Встало утро, сыплет на цветы росою,
Тростником озерным тихо колыхая;
Слышит ухо, будто кто-то над водою
В тростнике озерном ходит, распевая.Никого не видно, над водой лишь гнутся
Водяной кувшинки маковки, белея;
А вверху над ними, поднимаясь, вьются
Мотыльки, на солнце ярко голубея.Приглядишься зорко — и за тростниками,
На воде, под легким утренним туманом,
Кто-то будто смотрит светлыми очами,
Колыхаясь тихо тонким, гибким станом.
Солнечный свет, как сквозь сито просеян,
Сыплет мелко сквозь частые ветки,
И на тропинку мне падают с неба
Светлые сетки и темные сетки:
Словно опутан, иду я. Прохладно.
В чаще сокрытая птичка щебечет,
И ручеек через камешки змейкой
Вьется и шопотно что — то лепечет.
Так хорошо тут. Отрадная свежесть
Льется и в грудь мне и, кажется, в душу…
Бледное, чахлое утро туманное
Робко встает над безмолвной столицею;
Скоро проснется и солнце румяное
Вместе с толпою рабов бледнолицею…
В темных подвалах, в палатах блистательных
Снова застонет нужда беспощадная —
Бич всех людей идеально-мечтательных,
Злая, больная, жестокая, жадная…
Жаль мне вас, дети нужды истомленные,
Жаль мне и вас, дети праздности чванные,
Дышат свежею смолою
Лес, трава и небеса.
На проснувшуюся Хлою
Брызжет солнце и роса.Птицы звонко распевают,
Завивает кольца хмель.
Словно влага ключевая,
Где-то плещется свирель… Вспомни, Хлоя, день вчерашний —
В алом блеске облака,
Засыпающие пашни,
Поцелуи пастушка! Ты вчера еще узнала
Разогнали раскаты громовые
Смутных снов налетевшую стаю.
Перед бездной огнисто-лиловою
Разорвалась завеса до краю.
Шумно льются потоки назревшие,
Гром гремит, словно чем-то утешен…
Вижу очи твои потемневшие,
Хоть дождем от тебя занавешен.
Вдруг затихло… Там кто-то прощается,
И просветы лазури открыты…
Тёмно-синее утро в заиндевевшей раме
напоминает улицу с горящими фонарями,
ледяную дорожку, перекрёстки, сугробы,
толчею в раздевалке в восточном конце Европы.
Там звучит «ганнибал» из худого мешка на стуле,
сильно пахнут подмышками брусья на физкультуре;
что до чёрной доски, от которой мороз по коже,
так и осталась чёрной. И сзади тоже.
Дребезжащий звонок серебристый иней
преобразил в кристалл. Насчёт параллельных линий
Доброй ночи!.. Пора!
Видишь: утра роса небывалая там
Раскидала вдали озера…
И холмы поднялись островами по тем озерам.
Доброй ночи!.. Пора!
Посмотри: зажигается яркой каймой
На востоке рассвета заря…
Как же ты хороша, освещенная утра зарей!
Моя милая хозяйка,
Моя добрая супруга
Приготовила мне завтрак —
Теплый кофе, белых сливок.
И сама мне наливает
С шуткой, лаской, милым смехом;
Ни одни уста на свете
Не смеются так прелестно!
Кружась легко и неумело,
Снежинка села на стекло.
Шёл ночью снег густой и белый —
От снега в комнате светло.
Чуть порошит пушок летучий,
И солнце зимнее встаёт.
Как каждый день — полней и лучше,
Да будет лучше новый год.
Неверие тому, что даже очевидно.
Мир полон призраков, как Лысая гора.
Ни пенье петуха, ни жаркая молитва
Не прогоняют их с утра и до утра.
Сгинь, наважденье, сгинь!
Замкни страницы, книга,
Слепи между собой, чтоб их не перечесть!..
.........................
Она томит, как ярость, злость и месть.
Эта ночь будет жить в нашей памяти вечно,
Эта ночь покоренных и жгучих сердец.
До утра ты шептал мне так страстно и нежно,
Что со мною пойдешь под венец! Ночь прошла, ночь прошла — снова хмурое утро…
Снова дождь, снова дождь — непогода, туман,
Ночь прошла, ночь прошла и поверить мне трудно
Так закончен последний роман!
Вот утро севера — сонливое, скупое —
Лениво смотрится в окно волоковое;
В печи трещит огонь — и серый дым ковром
Тихонько стелется над кровлею с коньком.
Петух заботливый, копаясь на дороге,
Кричит… а дедушка брадатый на пороге
Кряхтит и крестится, схватившись за кольцо,
И хлопья белые летят ему в лицо.
И полдень настает. Но, боже, как люблю я,
Как тройкою ямщик кибитку удалую
То не прохладный дымок подмосковных осенних туманов,
То не на грядку роняет листочки свои георгин:
Сыплются мне на колени, хрустя, лепестки круассанов,
Зеленоватую муть над асфальтом пускает бензин,
[Все это присказки только. О сказках помалкивать надо.
Знаем о чем помолчать.] Понапрасну меня не учи.
Славлю я утренний кофе на светлом моем перекрестке,
Пыль под метлою гарсона и солнца косые лучи.
Стою на царственном пути.
Глухая ночь, кругом огни, —
Неясно теплятся они,
А к утру надо всё найти.
Ступлю вперед — навстречу мрак,
Ступлю назад — слепая мгла.
А там — одна черта светла,
И на черте — условный знак.
Но труден путь — шумит вода,
Чернеет лес, молчат поля…
Кинем печали!
Боги нам дали
Радость на час;
Радость от нас
Молний быстрее
Быстро парит,
Птичек резвее
Резво летит.
Неумолимый
Неумолим,
В жизни так много чудесного.
Каждое утро мимо нашего берега
проплывает неизвестный певец.
Каждое утро медленно из тумана
движется легкая лодка, и
всегда звучит новая песнь.
И так же, как всегда, скрывается
певец за соседним утесом.
И нам кажется: мы никогда
не узнаем, кто он, этот
Возвратилась в полночь. До утра
Подходила к синим окнам зала.
Где была? — Ушла и не сказала.
Неужели мне пора?
Беспокойно я брожу по зале…
В этих окнах есть намек.
Эти двери мне всю ночь бросали
Скрипы, тени, может быть, упрек?..
Завтра я уйду к себе в ту пору,
Как она придет ко мне рыдать.
У Танюши дел немало,
У Танюши много дел:
Утром брату помогала, —
Он с утра конфеты ел.
Обещала вымыть ложки,
Пролила столярный клей,
Отворила дверь для кошки,
Помогла мяукать ей.
Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые,
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.
Вспомнишь обильные страстные речи,
Взгляды, так жадно, так робко ловимые,
Первые встречи, последние встречи,
Тихого голоса звуки любимые.
Утром розовая зорька
Шла тихонько сквозь лесок…
Отчего лекарство горько?
Я не знаю, мой дружок.
Ты закрой, закрой скорее темно-синие глаза
И глотай, глотай — не думай, непоседа-стрекоза.
Чиж здоров — и бык, и кошка,
Еж и пчелка, жук и шмель…
Любовь — это пятое время суток, -
Не вечер, не ночь, не день и не утро.
Придешь ты — и солнце сияет в полночь,
Уйдешь ты — и утро темнее ночи.Любовь — это пятое время года, -
Не осень она, не весна, не лето,
Она не зима, а то, что ты хочешь,
И все от тебя одной зависит.Любовь ни с чем на свете не схожа:
Не детство, не старость, не юность, не зрелость;
Любовь — это пятое время жизни.
Нищетою необычной
на чужбине дорожу.
Утром в ратуше кирпичной
за конторкой не сижу.Где я только не шатаюсь
в пустоте весенних дней!
И к подруге возвращаюсь
все позднее и поздней.В полумраке стул задену
и, нащупывая свет,
так растопаюсь, что в стену
стукнет яростно сосед.Утром он наполовину
Воздух и окошко, добытые с боя…
Желтая береза между темной ели,
А за ними небо светло-голубое
И хлебов грядущих мягкие постели.С призраком дыханья паровоз докучный
Мчится и грохочет мертвыми громами,
А душа природы с ласкою беззвучной
В неподвижном блеске замерла над нами.Тяжкому разрыву нет конца ужели?
Или есть победа над враждою мнимой,
И сойдутся явно в благодатной цели
Двигатель бездушный с жизнью недвижимой?
Б.А. Садовскому
Мгновеньями текут века.
Мгновеньями утонут в Лете.
И вызвездилась в ночь тоска
Мятущихся тысячелетий.
Глухобезмолвная земля,
Мне непокорная доныне, —
Отныне принимаю я
Где ветер бросает ножи
В стекло министерств и музеев,
С насмешливым свистом стрижи
Стригут комаров-ротозеев.
Оттуда на город забот,
Работ и вечерней зевоты,
На роботов Моцарт ведет
Свои насекомые ноты.
Белая роза дышала на тонком стебле.
Девушка вензель чертила на зимнем стекле.Голуби реяли смутно сквозь призрачный снег.
Грезы томили все утро предчувствием нег.Девушка долго и долго ждала у окна.
Где-то за морем тогда расцветала весна.Вечер настал, и земное утешилось сном.
Девушка плакала ночью в тиши, — но о ком? Белая роза увяла без слез в эту ночь.
Голуби утром мелькнули — и кинулись прочь.
Еще было совсем темно,
И горели в ряд фонари,
Но я приоткрыл окно
И понял приближенье зари.
От лазури, побелевшей вдруг,
Отделились, как дым, облака,
В сумраке, поредевшем вокруг,
Обозначился парк и река.
И скоро в сизой дали,
Казавшейся черным концом,
В метро трубит тоннеля темный рог.
Как вестник поезда, приходит ветерок.Воспоминанья всполошив мои,
Он только тронул волосы твои.Я помню забайкальские ветра
И как шумит свежак — с утра и до утра.Люблю я нежный ветерок полей.
Но этот ветер всех других милей.Тебя я старше не на много лет,
Но в сердце у меня глубокий следОт времени, где новой красотой
Звучало «Днепрострой» и «Метрострой», Ты по утрам спускаешься сюда,
Где даже легкий ветер — след труда.Пусть гладит он тебя по волосам,
Как я б хотел тебя погладить сам.
Когда я ранним утром
Мимо окна прохожу,
Я радуюсь, малютка,
Когда на тебя гляжу.
Внимателен и долог
Твой взгляд из-под темных век:
Кто ты и чем ты болен,
Чужой, больной человек?
Когда заря, светясь по сосняку,
Горит, горит, и лес уже не дремлет,
И тени сосен падают в реку,
И свет бежит на улицы деревни,
Когда, смеясь, на дворике глухом
Встречают солнце взрослые и дети, —
Воспрянув духом, выбегу на холм
И всё увижу в самом лучшем свете.
Деревья, избы, лошадь на мосту,
Цветущий луг — везде о них тоскую.
Кружевеет, розовеет утром лес,
Паучок по паутинке вверх полез.
Бриллиантится веселая роса.
Что за воздух! Что за свет! Что за краса!
Хорошо гулять утрами по овсу,
Видеть птичку, лягушонка и осу,
Слушать сонного горлана-петуха,
Обменяться с дальним эхом: «Ха-ха-ха!»
Ах, люблю бесцельно утром покричать,
Ах, люблю в березках девку повстречать,
Барамза — абб — хаба.
37 верст от Перми
По Сибирскому тракту
До моей святой Каменки
До часовни соснового счастья,
А я далеко —
На Кавказии — в Азии.
Запах сена в промежках
На Каменке чую.
Подождите еще.
Отдохни, — еще утро не скоро,
Ночь из тихих лесов не ушла.
Под навесами сонного бора —
Предрассветная теплая мгла.
Еще ранние птицы не пели,
Чуть сереют вверху небеса,
Влажно-зелены темные ели,
Пахнет летнею хвоей роса…
Светает — вьётся дикой пеленой
Вокруг лесистых гор туман ночной;
Еще у ног Кавказа тишина;
Молчит табун, река журчит одна.
Вот на скале новорождённый луч
Зарделся вдруг, прорезавшись меж туч,
И розовый по речке и шатрам
Разлился блеск, и светит там и там:
Так девушки купаяся в тени,
Когда увидят юношу они,
Это утро, радость эта,
Эта мощь и дня и света,
Этот синий свод,
Этот крик и вереницы,
Эти стаи, эти птицы,
Этот говор вод,
Эти ивы и березы,
Эти капли — эти слезы,
Этот пух — не лист,