Взгляните, как льется, как вьется она —
Красивая, злая, крутая волна!
Это мчится Ореланна,
Величава, глубока,
Шибче, шибче — и близка
К черной бездне Океана.
Бурлит и ревет Океан — великан, —
Гроза на хребте, на плечах ураган;
Вздулся — высится приливом,
Горы волн шумя крутит —
Из-за облак месяц красный
Встал и смотрится в реке,
Сквозь туман и мрак ужасный
Путник едет в челноке.Блеск луны пред ним сверкает,
Он гребег сквозь волн и тьму;
Мысль веселье вображает,
Берег видится ему.Но челнок вдруг погрузился,
Путник мрачну пьет волну;
Сколь ни силился, ни бился,
Камнем вниз пошел ко дну.Се вид жизни скоротечной!
Волна вдет, волна шумит;
На берегу крутом
Рыбак задумчиво сидит;
Спокойно сердце в нем.
Глядит на воды с вышины —
Раздвинулась волна,
И выплывает из воды
Прекрасная жена.Поет она, твердит она:
«Зачем моих друзей
Манишь к погибели со дна
Я плакал на заре, когда померкли дали,
Когда стелила ночь росистую постель,
И с шепотом волны рыданья замирали,
И где-то вдалеке им вторила свирель.
Сказала мне волна. «Напрасно мы тоскуем», —
И, сбросив свой покров, зарылась в берега,
А бледный серп луны холодным поцелуем
С улыбкой застудил мне слезы в жемчуга.
И я принес тебе, царевне ясноокой,
Кораллы слез моих печали одинокой
Свод небесный взорам истомленным
Кажется расплавленным стеклом,
И повис под небом раскаленным
Парус наш подстреленным крылом.
Тяжкий сон окутывает тело,
Дух живой — у скорби злой в плену,
Но дыханье вихря налетело,
Всколыхнув дремотную волну.
Дождешься ль вечерней порой
Опять и желанья, и лодки,
Весла, и огня за рекой?
ФетСумерки, сумерки вешние,
Хладные волны у ног,
В сердце — надежды нездешние,
Волны бегут на песок.
Отзвуки, песня далекая,
Но различить — не могу.
Плачет душа одинокая
Темная ночь. Белой террасы ступени,
Белаго мрамора львы,
Волны шумя блещут в серебряной пене…
Слышится трепет листвы.
Старая песнь, песнь о любви, об измене.
Льется с террасы она,
Звукам ея, шумно дробясь о ступени,
Вторит во мраке волна.
Вечер. Взморье. Вздохи ветра.
Величавый возглас волн.
Близко буря. В берег бьется
Чуждый чарам черный челн.Чуждый чистым чарам счастья,
Челн томленья, челн тревог,
Бросил берег, бьется с бурей,
Ищет светлых снов чертог.Мчится взморьем, мчится морем,
Отдаваясь воле волн.
Месяц матовый взирает,
Месяц горькой грусти полн.Умер вечер. Ночь чернеет.
Бежит из глубины волна,
И, круто выгнув спину,
О берег плещется она,
Мешая ил и тину… Она и бьется, и ревет,
И в грохоте и вое
То вдруг раскинет, то сорвет
Роскошье кружевное… И каждый камушек в ладонь
Подбросит и оближет
И, словно высекши огонь,
Сияньем сквозь пронижет!.. Так часто тусклые слова
Блажен, о Цирцея, кто в черные волны забвенья
Гирлянду завядшую дней пережитых кидает,
Пред кем исчезают предметы в дыму благовонном,
Кто — весь заблужденье — невольно рукой шаловливой
Смоль черных кудрей твоих с белой блистающей шеи
К устам прижимая, вдыхает их сладостный запах,
Кто только и слышит в костях пробегающий трепет,
Кто только и видит два черных, полуденных ока.
Но горе, Цирцея!.. Потянут противные ветры,
Туманом рассеется сладостный дым перед оком,
Воздуха чистого в легком дыхании
Мне твоей поступи веянье слышится;
На море, белой волны колыхании
Все мне волна твоих персей колышется,
Тополя стройного в лиственном шелесте
Чудится топот твой нежный, таинственный, —
В целой природе твои только прелести
Я созерцаю, о друг мой единственный.
Ты — мое сердце в полудне высокое,
Месяц серебряный, звездочка скромная;
В открытом море — только небо,
Вода да ветер. Тяжело
Идет волна, и низко кренит
Фелюка серое крыло.
В открытом море ветер гонит
То свет, то тень — и в облака
Сквозит лазурь… А ты забыта,
Ты бесконечно далека!
Быстры, как волны,
Дни нашей жизни,
Что час, то короче
К могиле наш путь.
Напеним янтарной
Струею бокалы!
И краток и дорог
Веселый наш миг!
Волны морей, беспредельно — пустынно — шумящие,
Бог Океан, многогласно — печально — взывающий,
Пенные ткани, бесцельно — воздушно — летящие,
Брызги с воздушностью, призрачно — сказочно — тающей.
Горькие воды, туманно — холодно — безбрежные,
Долгий напев, бесконечно — томительно — длительный,
Волны морей, без конца — без конца — безнадежные,
Бог Океан, неоглядно — темно — утомительный.
Гуляю я в великом божьем мире
И жадно впечатления ловлю,
И все они волнуют грудь мою,
И струны откликаются на лире.
Взойдет ли день, засветит ли луна,
Иль птица в роще темной встрепенется,
Или промчится с ропотом волна,—
Мне весело и хорошо поется.
Я слушаю, уходят взоры вдаль,
И вдруг в душе встает воспоминанье,
Спадает с высокой горы водопад,
Сребристые струи кипят и гремят,
И гул раздается по лесу далеко;
Приветны студеные волны потока.
Но, жаждой томяся в полдневны часы,
О путник, страшись их коварной красы,
Страшись отдохнуть под древесного тенью,
Забыться, объятый роскошною сенью.
Страшися испить очарованных вод:
Струя их не хладом по жилам пройдет,
Тьма затопляет лунный блеск,
За тучу входит месяц полный,
Холодным ветром дышат волны,
И все растет их шумный плеск.
Вот на мгновенье расступился
Зловещий мрак, и, точно ртуть,
По гребням волн засеребрился
Дрожащий отблеск — лунный путь.
Темная ночь. Белой террасы ступени,
Белого мрамора львы,
Волны шумя блещут в серебряной пене…
Слышится трепет листвы.
Старая песнь, песнь о любви, об измене.
Льется с террасы она,
Звукам ее, шумно дробясь о ступени,
Вторит во мраке волна.
Вижу на западе волны я
облачно-грозных твердынь.
Вижу — мгновенная молния
блещет над далью пустынь.
Грохот небесного молота.
Что-то, крича, унеслось.
Море вечернего долота
в небе опять разлилось.
Плачу и жду несказанного,
плачу в порывах безмирных.
Морским свеченьем горит волна,
Направо волны, налево вал,
Довеял ветер обрывок сна,
В котором разум давно дремал.
Тот сон — безвестность путей иных,
То сновиденье — о берегах,
Еще не спетый дрожащий стих,
Тот клад заветный, что в пеленах.
Парус разорван, поломаны весла.
Буря и море вокруг.
Вот какой жребий судьбою нам послан,
Бедный мой друг.
Нам не дана безмятежная старость,
Розовый солнца заход.
Сломаны весла, сорванный парус,
Огненный водоворот.
Глаза и ум, и вся блестишь ты,
Невзгод житейских далека…
И молча взорам говоришь ты,
Как ночью пламень маяка…
Но я, пловец, завидя пламень,
Своим спасеньем дорожу
И, обходя подводный камень,
От блеска дальше ухожу…
Вот, если б я волной был шумной —
Ветрам послушною волной,
Ты не думай уйти от меня никуда!..
Нас связали страданья и счастья года;
Иль напрасно любовью горели сердца,
И лобзанья, и клятвы лились без конца? Если жить тяжело, можно страх превозмочь,
Только выберем темную, темную ночь,
И когда закатится за тучу луна, —
Нас с высокого берега примет волна… Разметаю я русую косу мою
И, как шелковой сетью, тебя обовью,
Чтоб заснул ты навек под морскою волной
На груди у меня, неразлучный со мной!
Над рекою гудит непогода,
Бьёт пороги волной разъярённой.
Плещут волны на борт парохода
И поют ему плач похоронный.
Я в каюте угарной и тесной.
Позади меня тени роятся,
Предо мною, в дали неизвестной,
За туманами тучи клубятся.
Неотмщённой обиды отрава
Золотые надежды багровит,
У друга на груди забылася она
В каюте, убранной коврами и цветами,
И первый сон ее баюкала волна
Созвучными струями.
На чуждом берегу она пробуждена,
Ни паруса вдали над синими волнами,
И безответная мерцает тишина
Над лесом и полями.
Она покинута! И на пыли дорог,
Упав, она лежит, рыдая, пламенея,
Отрывок
Будь крылья облаков моими!
Тех быстрых облаков, что буря создает,
Своею силою рождая их полет,
В тот час когда луна, окаймлена седыми
Волнами блещущих волос, на океан
Уронит искристый туман.
Будь крылья облаков моими!
Я устремился бы в простор,
На ветре вздувшемся, меж волн его проворных,
Ширазское преданиеВ полночный час, на берегу,
Своей любовью поглощенный,
Глаз оторвать я не могу
От волн певучих речки сонной.О, кто она, чей вздох смутил
Мое безмолвие ночное,
И кто голубизною крыл
Блеснул над дремлющей волною? Одели лунные лучи
Ее в мерцающие ткани.
Ее признанья горячи,
И в косах росных брызг мерцанье.Едва блеснет заря, она
Июньский вечер в облаках
Пурпуровых горел,
Спокойный лебедь в тростниках
Блаженный гимн запел.
Он пел о том, как север мил,
Как даль небес ясна,
Как день об отдыхе забыл,
Всю ночь не зная сна;
Как под березой и ольхой
Свежа густая тень;
Морской волны вспененное движенье
Влечет в еще не познанную даль,
Где синяя пленяет их печаль,
Где талисманы нового явленья.
Быть может, страх, быть может, преступленье?
Мне все равно. Мне ничего не жаль.
Я знал, как в битвах расцветает сталь,
Мы здесь сполна в волне предназначенья.
СОНЕТ
С морского дна безмолвные упреки
Доносятся до ласковой Луны —
О том, что эти области далеки
От воздуха, от вольной вышины.
Там все живет, там звучен плеск волны,
А здесь на жизнь лишь бледные намеки,
Здесь вечный сон, пустыня тишины,
Пучины Моря мертвенно-глубоки.
Рыдает звон колокольный,
Властный и внятный зов.
Шел я дорогой окольной
Так много долгих часов.
Храма отверстые двери…
Виден темный алтарь.
Торжественно, в ясной вере
Диакон подемлет орарь.
Аккорды, как волны и призрак разлуки —
Увядший давно голубой василек…
Как сердцу несносны знакомые звуки!
Как душу тревожит любимый цветок!
Под траурной тенью гнетущей утраты
Мечты разбудил лепесток василька,
Мечты разбудили аккордов раскаты,
Мечты о былом и мечты без конца…
Народные вожди! вы — вал, взметенный бурей
И ветром поднятый победно в вышину.
Вкруг — неумолчный рев, крик разъяренных фурий,
Шум яростной волны, сшибающей волну; Вкруг — гибель кораблей: изломанные снасти,
Обломки мачт и рей, скарб жалкий, и везде
Мельканье чьих-то тел — у темных сил во власти,
Носимых горестно на досках по воде! И видят, в грозный миг, глотая соль, матросы,
Как вал, велик и горд, проходит мимо них,
Чтоб грудью поднятой ударить об утесы
И дальше путь пробить для вольных волн морских! За ним громады волн стремятся, и покорно
Словно ангел белый, у окна над морем,
Пела песню дева, злым убита горем,
Ветру говорила, волны заклинала,
Милому поклоны с ними посылала.
Пробегал кораблик мимо под скалою;
Слышат мореходы голос над собою,
Видят деву-чудо, парус оставляют,
Бросили работу, руль позабывают.
«Проходите мимо, мореходы, смело!
Ах! не белокрылым кораблям я пела!
В раздумье бедняжка под тенью густою
Сидела, вздыхая, крушима тоскою:
Вы пойте мне иву, зеленую иву!
Она свою руку на грудь положила
И голову тихо к коленям склонила:
О ива ты, ива, зеленая ива!
Студеные волны, шумя, там бежали, —
И стон ее жалкий те волны роптали:
О ива ты, ива, зеленая ива!
Горючие слезы катились ручьями,