Дитя мое, свет глуп и слеп;
Во всех сужденьях ложь.
Он говорит, что у тебя
Характер не хорош.
Дитя мое, свет глуп и слеп;
Тебя ль он оцени́т?
Не знает он, каким огнем
Твой поцелуй горит.
Звенели птичьи голоса,
В саду цвела сирень,
Весной Андрюша родился
В один хороший день.
Гордится мальчиком отец,
А Света —
Ей шесть лет —
Кричит братишке: — Молодец,
Что родился на свет!
Игрушки свойственны во время первых лет,
И свойственно любить, когда любить прилично,
А умными тогда бываем мы обычно,
Как свет оставит нас и мы оставим свет.
Все на свете дело случая —
Вот нажму на лотерею,
Денег выиграю кучу я
И усы, конечно, сбрею.Потому что — для чего же
Богачу нужны усы?
Много, милостивый Боже,
В мире покупной красы:
И нилоны, и часы,
И вещички подороже.
Всё призрачно, и свет ее неярок.
Идти мне некуда. Молчит беда.
Чужих небес нечаянный подарок,
Любовь моя, вечерняя звезда!
Бесцельная и увести не может.
Я знаю всё, я ничего не жду.
Но долгий день был не напрасно прожит
Я разглядел вечернюю звезду.
Неузримый при свете и
прозреваемый в темноте,
Ты почти междометие
на меже между этим и тем.Вдох и выдох — зазором ли
продыхаешь кругло-кругло
меж морозов узорами
выходящее к свету стекло… И у круга трамвайного
не сойти мне, а повернуть.
Не оставь, не отдай, не замай меня,
между рельсами тесен мой путь.
Тихий свет отбросив вверх, на потолок,
Желтыми воронками зажглася люстра.
Разговор запаужен, но льется быстро.
Лишь один мечтатель смотрит в потолок,
Бороды седой вперед поставив клок.
В комнате духами пахнет слишком пестро.
Желтый свет бросает вверх, на потолок,
На цепях раздвинутых повиснув, люстра.
Месяца свет электрический
В море дрожит, извивается;
Силе подвластно магической,
Море кипит и вздымается.
Волны взбегают упорные,
Мечутся, дикие, пленные,
Гибнут в борьбе, непокорные,
Гаснут, разбитые, пенные…
Месяца свет электрический
В море змеится, свивается;
«Лизета чудо в белом свете, —
Вздохнув, я сам себе сказал, —
Красой подобных нет Лизете;
Лизета чудо в белом свете;
Умом зрела в весеннем цвете».
Когда же злость ее узнал…
«Лизета чудо в белом свете!» —
Вздохнув, я сам себе сказал.
Отражая волны голубого света,
В направленьи Ниццы пробежал трамвай.
Задавай вопросы. Не проси ответа.
Лучше и вопросов, друг, не задавай.Улыбайся морю. Наслаждайся югом.
Помни, что в России — ночь и холода,
Помни, что тебя я называю другом,
Зная, что не встречу нигде и никогда…
Полночь и свет знают свой час.
Полночь и свет радуют нас.
В сердце моем — призрачный свет.
В сердце моем — полночи нет.
Ветер и гром знают свой путь.
К лону земли смеют прильнуть.
В сердце моем буря мертва.
В сердце моем гаснут слова.
Вечно ли я буду рабом?
Мчитесь ко мне, буря и гром!
Пора печали, юность — вечный бред.Лишь растеряв по свету всех друзей,
Едва дыша, без денег и любви,
И больше ни на что уж не надеясь,
Он понял, как прекрасна наша жизнь,
Какое торжество и счастье — жизнь,
За каждый час ее благодарит
И робко умоляет о прощеньи
За прежний ропот дерзкий…
Глупый свет глупеет с каждым днем,
Судит, рядит Бог знает, о чем,
Говорит он в слепоте своей:
Дурень нрав у миленькой моей
Глупый свет глупеет с каждым днем! —
Не узнает он каким огнем
Поцелуй твой сладостный горит,
Что твое обятье говорит…
Месячный свет электрический
В море дрожит, извивается.
Силе подвластно магической,
Море кипит и вздымается.
Волны взбегают упорные,
Мечутся, дикие, пленные,
Гибнут в борьбе, непокорные,
Гаснут разбитые, пенные…
В нашем доме был буфет,
В нём лежало пять конфет…
Но однажды, как-то раз,
В нашем доме свет погас
А когда включили свет,
Больше не было конфет.
Где сейчас конфеты эти?
Если рядом были дети?
Из голубого океана,
Которого на свете нет,
Из — за глубокого тумана
Обманчиво — глубокий свет.Из голубого океана,
Из голубого корабля,
Из голубого обещанья,
Из голубого… la-la-la…Голубизна, исчезновенье,
И невозможный смысл вещей,
Которые приносят в пенье
Всю глубь бессмыслицы своей.
Готовяся прилично выдать в свет
Двенадцать важных книг — плоды ума и лени —
Послушайся меня, Селивановской!
Не покупай для них бумаги петергофской!
Но знаешь ли? Потешь читающий наш мир,
Будь друг общественного блага!
Купи-ка ты для них: есть славная бумага
И называется у немцев: Arschpapier!
С. Э.
Сижу без света, и без хлеба,
И без воды.
Затем и насылает беды
Бог, что живой меня на небо
Взять замышляет за труды.
Сижу, — с утра ни корки чёрствой —
Мечту такую полюбя,
На Фонтанке 28
Жил Володя Каблуков
Если мы Володю спросим:
— Эй, Володя Каблуков!
Кто на свете всех сильнее?
Он ответит: Это я!
Кто на свете всех умнее?
Он ответит: Это я!
Если ты умнее всех
Если ты сильнее всех
Есть на свете такой индивидуум,
Что решает судьбу бытия.
Но не стану, amиcе, из виду ум
Выпускать легкомысленно я.
Я родился проклятым безбожником
И хочу, прежде чем умереть,
Стать внимательным дамским сапожником,
Чтоб с вниманьем на ножки глядеть.
Ты зрел его в кругу большого света —
То своенравно-весел, то угрюм,
Рассеян, дик иль полон тайных дум,
Таков поэт — и ты презрел поэта!
На месяц взглянь: весь день, как облак тощий,
Он в небесах едва не изнемог, —
Настала Ночь — и, светозарный Бог,
Сияет он над усыпленной рощей!
Бывают дивные мгновенья,
Когда насквозь озарено
Блаженным светом вдохновенья
Всё, так знакомое давно.Всё то, что сила заблужденья
Всегда являла мне чужим,
В блаженном свете вдохновенья
Опять является моим.Смиряются мои стремленья,
Мои безбурны небеса,
В блаженном свете вдохновенья
Какая радость и краса!
Зажёгся свет. Мелькнула тень в окне.
Распахнутая дверь стены касалась.
Плафон качнулся. Но темней вдвойне
тому, кто был внизу, всё показалось.
Была почти полночная пора.
Все лампы, фонари — сюда сбежались.
Потом луна вошла в квадрат двора,
и серебро и жёлтый свет смешались.
Свет засверкал. Намёк на сумрак стёрт.
Но хоть обрушь прожекторов лавину,
На весенний праздник света
Я зову родную тень.
Приходи, не жди рассвета,
Приноси с собою день!
Новый день — не тот, что бьется
С ветром в окна по весне!
Пусть без умолку смеется
Небывалый день в окне!
Мы тогда откроем двери,
И заплачем, и вздохнем,
Мы на свете мало жили,
Показалось нам тогда,
Что на свете мы чужие,
Расстаемся навсегда.
Ты вернулась за вещами,
Ты спешила уходить.
И решила на прощанье
Только печку затопить.
О Пастырь! Для тебя единственная честь,
Чтоб свет наук умножить,
Мрак грубый уничтожить,
Парнасс Российский превознесть,
И Музам во уста дать сладостную весть!
Их глас стремится,
И возвестить твои доброты в свете тщится,
Доколе бег планет и свет не прекратится.
Завел комарик свой органчик.
Я из былинки сделал шестик,
Взошел на желтый одуванчик,
И пью, нашел медвяный пестик.
Всю осушив бутылку меду,
Зеленый жук, рожденный чудом,
Свечу весеннему я году
Своим напевным изумрудом.
Сумрак, тучи… Гнется ива,
Дождь шумит среди ветвей,
Плачет ветер сиротливо:
Где же свет звезды твоей?
Ищет он звезды сиянье
Глубоко на дне морей;
Не заглянет в глубь страданья
Кроткий свет любви твоей.
О свет прощальный, о свет прекрасный,
Зажженный в высях пустыни снежной,
Ты греешь душу мечтой напрасной,
Тоской тревожной, печалью нежной.Тобой цветятся поля эфира,
Где пышут маки небесных кущей.
В тебе слиянье огня и мира,
В тебе молчанье зимы грядущей.Вверяясь ночи, ты тихо дремлешь
В тумане алом, в дали неясной.
Молитвам детским устало внемлешь,
О свет прощальный, о свет прекрасный!
В чаще леса, в лунном свете,
Предо мной сильфиды мчались,
Их рожки́ звенели нежно,
Колокольчики смеялись.
На оленях златорогих
Резво все они сидели,
И олени в лунном свете,
Точно лебеди, летели.
Черный лес луной пронизан,
Светом озарен —
Я томлюсь от жажды жизни,
Я дрожу сквозь сон.
Бледных духов вереница
Реет над землей —
Черный лес луной пронизан,
Мертвою луной.
В этом странном мире веток
Жил когда-то я,
Леты подводный свет,
Красного сердца риф.
Застолбенел ланцет,
Певчее горло вскрыв: Не раскаленность жёрл,
Не распаленность скверн —
Нерастворенный перл
В горечи певчих горл.Горе горе! Граним,
Плавим и мрем — вотще.
Ибо нерастворим
В голосовом лучеЖемчуг…
Широк и желт вечерний свет,
Нежна апрельская прохлада.
Ты опоздал на много лет,
Но все-таки тебе я рада.
Сюда ко мне поближе сядь,
Гляди веселыми глазами:
Вот эта синяя тетрадь
С моими детскими стихами.
Искры малой, но горящей
Ты не угашай: —
Может, вспыхнет свет блестящий,
Разгорится целый Рай.
Весь ведь Мир наш создан, звездный,
Просто так, из Ничего.
Так смотри, не будь морозной,
Свет хорош, люби его.
В моих мечтах такое постоянство,
Какого в мире нет.
Весь мир — одно лишь внешнее убранство,
Одна мечта — и жизнь, и свет.
Мир не поймет мерцающего света,
Он только плоть, бездушная, как сон,
И в нем душа не обретет ответа, —
Молчаньем вечным скован он.