Листаю жизнь свою,
Где радуюсь и пью,
Люблю и негодую.
И в ус себе не дую.
Листаю жизнь свою,
Где плачу и пою,
Счастливый по природе
При всяческой погоде.
После жизни недужной и тщетной,
После странных и лживых томлений,
Мы забудемся сном без видений,
Мы потонем во тьме безответной,
И пускай на земле, на печальном просторе
Льются слёзы людские, бушует ненастье:
Не найдет нас ни бледное, цепкое горе,
Ни шумливо-несносное счастье.
О жизнь, умчи меня от скучных берегов,
От волн ленивых и ползучих,
В поток валов
Могучих!
Умчи мою ленивую ладью
В водоворот кипящий и опасный, —
Я в пену яркую одену жизнь мою,
Упьюсь борьбой неравной и прекрасной,
И яд тоски моей, безумной и неясной,
В ревущий зев стремнины изолью.
Закончен том, но не закончен
Его раздробленный сюжет.
Так! с каждою главою звонче
Поет восторженный поэт.
Напрасно бы искать причала
Для бесшабашного певца:
В поэме жизни нет начала!
В поэме жизни нет конца!
Неисчерпаемая тема
Ждет всей души, всего ума.
Не глумись над чертом, смертный,
Краток жизни путь у нас,
И проклятие навеки —
Не пустой народный глас.Расплатись с долгами, смертный,
Долог жизни путь у нас,
И занять тебе придется,
Как ты делывал не раз.2 июня 1888
Покройся, юная девица,
С тебя покров стыдливый пал,
Закройся, юная девица,
Кратка дней красных вереница,
И ты состаришься, девица,
И твой прийдет девятый вал,
Закройся ж, юная девица,
С тебя покров стыдливый пал.
Кто на земле не вкушал жизни на лоне любви,
Тот бытия земного возвышенной цели не понял;
Тот предвкусить не успел сладостной жизни другой:
Он, как туман, при рождении гибнущий, умер, не живши.
Жизнь —это знойный летний день,
А смерть —прохладной ночи тень.
День смеркся; я ищу покоя,
Усталый от трудов и зноя.
Мне снится: дуб навес ветвей
Раскинул над моей постелью.
И в темной листве звонкой трелью
Гремит влюбленный соловей.
Уж слишком отрывочна жизнь и вселенная;
К профессору немцу пойду непременно я;
Верно ее не оставит он так:
Системы придумает, даст им названия…
Шлафрок надевши и спальный колпак,
Он штопает дырки всего мироздания.
Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом,
Ни даже предчувствием тайным моим.
Зачем же в ночи перед темным порогом
Ты медлишь, как будто счастьем томим?
Не выйду, не крикну: «О, будь единым,
До смертного часа будь со мной!»
Я только голосом лебединым
Говорю с неправедною луной.
Страданья много в жизни,
Но больше лжи и чуши:
Узнай ее да вызнай
Чудную штуку — душу! В ней, как в бездонной торбе,
За каждыми плечами
Набиты туго скорби,
Удачи и печали.Душа — лихая штука,
А вызнать душу — жутко:
Живет в ней часто мука,
Похожая на шутку!
Как быстротечна жизнь…
Казалось, что вчера
Отметил я свое тридцатилетие.
И вдруг пришла обидная пора,
Где прожитые годы все заметнее.
Но сколько бы ни миновало лет,
Считаю их без горечи и ужаса.
Не по нежданным датам горьких бед,
А по счастливым дням любви и дружества.
Очаровательные разочарованья
Мне в жизни выпали в безрадостный удел.
И если я найти потерю захотел,
Ее найдя, терял иметь ее желанье.
Так все несозданное страстно ищет форм
И воплощающего в жизнь запечатленья.
Но только создано, как скуки хлороформ
Ввергает явленное к жизни — в усыпленье.
О нет, мне жизнь не надоела,
Я жить люблю, я жить хочу,
Душа не вовсе охладела,
Утратя молодость свою.
Еще хранятся наслажденья
Для любопытства моего,
Для милых снов воображенья,
Для чувств. . . . . . . всего.1827–1836 гг.
Жизнь—отражение луннаго лика в воде,
Сфера, чей центр—повсюду, окружность—нигде,
Царственный вымысел, пропасть глухая без дна,
Вечность мгновения—миг красоты—тишина.
Жизнь—трепетание Моря под властью Луны,
Лотос чуть дышащий, бледный любимец волны,
Дымное облако, полное скрытых лучей,
Сон, создаваемый множеством, всех—и ничей.
Ужь слишком отрывочна жизнь и вселенная, —
К профессору немцу пойду непременно я.
Верно ее не оставит он так,
Системы придумает, даст им названия…
Шлафрок надевши и старый колпак,
Он штопает дырки всего мироздания.
В этой жизни смутной
Нас повсюду ждет —
За восторг минутный —
Долгой скорби гнет.
Радость совершенства
Смешана с тоской.
Есть одно блаженство: —
Мертвенный покой.
Жажду наслажденья
В сердце победи,
В томленьях жизни несчастливой
Меня забавишь только ты,
О муза дивно-прихотливой
Мечты!
В разгаре грусти безнадежной
Ты предстаёшь душе моей,
Ее пленяя лаской нежной
Мир озаряющих лучей.
Забыты жгучие обиды,
В душе смолкает гордый гнев,
Наша жизнь — жаркий день;
Наша смерть — ночи тень,
И к покою от дня
Сон склонил уж меня.
А в саду, меж ветвей,
Так поет соловей;
Я дремлю, и сквозь сон
Все мне слышится он.
Ах ты, жизнь моя — морок и месиво.
След кровавый — круги по воде.
Как мы жили! Как прыгали весело —
Карасями на сковороде.Из огня — в небеса ледовитые…
Нас прожгло. А иных и сожгло.
Дураки, кто теперь нам завидует,
Что при нас посторонним тепло.
Если ты имеешь много,
Так тебе еще дадут,
Если мало, — так и это
Очень малое возьмут.
Если-ж нищий ты, — в могилу
Полезай и жизнь забудь: —
Жить лишь тот имеет право,
Кто имеет что нибудь.
Что говорить, что жизнь изжита,
Истощена!
Могильной сенью не прикрыта
Ещё она.
И даже тёмный сон могилы
Не так глубок, —
У бледной смерти кратки силы,
Блеснёт восток.
И всё, что жило и дышало
И отцвело,
Иному жизнь — одна игрушка,
Другому жизнь — тяжелый крест:
Скорбь и веселье, плач и хохот
Доходят к нам из тех же мест.
А может быть над этим смехом
Есть отвержения печать;
А может быть под этим плачем
Таится Божья благодать.
Хоть в вагоне темном и неловко,
Хорошо под шум колес уснуть!
Добрый путь, Жемчужная Головка,
Добрый путь! Никому — с участьем или гневно —
Не позволь в былое заглянуть.
Добрый путь, погибшая царевна,
Добрый путь!
В сиром воздухе загробном —
Перелётный рейс…
Сирой проволоки вздроги,
Повороты рельс…
Точно жизнь мою угнали
По стальной версте —
В сиром мо́роке — две дали…
(Поклонись Москве!)
1
Что наша жизнь? Роман. — Кто автор? Аноним.
Читаем по складам, смеемся, плачем… спим.
2
Что есть жизнь наша? — сказка.
А что любовь? — ее завязка;
Конец печальный иль смешной.
Она придет, сверкнет — исчезнет!
Она, минутная любовь!
И больше к жизни не воскреснет,
И не пробудит к жизни вновь!
А ты, влюбленный! как смешон ты!
Как жалок в «чувствах на обмен»!
Вдали свободны горизонты,
Достигнешь их — все тот же плен…
Я ждал, что вспыхнет впереди
Заря, и жизнь свой лик покажет
И нежно скажет:
«Иди!»
Без жизни отжил я, и жду,
Что смерть свой бледный лик покажет
И грозно скажет:
«Иду!»
Давно создать умел я перлы,
Сжигая тусклой жизни бред.
В обычности пустынных сред
Без счета рассыпал я перлы,
Смарагды, яхонты и шерлы.
Пора настала, — снова пред
Собой рассыплю лалы, перлы,
Сжигая тусклой жизни бред.
На площадях полночной мглою +
Когда ужасен бури хлад,
Стремятся бедняки толпою
Свой озарить замерзший взгляд… Кольцом молчащим цепенея
Суровый жест = бесплодный сад,
Сочтёте жизнь, жизнь Ахинея
И дни мученьями грозят.
Что-то часто
я ссорюсь с людьми,
реже сердце
в совете с любовью,
сохрани меня, жизнь,
для любви,
упаси меня, жизнь,
от злословья. «Злое слово
детей не родит,
злое слово
Знай: говоря о житейском, поэт, о живом ты вещаешь;
Жизнь ли живую поешь — вечная жизнь пред тобой.
Вечность гласит о бессмертье, бессмертье — о смерти; воспой же
Смерть — обновленную жизнь — в бренном, житейском, живом.
Шум и ропот жизни скудной
Ненавистны мне.
Сон мой трудный, непробудный,
В мёртвой тишине,
Ты взлелеян скучным шумом
Гордых городов,
Где моим заветным думам
Нет надёжных слов.
Этот грохот торопливый
Так враждебен мне!
Пройдут все эти дни, вся жизнь совьется наша,
Как мимолетный сон, как цепь мгновенных снов.
Останется едва немного вещих слов,
И только ими жизнь оправдана вся наша,
Отравами земли наполненная чаша,
Кой-как слепленная из радужных кусков.
Истлеют наши дни, вся жизнь совьется наша,
Как ладан из кадил, как дым недолгих снов.
Жизнь движется вперед походкою неровной!
Ее намеренья ужели ты постиг!
Чтоб высказать себя, жизнь ловит миг условный.
Ужели от тебя зависит этот миг?
Жизнь терпеливая привыкла к испытаньям,—
Не ведает конца и не спешит к концу.
Поэт! Не верь ее тоскливым ожиданьям,
И верь с трудом ее веселому лицу.