Найдено стихов - 57.
На одной странице показано - 35.
Чтобы посмотреть как можно больше стихов из коллекции, переходите по страницам внизу экрана.
Стихи отсортированы так, что в начале Вы будете видеть более короткие стихи.
На последней странице Вы можете найти самые длинные стихи по теме.
* * *
Где-то волны отзвучали,
Волны, полныя печали,
И в ответ
Шепчет ветер перелетный,
Беззаботный, безотчетный,
Шепчет ветер перелетный,
Что на свете горя нет.
Как волны морския,
Я не знаю покоя и вечно спешу.
Как волны морския,
Я слезами и холодом горьким дышу.
И как волны морския,
Над равниной хочу высоко вознестись.
И как волны морския,
Восходя, я спешу опрокинуться вниз.
Волны морей, безпредельно—пустынно—шумящия,
Бог Океан, многогласно—печально—взывающий,
Пенныя ткани, безцельно—воздушно—летящия,
Брызги с воздушностью, призрачно—сказочно—тающей.
Горькия воды, туманно—холодно—безбрежныя,
Долгий напев, безконечно—томительно—длительный,
Волны морей, безконца—безконца—безнадежныя,
Бог Океан, неоглядно—темно—утомительный.
Я у Моря голубого,
Подле пальмы, над волной.
С милой снова, с влагой снова,
Говорит она со мной.
В быстрой шалости белеет
Закипевшая волна.
Если хочет, — тотчас смеет,
Так как может, — вот она.
О, волны морския, родная стихия моя,
Всегда вы свободно бежите в иные края,
Всегда одиноки в холодном движеньи своем,
А мы безутешно тоскуем—одни и вдвоем.
Зачем не могу я дышать и бежать, как волна,
Я в мире один, и душа у меня холодна,
Я также спешу все в иные, в иные края,—
О, волны морския, родная стихия моя!
Бог везде, куда ни глянь,
Всюду видит, всюду слышит,
Богу все приносит дань,
Слон, пчела, и лев, и лань,
Богом все живет и дышит.
Разрывая ночи грань,
Солнце встало. Верный, встань.
И молись. И верь. И глянь,
Как волна волну колышет.
Возле башни, в полумгле,
Плачет призрак Джамиле.
Смотрят тени вдоль стены,
Светит Месяц с вышины.
Все сильней идет прибой
От равнины голубой,
От долины быстрых вод,
Вечно мчащихся вперед.
Волны яркие плывут,
Волны к счастию зовут,
Вспыхнет легкая вода,
Вспыхнув, гаснет навсегда.
Лагунный атолл это луг заливной,
Он проснулся над синей волной,
За столетьями снов о луче золотом,
И о пальмах возросших кругом.
Лагунный атолл — озерна́я страна
В Океане, где пляшет волна,
Это — круглое зеркало Звезд и Луны,
Чтоб взглянуть в глубину с вышины.
От волны к волне вспененной
Перекатный перехват.
Вечер лунный, тихозвонный,
В сердце тайный светит клад.
Я внимаю наклоненный
Говорливостям волны.
Вечер, грезой озаренный,
Слышит тайну глубины.
Зов доходит заглушенный,
В водных пропастях курган.
Взрывом прошлым погруженный
В безграничный Океан.
Многогласный гул сплетенный
В лунном свете внятен мне.
От потопших — вознесенный,
От глубинных — к вышине.
Взводень, бурное волненье,
Беломорский ветер встал,
Волны взвел, затеял пенье,
Загудел, зарокотал.
И волну на море Белом
В вал косматый превратил,
В торжестве освирепелом
Взводит стаю водных сил.
Строит город многостенный,
В каждой капле быстрый глаз,
Взводень встал — и с шумом, пенный,
Своды рушил, веселясь.
Как я пришел на крутой косогор?
Как отошел от всего?
Лунностью полон небесный простор,
Вольно, воздушно, мертво.
Тихие, вечные волны морей,
Волны морей голубых.
Сердце, молчи, засыпай поскорей,
В лунности песен немых.
Свет лиловатый застывших цветов
Зыбко слагает венцы.
Вещая сказка молчащих волчцов,
Мертвые дремлют волчцы.
Колос полный, колос спелый, золотой,
Ты, возросший из единого зерна,
Ты, узорный, ты, резной, и ты, литой,
Ты, дремотный, колос к колосу — волна.
Зерна в числах, звезды в небе, нити сна,
Пряжа грезы, всходы радуг, Млечный Путь,
Как красива перекатная волна.
Веруй в даль. Беги вперед. Себя забудь.
Глыбы отдельные скал, округленные ласкою волн.
Влажность, на миг, голышей от волны, каждый миг набегающей.
Утлый, забытый, разбитый, но все не распавшийся челн.
Белые чайки на гребне, над зыбью, тех чаек качающей.
Светлые дали воды, уводящие в сказочность взор.
Волны, идущие к нам, но как будто бы нас уносящие.
Шелесты, шорох песков, кругозорный, безмерный простор.
Зовы, узывы, напевы, пьянящие, странно манящие.
Глыбы отдельныя скал, округленныя ласкою волн.
Влажность, на миг, голышей от волны, каждый миг набегающей.
Утлый, забытый, разбитый, но все не распавшийся челн.
Белыя чайки на гребне, над зыбью, тех чаек качающей.
Светлыя дали воды, уводящия в сказочность взор.
Волны, идущия к нам, но как будто бы нас уносящия.
Шелесты, шорох песков, кругозорный, безмерный простор.
Зовы, узывы, напевы, пьянящие, странно манящие.
Длинныя линии света
Ласковой дальней Луны.
Дымкою Море одето.
Дымка—рожденье волны.
Волны, лелея, сплетают
Светлыя пряди руна.
Хлопья плывут—и растают,
Новая встанет волна.
Новую линию блеска
Вытянет ласка Луны.
Сказка сверканий и плеска
Зыбью дойдет с глубины.
Влажная пропасть сольется
С бездной эѳирных высот.
Таинство Небом дается,
Слитность—зеркальностью вод.
Есть полногласность ответа,
Только желай и зови.
Длинныя линии света
Тянутся к нам от Любви.
Над гладью морской поднялись две волны,
И долго и страстно лобзались,
И, нежной любовью друг к другу полны,
На берег высокий помчались.
«На берег высокий, — мечтали они, —
Примчимся мы, с тихой любовью
Приляжем, прильнем мы к его изголовью,
И будем там грезить в душистой тени,
И будем там нежиться ночи и дни,
И вечной томиться любовью…»
И весело волны, влюбленной четой,
Помчались, не чуя измену,
Домчались, обнялись, — и берег крутой
Разбил их в воздушную пену.
Волны морей, беспредельно — пустынно — шумящие,
Бог Океан, многогласно — печально — взывающий,
Пенные ткани, бесцельно — воздушно — летящие,
Брызги с воздушностью, призрачно — сказочно — тающей.
Горькие воды, туманно — холодно — безбрежные,
Долгий напев, бесконечно — томительно — длительный,
Волны морей, без конца — без конца — безнадежные,
Бог Океан, неоглядно — темно — утомительный.
Морским свеченьем горит волна,
Направо волны, налево вал,
Довеял ветер обрывок сна,
В котором разум давно дремал.
Тот сон — безвестность путей иных,
То сновиденье — о берегах,
Еще не спетый дрожащий стих,
Тот клад заветный, что в пеленах.
Я уплываю, так суждено,
Мгновенья пали, их не вернуть,
Увижу ль берег, увижу ль дно, —
На Ориона я правлю путь.
Морской волны вспененное движенье
Влечет в еще не познанную даль,
Где синяя пленяет их печаль,
Где талисманы нового явленья.
Быть может, страх, быть может, преступленье?
Мне все равно. Мне ничего не жаль.
Я знал, как в битвах расцветает сталь,
Мы здесь сполна в волне предназначенья.
От берега до берега — моря.
В двух рубежах — пространство голубое,
Закат в одном — в другом краю — заря.
Чтоб третий был, должны встречаться двое,
И нужен, чтобы брызнул водопад, —
В венце из молний гром, его раскат.
СОНЕТ
С морского дна безмолвные упреки
Доносятся до ласковой Луны —
О том, что эти области далеки
От воздуха, от вольной вышины.
Там все живет, там звучен плеск волны,
А здесь на жизнь лишь бледные намеки,
Здесь вечный сон, пустыня тишины,
Пучины Моря мертвенно-глубоки.
И вот Луна, проснувшись в высоте,
Поит огнем кипучие приливы,
И волны рвутся к дальней Красоте.
Луна горит, играют переливы, —
Но там, под блеском волн, морское дно
По-прежнему безжизненно темно.
В тишине деревьев шелестящих,
Перепевных, стройных, нешумящих,
Лист к листу, листами говорящих,
Ловит мысль иные времена.
Океанский папоротник, лесом,
Шелестит, завесы льнут к завесам,
Пенится широкая волна.
Где я был за гранями столетий?
Между пальм и волн мы были дети,
Крыс речных мы уловляли в сети,
От зари играли до зари.
И несли нас длинные каноа
В тишину лагунную Самоа,
И к вулканам рдяным Маори.
Не в том, чтоб близь опять вернулась к дали,
С тобой ли разлучусь я или с ней,
О, нет, не в умалении огней
Нам мудрые завет высокий дали.
Есть пламени в ломающемся вале,
Волна с волной всегда поет звучней,
Чем больше волн, тем ярче сказка дней,
Не мы, а Норны эту нить свивали.
Сигурд, люблю Брингильд, люблю Гудрун.
Я говорю с восторгом и со стоном.
Я восклицаю долгим звоном струн.
Любовь всегда душе была законом.
На наших судьбах вырезал резец
Пасхальную созвездность всех сердец.
Шелест листьев, шопот трав,
Переплеск речной волны,
Ропот ветра, гул дубрав,
Ровный бледный блеск Луны.
Словно в детстве предо мною,
Над речною глубиною,
Нимфы бледною гирляндой обнялись, переплелись.
Брызнут пеной, разомкнутся,
И опять плотней сожмутся,
Опускаясь, поднимаясь, на волне и вверх и вниз.
Шепчут темныя дубравы,
Шепчут травы про забавы
Этих бледных, этих нежных обитательниц волны.
К ним из дали неизвестной
Опустился эльф чудесный,
Как на нити золотистой, на прямом луче Луны.
Выше истины земной,
Обольстительнее зла,
Эта жизнь в тиши ночной,
Эта призрачная мгла.
Где грань земли и влаги, выплыл лик,
Всходящий, желтый, с силою внушенья,
В равнине вод зазыбилось движенье,
И свежий, тишь порвавши, плеск возник.
Он перешел в протяжный влажный клик,
Во вспевах волн все дышит окруженье,
В Луне вверху магнит воображенья,
В глубинах взрыв, что с часом будет дик.
Колдунья бег волны к себе позвала,
Сама скользит в сиянии немом,
Волна растет и взбилась гребнем вала,
И вал на вал как будто дом на дом.
Луна велит. В луче зазыв кимвала.
И Океан бросает к небу гром.
Под этой молодой Луной,
Которой серп горит над изумрудным Морем,
Ты у волны идешь со мной,
И что-то я шепчу, и мы тихонько спорим.
Так мне привиделось во сне.
Когда же в нас волна властительно плеснула,
Я видел ясно при Луне,
Я в Море утонул, и ты в нем потонула.
Но в полумгле морского дна
Мы тесно обнялись, как два цветка морские.
Нам в безднах грезится Луна,
И звезды новых стран, узоры их другие.
На уводящих проволоках иней,
Сгущенный, весь изваянный Луной.
Чрез окна говорят они со мной,
Те дружные ряды продольных линий.
Я далеко. Над Капри воздух синий.
Волна, играя, говорит с волной.
Горит Везувий. Лава пеленой.
Ветвится дым разливом черных пиний.
Я с вами, пламя, золото и сталь.
Я там, где жерла, срывы гор, изломы.
Во мне всегда поет и кличет даль.
В душе хотят прорваться водоемы.
Бьет полночь. Бледный, сел я за рояль.
И в тишине смотрящей были громы.
Есть в очертаньи раковин морских
Извив волны лазурной Океана.
Есть отсвет в них огней зари, что рано
И поздно льет в волну жемчужный стих.
В них есть и лунный свет, что нежно тих
И чародеен в час, когда Светлана
Восходит, розовата и медвяна,
И ворожит теченье чар густых.
Глубинные — приемлют трепетанья,
Покорно подчиняясь без конца,
И раскрывая створки, как сердца.
А в той, что всех открытей пьет влиянье,
Слиянный поцелуй созвучных сил
Себя, как грезу, жемчугом явил.
Когда в стихе сонетное теченье,
Быть может ты споешь и не сонет,
Но по игре чуть видимых примет
Узнаю я его предназначенье.
Волна к волне всегда полна влеченья,
Из глаз в глаза всегда доходит свет,
Яви в зрачках таинственный обет,
Навек межь нами будет обрученье.
В сплетеньи строк такая жь тайна есть,
Как между обручением и свадьбой,
Межь липой и старинною усадьбой.
Терцинное сейчас дополню шесть,
И хоть меняю риѳму для каприза,
Сонет, как жрец, здесь выткалась вся риза.
Звук арфы — серебристо-голубой.
Всклик скрипки — блеск алмаза хрусталистый.
Виолончели — мед густой и мглистый.
Рой красных струй, исторгнутый трубой.
Свирель — лазурь, разятая борьбой,
Кристалл разбитый, утра ход росистый.
Колоколец ужалы — сон сквозистый.
Рояль — волна с волною в перебой.
Но как среди плодов душисто манго,
Струя истомно-пряный аромат,
Мне хочется всегда уйти назад, —
Туда, где был, — где сини воды Ганга, —
И дальше, до лиан, в Яванский сад,
К тоске ручьистой звуков гамеланга.
От незабудок шел чуть слышный звон.
Цветочный гуд лелея над крутыми
Холмами, васильки, как в синем дыме,
В далекий уходили небосклон.
Качался в легком ветре ломкий лен.
Вьюнок лазурил змейками витыми
Стволы дерев с цветами молодыми.
И каждый ствол был светом обрамлен.
И свет был синь. Кипела в перебое
Волна с волной. Лазурь текла в лазурь.
Павлины спали в царственном покое.
Весь мир в пространство перешел морское.
И в этом сне, не знавшем больше бурь,
По небу плыло Солнце голубое.
Зеленый диск явил свои узоры
С разбегом тонких вытканных лучей,
И в звучном сердце стало вдруг звончей,
Узор стиха в ответ на те уборы.
Там были срывы, кратеры, и горы,
Мельканья копий, веянье мечей,
Был светлый спор, гадало сердце: «Чей?»
И мнилось, что ответ возникнет скорый.
Волна волшебств зеленых за волной.
Уснули тигры в мраморном чертоге.
Окончен день. И утомился зной.
На сердце — сердце нежной шло войной.
И этот щит в боях, где бьются боги,
Мы в наших днях всегда зовем — Луной.
Валуны, и равнины, залитыя лавой,
Сонмы глетчеров, брызги горячих ключей.
Скалы, полныя грусти своей величавой,
Убеленныя холодом бледных лучей.
Тени чахлых деревьев, и Море… О, Море!
Волны, пена, и чайки, пустыня воды!
Здесь забытые скальды, на влажном просторе,
Пели песни при свете вечерней звезды.
Эти Снорри, Сигурды, Тормодды, Гуннары,
С именами железными, духи морей,
От ветров получили суровыя чары
Для угрюмой томительной песни своей.
И в строках перепевных доныне хранится
Ропот бури, и гром, и ворчанье волны,
В них кричит альбатрос, длиннокрылая птица,
Из воздушной, из мертвой, из вольной страны.
Мне странно видеть лицо людское,
Я вижу взоры существ иных,
Со мною ветер, и все морское,
Все то, что чуждо для дум земных.
Со мною тени, за мною тени,
Я слышу сказку морских глубин,
Я царь над царством живых видений,
Всегда свободный, всегда один.
Я слышу бурю, удары грома,
Пожары молний горят вдали,
Я вижу Остров, где все знакомо,
Где я — владыка моей земли.
В душе холодной мечты безмолвны,
Я слышу сердцем полет времен,
Со мною волны, за мною волны,
Я вижу вечный — все тот же — Сон.
СОНЕТ
Разлука ты, разлука,
Чужая сторона,
Никто меня не любит,
Как мать-сыра-земля.
Песня бродяги.
Есть люди, присужденные к скитаньям,
Где б ни был я, — я всем чужой, всегда.
Я предан переменчивым мечтаньям,
Подвижным, как текучая вода.
Передо мной мелькают города,
Деревни, села, с их глухим страданьем.
Но никогда, о, сердце, никогда
С своим я не встречался ожиданьем.
Разлука! След чужого корабля!
Порыв волны — к другой волне, несхожей.
Да, я бродяга, топчущий поля.
Уставши повторять одно и то же,
Я падаю на землю. Пла́чу. Боже!
Никто меня не любит, как земля!
.
Пусть Хаос хохочет и пляшет во мне,
Тот хохот пророчит звезду в вышине.
Кто любит стремительность пенной волны,
Тот может увидеть жемчужные сны.
Кто в сердце лелеет восторг и беду,
Тот новую выбросит Миру звезду.
Кто любит разорванность пляшущих вод,
Тот знает, как Хаос красиво поет.
О, звезды морские, кружитесь во мне,
Смешинки, рождайтесь в рассыпчатом сне.
Потопим добро грузовых кораблей,
И будем смеяться над страхом людей.
Красивы глаза у тоскующих вдов,
Красиво рождение новых цветов.
И жизни оборванной белую нить
Красиво румяной зарей оттенить.
Пусть волны сменяются новой волной,
Я знаю, что будет черед и за мной.
И в смехе, и в страхе есть очередь мне,
Кружитесь, смешинки, в мерцающем сне.