Найдено стихов - 125.
На одной странице показано - 35.
Чтобы посмотреть как можно больше стихов из коллекции, переходите по страницам внизу экрана.
Стихи отсортированы так, что в начале Вы будете видеть более короткие стихи.
На последней странице Вы можете найти самые длинные стихи по теме.
Я все плачу — я все плачу —
плачу за каждый шаг.
Но вдруг — бывает! — я хочу
пожить денек за так.
И жизнь навстречу мне идет,
подарки дарит мне,
но исподволь подводит счет,
чтоб через месяц, через год
спросить с меня вдвойне…
Об этом я терзаюся и плачу
Зимой, весною, осенью и летом,
Печаль моя и жалобна и громка,
И скоро я красу свою утрачу,
Глядя порой, как с маленьким лафетом
Невинный твой в траве играет Фомка.
Плачу я, в лесу блуждая.
Дрозд за мной по веткам скачет,
На меня он все косится
И щебечет: «Что он плачет?»
«Ты спроси своих сестричек,
Умных ласточек спроси ты,
У которых гнезда прямо
Над окошком милой свиты!»
Не иди в дом пира. Иди в дом плача,
Чтоб забылись грехи, чтоб открылась душа.
Чтоб светлела порфира, чтоб яснела задача,
Не иди в дом пира, иди в дом плача.
В воротах мира, рыдая и плача,
Цветут чудо-стихи, бездумно дыша.
Не иди в дом пира. Иди в дом плача,
Чтоб забылись грехи. Чтоб открылась душа.
По лесу брожу я и плачу,
А дрозд сквозь густыя листы
Мне свищет, порхая по веткам:
«О чем закручинился ты?»
Узнай у сестриц, у касаток —
Оне тебе скажут — о чем:
Весной оне гнезда лепили
У милой моей под окном.
Грустя и плача и смеясь,
Звенят ручьи моих стихов
У ног твоих,
И каждый стих
Бежит, плетет живую вязь,
Своих не зная берегов.
Но сквозь хрустальные струи
Ты далека мне, как была…
Поют и плачут хрустали…
Как мне создать черты твои,
Чтоб ты прийти ко мне могла
Из очарованной дали? 8 декабря 1908
Кто с плачем хлеба не вкушал,
Кто, плачем проводив светило,
Его слезами не встречал,
Тот вас не знал, небесные силы! Вы завлекаете нас в сад,
Где обольщения и чары;
Затем ввергаете нас в ад:
Нет прегрешения без кары! Увы, содеявшему зло
Аврора кажется геенной!
И остудить повинное чело
Ни капли влаги нет у всех морей вселенной! Год написания: без даты
Слёзы? Мы плачем о тёмной передней,
Где канделябра никто не зажёг;
Плачем о том, что на крыше соседней
Стаял снежок;
Плачем о юных, о вешних берёзках,
О несмолкающем звоне в тени;
Плачем, как дети, о всех отголосках
В майские дни.
Только слезами мы путь обозначим
В мир упоений, не данный судьбой…
И над озябшим котёнком мы плачем,
Как над собой.
Отнято всё, — и покой и молчанье.
Милый, ты много из сердца унёс!
Но не сумел унести на прощанье
Нескольких слёз.
Поступок неба — снегопад.
Поступок женщины — рыданье.
Капризов двух и двух услад
вот совпаденье и свиданье.Снег, осыпаясь с дальних лун,
похож на плач, и сходство это
тревожит непроглядный ум
и душу темную предмета.Слеза содеяна зрачком,
но плач-занятье губ и тела.
Земля и женщина ничком
лежали, и метель летела.
Я плачу. Вдоль пути печален сосен ряд.
Уснул ямщик, забыв стегать худую клячу.
Смотря на огненный, торжественный закат,
Я плачу.
Там, в небе пламенном, я, малый, что я значу?
Здесь тихо дни ползут, а там века летят,
И небу некогда внимать людскому плачу!
Так и в ее душе — я, только беглый взгляд…
И с мыслью обо всем, что скоро я утрачу,
С унылой памятью утерянных услад,
Я плачу…
Есть одно, о чем плачу я горько:
Это прошлые дни,
Это дни восхитительных оргий
И безумной любви.
Есть одно, что мне горестно вспомнит!.:
Это прошлые дни.
Аромат опьяняющих комнат
И приветы любви.
Есть одно, что я проклял, что проклял:
Это прошлые дни,
Это дни, озаренные в строфах,
Это строфы мои.
2 октября 1896
По лесу брожу я и пла́чу,
А дрозд, сквозь густые листы,
Мне свищет, порхая по веткам:
«О чем — закручинился ты?»
Узнай у сестриц, у коса́ток —
Оне тебе скажут — о чем:
Весной оне гнезда лепили
У милой моей под окном.
Тихо плачу и пою,
отпеваю жизнь мою.
В комнате полутемно,
тускло светится окно,
и выходит из угла
старым оборотнем мгла.
Скучно шаркает туфлями
и опять, Бог весть о чем,
все упрямей и упрямей
шамкает беззубым ртом.
Тенью длинной и сутулой
распласталась на стене,
и становится за стулом,
и нашептывает мне,
и шушукает мне в ухо,
и хихикает старуха:
«Помереть — не померла,
только время провела!»
Ночь. И снег валится.
Спит Москва… А я…
Ох, как мне не спится,
Любовь моя! Ох, как ночью душно
Запевает кровь…
Слушай, слушай, слушай!
Моя любовь: Серебро мороза
В лепестках твоих.
О, седая роза,
Тебе — мой стих! Дышишь из-под снега,
Роза декабря,
Неутешной негой
Меня даря.Я пою и плачу,
Плачу и пою,
Плачу, что утрачу
Розу мою!
В шуме ветра, в детском плаче,
В тишине, в словах прощанья
«А могло бы быть иначе»
Слышу я, как обещанье.Одевает в саван нежный
Всю тщету, все неудачи
Тень надежды безнадежной
«А могло бы быть иначе».Заметает сумрак снежный
Все поля, все расстоянья.
Тень надежды безнадежной
Превращается в сиянье.Все сгоревшие поленья,
Все решенные задачи,
Все слова, все преступленья… А могло бы быть иначе.
Иному жизнь — одна игрушка,
Другому жизнь — тяжелый крест:
Скорбь и веселье, плач и хохот
Доходят к нам из тех же мест.
А может быть над этим смехом
Есть отвержения печать;
А может быть под этим плачем
Таится Божья благодать.
ПЕСНЯ.
У соседа есть избушка,
У соседа жонка-душка;
У меня же—ни избенки,
Нет ни счастья, нет ни жонки.
За соседом все красотки:
Бабы, девки и молодки;
На соседа все зарятся,
Все глядят—не наглядятся.
У соседа, как посеет,
Смотришь—все ужь зеленеет;
У меня же, сиротинки,
В поле пусто—ни былинки.
Все соседа уважают,
Все соседа выхваляют;
Я же плачу, все лишь—плачу,
Понапрасно время трачу.
Я — маленький, горло в ангине.
За окнами падает снег.
И папа поет мне: «Как ныне
Сбирается вещий Олег… »
Я слушаю песню и плачу,
Рыданье в подушке душу,
И слезы постыдные прячу,
И дальше, и дальше прошу.
Осеннею мухой квартира
Дремотно жужжит за стеной.
И плачу над бренностью мира
Я, маленький, глупый, больной.
Как злой палач.
Протяжный плач
Осенних дней
Мне сердце рвет
И ум гнетет
Тоской своей.
Все—душный смрад…
Часы звонят, —
И жизнь моя,
Укор живой,
Вся предо мной,
И плачу я…
И гнать беду
Тогда иду
На ветра свист,
И вихрь кружит
Меня и мчит,
Как мертвый лист…
К. Иваницкий-Василенко.
Плачу и рыдаю,
Рвуся и страдаю,
Только лишь воспомню смерти час
И когда увижу потерявша глас,
Потерявша образ по скончаньи века
В преужасном гробе мертва человека.
Не постигнут, боже, тайны сей умы,
Что к такой злой доле
По всевышней воле
Сотворенны мы
Божества рукою.
Но, великий боже! ты и щедр и прав:
Сколько нам ни страшен смертный сей устав,
Дверь — минута смерти к вечному покою.
И не плача зря
Об отце и матери — встать, и с Богом
По большим дорогам
В ночь — без собаки и фонаря.
Воровская у ночи пасть:
Стыд поглотит и с Богом тебя разлучит.
А зато научит
Петь и, в глаза улыбаясь, красть.
И кого-то звать
Длинным свистом, на перекрестках черных,
И чужих покорных
Жен под деревьями целовать.
Наливается поле льдом,
Или колосом — всё по дорогам — чудно!
Только в сказке — блудный
Сын возвращается в отчий дом.
Я плачу, скорбь моя необычайна,
И я успокоенья не ищу;
Коли нашел, нашел его случайно.
Я плачу, изумляюсь и ропщу,
Дивясь, что тот, кто властвует толпою,
Кто вождь ее влечений и судеб,
Не свет, не солнце над самим собою,
Но темен, холоден и слеп.
Какая покорность в их плаче!
Какая тоска!
И как же иначе?
Бежит невозвратно река.
Уносятся грузные барки
С понурой толпой,
И слушают Парки
Давно им наскучивший вой.
К равнине уныло
Осенние никнут дожди.
Уж раз проводила,
Так сына обратно не жди.
Уж слезы разлучные льются,
Кропя его путь.
Ему не вернуться
Припасть на вскормившую грудь.
Там, где-то в чужбине,
Далеко от знаемых мест,
В чужой домовине
Он ляжет под дружеский крест.
И чего мы тревожимся, плачем и спорим,
о любимых грустим до того, что невмочь.
Большеглазые добрые звезды над морем,
шелковистая гладь упирается в ночь.
Спят прогретые за день сутулые скалы,
спит распластанный берег, безлюден и тих.
Если ты тишины и покоя искала,
вот они! Только нет, ты искала не их.
Спят деревья, мои бессловесные братья.
Их зеленые руки нежны и легки.
До чего мне сейчас не хватает пожатья
человеческой, сильной, горячей руки!
На улицах белая тишь.
Я не слышу своего сердца.
Сердце, отчего ты молчишь?
Такая тихая, такая тихая тишь… Город снежный, белый — воскресни!
Луна — окровавленный щит.
Грядущее всё неизвестней…
Сердце моё, воскресни! воскресни! Воскресение — не для всех.
Тихий снег тих, как мертвый.
Над городом распростерся грех.
Тихо плачу я, плачу — обо всех.
Я плачу вновь. Осенний вечер.
И, может быть, — Печаль близка.
На сердце снова белый саван
Надела бледная рука.
Как тяжело, как больно, горько!
Опять пойдут навстречу дни…
Опять душа в бездонном мраке
Завидит красные огни.
И будет долго, долго слышен
Во мгле последний — скорбный плач.
Я жду, я жду. Ко мне во мраке
Идет невидимый палач.
Над окошком месяц. Под окошком ветер.
Облетевший тополь серебрист и светел.
Дальний плач тальянки, голос одинокий —
И такой родимый, и такой далекий.
Плачет и смеется песня лиховая.
Где ты, моя липа? Липа вековая?
Я и сам когда-то в праздник спозаранку
Выходил к любимой, развернув тальянку.
А теперь я милой ничего не значу.
Под чужую песню и смеюсь и плачу.
— Хоровод, хоровод,
Чего ножки бьешь?
— Мореход, мореход,
Чего вдаль плывешь?
Пляшу, — пол горячий!
Боюсь, обожгусь!
— Отчего я не плачу?
Оттого что смеюсь!
Наш моряк, моряк –
Морячок морской!
А тоска — червяк,
Червячок простой.
Поплыл за удачей,
Привез — нитку бус.
— Отчего я не плачу?
Оттого что смеюсь!
Глубоки моря!
Ворочайся вспять!
Зачем рыбам — зря
Красоту швырять?
Бог дал, — я растрачу!
Крест медный — весь груз.
— Отчего я не плачу?
Оттого что смеюсь!
К берегам тропой лесною
Я спускаюсь в камыши,
Озаренные луною —
О тебе мечтать в тиши.
Если тучка набегает —
Ветра вольного струя
В камышах во тьме вздыхает
Так что плачу, плачу я!
Мнится мне, что в дуновенье
Слышу голос твой родной,
И твое струится пенье
И сливается с волной.
Небо над городом плачет,
Плачет и сердце мое.
Что оно, что оно значит,
Это унынье мое?
И по земле, и по крышам
Ласковый лепет дождя.
Сердцу печальному слышен
Ласковый лепет дождя.
Что ты лепечешь, ненастье?
Сердца печаль без причин…
Да! ни измены, ни счастья —
Сердца печаль без причин.
Как-то особенно больно
Плакать в тиши ни о чем.
Плачу, но плачу невольно,
Плачу, не зная о чем.
Всё, изменяясь, изменило,
Везде могильные кресты,
Но будят душу с прежней силой
Заветы творческой мечты.Безумье вечное поэта —
Как свежий ключ среди руин…
Времен не слушаясь запрета,
Он в смерти жизнь хранит один.Пускай Пергам давно во прахе,
Пусть мирно дремлет тихий Дон:
Всё тот же ропот Андромахи,
И над Путивлем тот же стон.Свое уж не вернется снова,
Немеют близкие слова, —
Но память дальнего былого
Слезой прозрачною жива.
Странный звук издавала в тот вечер старинная скрипка:
Человеческим горем — и женским! — звучал ее плач.
Улыбался скрипач.
Без конца к утомленным губам возвращалась улыбка.
Странный взгляд посылала к эстраде из сумрачной ложи
Незнакомая дама в уборе лиловых камней.
Взгляд картин и теней!
Неразгаданный взгляд, на рыдание скрипки похожий.
К инструменту летел он стремительно-властно и прямо
Стон аккордах — и вдруг оборвался томительный плач…
Улыбался скрипач,
Но глядела в партер — безучастно и весело — дама.
Вижу на западе волны я
облачно-грозных твердынь.
Вижу — мгновенная молния
блещет над далью пустынь.
Грохот небесного молота.
Что-то, крича, унеслось.
Море вечернего долота
в небе опять разлилось.
Плачу и жду несказанного,
плачу в порывах безмирных.
Образ колосса туманною
блещет в зарницах сапфирных.
Держит лампаду пурпурную
Машет венцом он зубчатым.
Ветер одежду лазурную
рвет очертаньем крылатым.
Молньи рубинно-сапфирные
Грохот тяжелого молота
Волны лазури эфирные
Море вечернего золота.
Сирый убогий в пустыне бреду.
Все себе кров не найду.
Плачу о дне.
Плачу… Так страшно, так холодно мне.
Годы проходят. Приют не найду.
Сирый иду.
Вот и кладбище… В железном гробу
чью-то я слышу мольбу.
Мимо иду…
Стонут деревья в холодном бреду…
Губы бескровные шепчут мольбу…
Стонут в гробу.
Жизнь отлетела от бедной земли.
Темные тучи прошли.
Ветер ночной
рвет мои кудри рукой ледяной.
Старые образы встали вдали.
В Вечность ушли.
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.
Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя? иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.