неясныя думы томят,
Неясныя грезы всплывают
И вылиться в звуки хотят—
И звуки в душе замирают…
Мелькают в мозгу чередой
Обрывки каких-то видений
Туманных, как пар над водой,
И грустных, как сумерек тени.
Чего-то далекаго жаль,
К чему-то я рвуся тоскливо
И—глубже на сердце печаль,
Яснее—безплодность порыва…
И хочется страстно понять,
Что̀ было досель непонятно,
Вернуть захотелось опять
Все то, что̀ ушло невозвратно!
Не напевай тоскливой муки
И слезный трепет утиши,
Воздушный голос! — Эти звуки
Смущают кроткий мир души.Вокруг светло. На праздник Рима
Взглянули ярко небеса —
И высоко-неизмерима
Их светло-синяя краса.Толпа ликует как ребенок,
На перекрестках шум и гул,
В кистях пунцовых, бодр и звонок,
По мостовой ступает мул.В дыханьи чары мимолетной
Уже ласкались вкруг меня
И радость жизни беззаботной
И свет безоблачного дня.Но ты запел — и злые звуки
Смущают кроткий мир души…
О, не зови тоскливой муки
И слезный трепет утиши!
Нет, не дана мне власть над вами,
Вы, звуки милые поэзии святой;
Не должен я несмелыми руками
Касаться лиры золотой.
Но если сердце злобой разгорится,
И мстить захочет слабая рука —
Я не могу рассудку покориться,
Одолевает злобная тоска,
И я спешу в больных и буйных звуках
Всю желчь души истерзанной излить,
Чтоб хоть на миг один забыть о муках
И язвы сердца утолить.
Закат ударил в окна красные
И, как по клавишам стуча,
Запел свои напевы страстные;
А ветер с буйством скрипача
Уже мелодии ненастные
Готовил, ветвями стуча.
Симфония тоски и золота,
Огней и звуков слитый хор,
Казалась в миг иной расколота:
И такт, с певцом вступая в спор,
Выстукивал ударом молота
Незримый мощный дирижер.
То вал стучал в углы прибрежные,
Ломая скалы, дик и пьян;
И всё: заката звуки нежные,
Сверканье ветра, и фонтан,
Лепечущий рассказы снежные,
Крыл гулким стуком Океан!
Текут по сердцу слезы.
И дождь стучит в окно...
Откуда эти грезы?
Что значат эти слезы?
О милый сердцу звук!
То дождь шумит по крыше...
Когда так много мук,
Отраден этот звук.
Струятся без причины
Потоки горьких слез...
К чему? Ведь нет кручины?
То траур без причины.
Зачем же так страдать?
Нет ни любви, ни злобы...
Как тяжело не знать,
Зачем, о чем страдать...
В час, когда окраской яркой
Запад к вечеру горит,
Или утром —зорькой жаркой —
Хор вспорхнувших птиц звучит:
О, тогда и я кидаю
Песнь веселья в яркий свет!
Звучно эхо пробуждаю —
Шлю Предвечному привет!
Шлю привет Ему с ручьями!
Чую радость без конца!
Сердце греется лучами
В созерцании Творца.
В море —звуки, в небе —звуки!
Неужели жь нам одним
В этот час молчать от скуки
Перед Господом живим?
Плывет луна по высоте,
Смахнув с чела туман ревнивый,
И в сладострастной темноте
Шумят ветвистые оливы.Чу, — слышу звуки вдалеке!
Там, под балконом, близ ограды,
Поют — и эхо по реке
Несет аккорды серенады.И звуки, стройные сыны
Звончатой лиры Аполлона,
Несут владычице балкона
На ложе пламенные сны.Луна плывет, река дрожит,
Трепещет сердце у поэта.
Проснись, о дева, он стоит
И ждет отрадного ответа.И вдруг раздался тихий звон
Замка средь звуков песнопенья,
И вот брюнетка на балкон
Взошла с улыбкой умиленья, И, будто невзначай, само,
Скользнув из ручки девы милой,
Сердец поверенный — письмо
Упало вниз через перилы.