Кто с плачем хлеба не вкушал,
Кто, плачем проводив светило,
Его слезами не встречал,
Тот вас не знал, небесные силы! Вы завлекаете нас в сад,
Где обольщения и чары;
Затем ввергаете нас в ад:
Нет прегрешения без кары! Увы, содеявшему зло
Аврора кажется геенной!
И остудить повинное чело
Ни капли влаги нет у всех морей вселенной! Год написания: без даты
Слёзы? Мы плачем о тёмной передней,
Где канделябра никто не зажёг;
Плачем о том, что на крыше соседней
Стаял снежок;
Плачем о юных, о вешних берёзках,
О несмолкающем звоне в тени;
Плачем, как дети, о всех отголосках
В майские дни.
И не плача зря
Об отце и матери — встать, и с Богом
По большим дорогам
В ночь — без собаки и фонаря.
Воровская у ночи пасть:
Стыд поглотит и с Богом тебя разлучит.
А зато научит
Петь и, в глаза улыбаясь, красть.
— Хоровод, хоровод,
Чего ножки бьешь?
— Мореход, мореход,
Чего вдаль плывешь?
Пляшу, — пол горячий!
Боюсь, обожгусь!
— Отчего я не плачу?
Оттого что смеюсь!
Странный звук издавала в тот вечер старинная скрипка:
Человеческим горем — и женским! — звучал ее плач.
Улыбался скрипач.
Без конца к утомленным губам возвращалась улыбка.
Странный взгляд посылала к эстраде из сумрачной ложи
Незнакомая дама в уборе лиловых камней.
Взгляд картин и теней!
Неразгаданный взгляд, на рыдание скрипки похожий.
О, Муза плача, прекраснейшая из муз!
О ты, шальное исчадие ночи белой!
Ты чёрную насылаешь метель на Русь,
И вопли твои вонзаются в нас, как стрелы.
И мы шарахаемся и глухое: ох! —
Стотысячное — тебе присягает: Анна
Ахматова! Это имя — огромный вздох,
И в глубь он падает, которая безымянна.
Мальчик к губам приложил осторожно свирель,
Девочка, плача, головку на грудь уронила…
— Грустно и мило! —
Скорбно склоняется к детям столетняя ель.Темная ель в этой жизни видала так много
Слишком красивых, с большими глазами, детей.
Нет путей
Им в нашей жизни. Их счастье, их радость — у Бога.Море синет вдали, как огромный сапфир,
Детские крики доносятся с дальней лужайки,
В воздухе — чайки…
Мальчик играет, а девочке в друге весь мир… Ясно читая в грядущем, их ель осенила,
Уж вы, батальоны —
Эскадроны!
Сынок порожённый,
Бе — ре — жёный!
Уж ты по младенцу —
Новобранцу —
Слеза деревенска,
Океанска!
В некой разлинованности нотной
Нежась наподобие простынь —
Железнодорожные полотна,
Рельсовая режущая синь!
Пушкинское: сколько их, куда их
Гонит! (Миновало — не поют!)
Это уезжают-покидают,
Это остывают-отстают.
Расколюсь — так в стклянь,
Распалюсь — так в пар.
В рокота гитар
Рокочи, гортань! В пляс! В тряс! В прах — да не в пляс!
А — ах, струна сорвалась! У — ехал парный мой,
У — ехал в Армию!
Стол — бы фонарные!
Ла — ды гитарные! И в прах!
И в тряс!
И грянь!
Чтоб высказать тебе… да нет, в ряды
И в рифмы сдавленные… Сердце — шире!
Боюсь, что мало для такой беды
Всего Расина и всего Шекспира!
«Все́ плакали, и если кровь болит…
Все́ плакали, и если в розах — змеи»…
Но был один — у Федры — Ипполит!
Плач Ариадны — об одном Тезее!
Вопль стародавний,
Плач Ярославны —
Слышите?
С башенной вышечки
Неперерывный
Вопль — неизбывный:
— Игорь мой! Князь
Игорь мой! Князь
Игорь!
«В час прибоя…»В час прибоя
Голубое
Море станет серым.В час любови
Молодое
Сердце станет верным.Бог, храни в часы прибоя —
Лодку, бедный дом мой!
Охрани от злой любови
Сердце, где я дома!«Сказать: верна…»Сказать: верна,
Прибавить: очень,
А завтра: ты мне не танцор, —