Слёзы? Мы плачем о тёмной передней,
Где канделябра никто не зажёг;
Плачем о том, что на крыше соседней
Стаял снежок;
Плачем о юных, о вешних берёзках,
О несмолкающем звоне в тени;
Плачем, как дети, о всех отголосках
В майские дни.
Только слезами мы путь обозначим
В мир упоений, не данный судьбой…
И над озябшим котёнком мы плачем,
Как над собой.
Отнято всё, — и покой и молчанье.
Милый, ты много из сердца унёс!
Но не сумел унести на прощанье
Нескольких слёз.
Я плачу. Вдоль пути печален сосен ряд.
Уснул ямщик, забыв стегать худую клячу.
Смотря на огненный, торжественный закат,
Я плачу.
Там, в небе пламенном, я, малый, что я значу?
Здесь тихо дни ползут, а там века летят,
И небу некогда внимать людскому плачу!
Так и в ее душе — я, только беглый взгляд…
И с мыслью обо всем, что скоро я утрачу,
С унылой памятью утерянных услад,
Я плачу…
Где бы ни был я, везде, как тень, со мной —
Мой милый брат, отшедший в жизнь иную,
Тоскующий, как ангел неземной,
В своей душе таящий скорбь немую, —
Так явственно стоит он предо мной
И я, как он, и плачу, и тоскую,
Но плачу ли, смеюсь ли, — дух родной, —
Он никогда меня не покидает,
Со мной живет он жизнию одной.
Лишь иногда в тревожный час ночной,
Невольно ум в тоске изнемогает,
И я его спрошу «В стране иной,
За темною загадочной могилой,
Увидимся ль с тобой, о, брат мой милый?»
В его глазах тогда мелькает тень,
И слезы он блестящие роняет,
И как пред ночью тихо гаснет день,
Так от меня он тихо улетает.
Равнодушно слушая проклятья
В битве с жизнью гибнущих людей,
Из-за них вы слышите ли, братья,
Тихий плач и жалобы детей?«В золотую пору малолетства
Всё живое счастливо живет,
Не трудясь, с ликующего детства
Дань забав и радости берет.
Только нам гулять не довелося
По полям, по нивам золотым:
Целый день на фабриках колеса
Мы вертим — вертим — вертим! Колесо чугунное вертится,
И гудит, и ветром обдает,
Голова пылает и кружится,
Сердце бьется, всё кругом идет:
Красный нос безжалостной старухи,
Что за нами смотрит сквозь очки,
По стенам гуляющие мухи,
Стены, окна, двери, потолки, -
Всё и все! Впадая в исступленье,
Начинаем громко мы кричать:
— Погоди, ужасное круженье!
Дай нам память слабую собрать! -
Бесполезно плакать и молиться,
Колесо не слышит, не щадит:
Хоть умри — проклятое вертится,
Хоть умри — гудит — гудит — гудит! Где уж нам, измученным в неволе,
Ликовать, резвиться и скакать!
Если б нас теперь пустили в поле,
Мы в траву попадали бы — спать.
Нам домой скорей бы воротиться, -
Но зачем идем мы и туда?..
Сладко нам и дома не забыться:
Встретит нас забота и нужда!
Там, припав усталой головою
К груди бледной матери своей,
Зарыдав над ней и над собою,
Разорвем на части сердце ей…»