Вянет лист. Проходит лето.
Иней серебрится…
Юнкер Шмидт из пистолета
Хочет застрелиться.
Погоди, безумный, снова
Зелень оживится!
Юнкер Шмидт! честное слово,
Лето возвратится!
Башня лежит,
Все уступы сочтешь.
Только ту башню
Ничем не сметешь.
Солнце ее
Не успеет угнать, —
Смотришь, луна
Положила опять.
Дорогой скучною, погодой все суровой,
Тащу я жизнь мою сегодня сорок лет.
Что ж нахожу сегодня, в год мой новой?
Да больше ничего, как только сорок лет.
Я опоздал — и как жалею!
Уж солнце скрылося в ночи.
Я не видал, когда в аллею
Оно кидало нам лучи.Но силу летнего сиянья
Не всю умчал минувший день,
Его отрадного прощанья
Не погасила ночи тень.Еще пред дымкою туманной
Как очарованный стою,
Еще в заре благоуханной
Дыханье неба узнаю.
Цветы и песни с давних лет
В благоухающем союзе;
И благовонный ваш привет
Вручил я пристыженной музе.Но ей до вас так далеко,
Что состязанье безрассудно:
Ее украсить вам легко,
Ей заслужить венок так трудно! 7 августа 1885
Прекрасная звезда Венеры светлоокой!
Пока свое чело за рощею далекой
Диана нежная скрывает, освети
Кустарник тот и холм для моего пути.
Я оставляю кров не для ночных хищений,
На путников в душе не крою покушений.
Нет, я люблю и жду возмездия забот
От нимфы молодой, красы между красот, —
Как в мириаде звезд, Дианой предводимой,
Краса ночных небес, горит твой луч любимый.
Пахнет лето
Земляникой спелой —
Снова реки
Повернули вспять…
Снова сердце
К сердцу прикипело —
Только с кровью
Можно оторвать.Пахнет лето
Земляникой спелой,
Скоро осень
Загрустит опять.Может, это времечко
Приспело —
Уходить,
От сердца отрывать?..
Вот и летние дни убавляются.
Где же лета лучи золотые?
Только серые брови сдвигаются,
Только зыблются кудри седые.
Нынче утром, судьбиною горькою
Истомленный, вздохнул я немножко:
Рано-рано румяною зорькою
На мгновенье зарделось окошко.
Но опять это небо ненастное
Безотрадно нависло над нами, —
Знать, опять, мое солнышко красное,
Залилось ты, вставая, слезами!
Стоит изба в лесу
сто лет.
Живет в избе
столетний дед.
Сто лет прошло,
а смерти нет,
Как будто вечен
этот дед,
Как вечен лес,
где столько лет
Он все хранил
от разных бед…
Как хорош чуть мерцающим утром,
Амфитрита, твой влажный венок!
Как огнем и сквозным перламутром
Убирает Аврора восток! Далеко на песок отодвинут
Трав морских бесконечный извив,
Свод небесный, в воде опрокинут,
Испещряет румянцем залив.Остров вырос над тенью зеленой;
Ни движенья, ни звука в тиши,
И, погнувшись над влагой соленой,
В крупных каплях стоят камыши.
Россия тридцать лет живет в тюрьме,
На Соловках или на Колыме.И лишь на Колыме и Соловках
Россия та, что будет жить в веках.Все остальное — планетарный ад,
Проклятый Кремль, злощастный Сталинград —Заслуживает только одного,
Огня, испепелящего его.
Дети солнечного всхода,
Пестрых пажитей цветы,
Вас взлелеяла природа
В честь любви и красоты.
Ваши яркие уборы
Под перстом прзрачным Флоры
Так нарядно хороши;
Но, любимцы неги вешней,
Плачьте: прелесть жизни внешней
Не вжохнула в вас души.Вслед за жаворонком нежно
Соловьи о вас грустят,
На листах у вас небрежно
Колыхаясь сильфы спят,
Ваши пышные короны
Превратила дочь Дионы
В брачный полог мотыльков.
Плачьте, плачьте, дети света!
В вас тоска понятна эта —
Вам неведома любовь.Но томление разлуки
Выношу я, не скорбя;
Друг мой Нанни, эти руки
Вьют подарок для тебя!
Жизнь и душу, страсть и речи,
Сердца нежные предтечи,
Вам теперь передаю, —
И сильнейший меж богами
Здесь под скромными листами
Скрыл божественность свою.
Сними горящие доспехи,
Ты видишь, лето отошло,
И смерть уносит счастья вехи,
И всюду ковыляет зло.Оторопей над соловьями,
Точась рубином сочных губ.
Ты видишь лето зимней яме
Законопаченное дуб.
Летний вечер тих и ясен;
Посмотри, как дремлют ивы;
Запад неба бледно-красен,
И реки блестят извивы.
От вершин скользя к вершинам,
Ветр ползет лесною высью.
Слышишь ржанье по долинам?
То табун несется рысью.
Родного неба милый свет,
Знакомые потоки,
Златые игры первых лет
И первых лет уроки,
Что вашу прелесть заменит?
О родина святая,
Какое сердце не дрожит,
Тебя благословляя?
У солнышка есть правило:
Оно лучи расправило,
Раскинуло с утра —
И на земле жара.
Оно по небу синему
Раскинуло лучи —
Жара такая сильная,
Хоть караул кричи!
Изнемогают жители
В Загорске-городке.
Они всю воду выпили
В киоске и в ларьке.
Мальчишки стали неграми,
Хоть в Африке и не были.
Жарко, жарко, нету сил!
Хоть бы дождь поморосил.
Жарко утром, жарко днем,
Влезть бы в речку, в водоем,
Влезть бы в речку, в озерцо,
Вымыть дождиком лицо.
Кто-то стонет: — Ой, умру!..—
Трудно в сильную жару,
Например, толстухам:
Стали падать духом.
А девчонка лет пяти
Не смогла пешком идти —
На отце повисла,
Будто коромысло.
Жарко, жарко, нету сил!
Хоть бы дождь поморосил.
Вовка вызвал бы грозу —
Не сговоришься с тучей.
Она — на небе, он — внизу.
Но он на всякий случай
Кричит: — Ну где же ты, гроза?
Гремишь, когда не надо! —
И долго ждет, подняв глаза,
Он у калитки сада.
Жарко, жарко, нету сил!..
Пить прохожий попросил:
— Вовка — добрая душа,
Дай напиться из ковша!
Вовка — добрая душа
Носит воду не дыша,
Тут нельзя идти вприпрыжку —
Расплескаешь полковша.
— Вовка, — просят две подружки, —
Принеси и нам по кружке!
— Я плесну вам из ведра,
Подставляйте горсти…
…Тридцать градусов с утра
В городе Загорске,
И все выше, выше ртуть…
Надо сделать что-нибудь,
Что-то сделать надо,
Чтоб пришла прохлада,
Чтоб не вешали носы
Люди в жаркие часы.
Вовка — добрая душа
Трудится в сарае,
Что-то клеит не спеша,
Мастерит, стараясь.
Вовка — добрая душа
Да еще три малыша.
Паренькам не до игры:
Предлагает каждый,
Как избавить от жары
Разомлевших граждан.
В городе Загорске
Горки да пригорки,
Что ни улица — гора.
Шла старушка в гору,
Причитала: — Ох, жара!
Помереть бы впору.
Вдруг на горке, на откосе,
Ей подарок преподносит,
Подает бумажный веер
Вовка — парень лет пяти.
Мол, шагайте поживее,
Легче с веером идти.
Обмахнетесь по пути.
Вовка — добрая душа
Да еще три малыша,
Да еще мальчишек восемь
Распевают на откосе:
— Получайте, граждане,
Веера бумажные,
Получайте веера,
Чтоб не мучила жара.
Раздаем бесплатно,
Не берем обратно.
На скамью старушка села,
Обмахнулась веером,
Говорит: — Другое дело —
Ветерком повеяло.—
Обмахнулся веером
Гражданин с бородкой,
Зашагал уверенной,
Деловой походкой.
И пошло конвейером:
Каждый машет веером.
Веера колышутся —
Людям легче дышится.
1
Над одуванным бережком
Жарой струит: переливает:
Пушинки легкие летком
В летениик белый улетают.
Вскипит зеленый лепетай,
Ветвистым лапником присвистнет;
Звепеньем комариных стай
Густой ознойный воздух виснет, —
Над пересушенным листом
И над муругим мухомором…
В полях пройдет пустым винтом;
Дохнет: полуденным измором.
2
Высокий вихорь пылевой,
Народ ругая, но… не очень, —
Густой, косматый головой
Взвивает чернохохлый клочень;
Затеяв дутый пустопляс,
Заколобродит по дорогам,
Задует мутью в рот и в глаз;
И — разрывается над логом.
3
Тропой обрывистой меня
Из дня уводит в прелый тинник —
Глухая, хрусткая лазня
Сквозь сухорукий хворостинник;
Журчит железистый ржавец;
И — моховатое болото,
Где из гнезда шипит птенец, —
Слепой, бесперый, желторотый;
И там, где травы — ползунки,
Где в жар пересыхают броды,
Там — сероперые чирки;
И — пестроперые удоды.
4
Уже слезливые кусты —
Алмазноглазы, сыры, сыты;
Уже с небесной высоты
Слезятся в вечер лазулиты.
И молний миглая игра
Очнется к ночи; месяц — льдинка…
И — ночи первая пора…
И — неба первая звездинка.
Любо мне в комнате ночью стоять у окошка в потемках,
Если луна с высоты прямо глядит на меня
И, проникая стекло, нарисует квадраты лучами
По полу, комнату всю дымом прозрачным поя,
А за окошком в саду, между листьев сирени и липы,
Черные группы деля, зыбким проходит лучом
Между ветвями — и вниз ее золоченые стрелы
Ярким стремятся дождем, иль одинокий листок
Лунному свету мешает рассыпаться по земи, сам же,
Светом осыпанный весь, черен дрожит на тени.
Я восклицаю: блажен, трижды блажен, о Диана,
Кто всемогущей судьбой в тайны твои посвящен!
…Как! Только десять лет, ты шутишь, Боже мой,
О, как ты рано возвратился,
Я вовсе не ждала — ты так со мной простился
Какой-то странной и чужой зимой.
И даже просмотреть те сотни тысяч строк,
Где сказано, как я бесчестна и преступна.
О, солнце глаз бессонных — звездный луч,
Как слезно ты дрожишь меж дальних туч!
Сопутник мглы, блестящий страж ночной,
Как по былом тоска сходна с тобой! Так светит нам блаженство дальних лет:
Горит, а всё не греет этот свет;
Подруга дум воздушная видна,
Но далеко, — ясна, но холодна.
Мне каждое слово
Будет уликою
Минимум
На десять лет.
Иду по Москве,
Переполненной шпиками,
Как настоящий поэт.
Не надо слежек!
К чему шатания!
А папки бумаг?
Дефицитные!
Жаль!
Я сам
Всем своим существованием —
Компрометирующий материал!
Опять незримые усилья,
Опять невидимые крылья
Приносят северу тепло;
Всё ярче, ярче дни за днями,
Уж солнце чёрными кругами
В лесу деревья обвело.
Заря сквозит оттенком алым,
Подёрнут блеском небывалым
Покрытый снегом косогор;
Ещё леса стоят в дремоте,
Но тем слышнее в каждой ноте
Пернатых радость и задор.
Ручьи, журча и извиваясь
И меж собой перекликаясь,
В долину гулкую спешат,
И разыгравшиеся воды
Под беломраморные своды
С весёлым грохотом летят.
А там по нивам на просторе
Река раскинулась как море,
Стального зеркала светлей,
И речка к ней на середину
За льдиной выпускает льдину,
Как будто стаю лебедей.
Люблю деревню я и лето:
И говор вод, и тень дубров,
И благовоние цветов;
Какой душе не мило это?
Быть так, прощаю комаров!
Но признаюсь — пустыни житель,
Покой пустынный в ней любя,
Комар двуногий, гость-мучитель,
Нет, не прощаю я тебя!
В небесах летают тучи,
На листах сверкают слезы;
До росы шипки грустили,
А теперь смеются розы.После грома воздух чище
И свежее дышат люди;
Под ресницей орошенной
Как-то легче жаркой груди.На природе с каждой каплей
Зеленеет вся одежда,
В небе радуга сияет,
Для души горит надежда.
Уходящее лето, раздвинув лазоревый полог
(Которого нету — ибо сплю на рогоже — девятнадцатый год)
Уходящее лето — последнюю розу
— От великой любви — прямо на сердце бросило мне.На кого же похоже твое уходящее лето?
На поэта?
— Ну нет!
На г. . . д. . . в. . ! Октябрь
Я узнаю тебя и твой белый вуаль,
Где роняет цветы благовонный миндаль,
За решеткою сада, с лихого коня,
И в ночи при луне, и в сиянии дня;
И гитару твою далеко слышу я
Под журчанье фонтана и песнь соловья…
Днем и ночью гляжу сквозь решетку я вдаль —
Не мелькнет ли в саду белоснежный вуаль?
О лихорадочное лето!
То ветра холод, то солнца зной.
Холодной мглою земля одета,
Ручей смеётся в тени лесной.
Он притаился в долине тесной.
Ему забавно, что много туч.
Ему противен Змей небесный, —
Как меч разящий, — блестящий луч.
Я жду… Соловьиное эхо
Несется с блестящей реки,
Трава при луне в бриллиантах,
На тмине горят светляки.Я жду… Темно-синее небо
И в мелких, и в крупных звездах,
Я слышу биение сердца
И трепет в руках и в ногах.Я жду… Вот повеяло с юга;
Тепло мне стоять и идти;
Звезда покатилась на запад…
Прости, золотая, прости!
Через столько лет
На той же улице
Мы нежданно встретились
В толпе.
Ты успела чуточку нахмурится
Я успел подумать о тебе.
Ты успела быстро оглянуться
«Боже мой…» –
Я прошептал в дали.
Может, надо было нам вернуться?
Но друг друга мы бы не нашли.
Nec sit ancillae tibi amor pudori
HoratiusУж, серпы на плеча взложив, усталые жницы
Звонкою песнью своей оглашают прохладное поле;
Ландышем пахнет в лесу; там, над оврагом, березы
Рдеют багрянцем зари, а здесь, в кустарнике мелком,
Звонко запел соловей, довольный вечерней прохладой.
Верный конь подо мной выступает медленным шагом,
Шею сгибая кольцом и мошек хвостом отгоняя.
Скоро доеду. Да вот и тенистая старая ива,
Вот и пригорок, и ключ под кровом корнистого вяза.
Как он звучен и чист, как дышит подземной прохладой!
Чу, не она ль? Где-то ветвь шелестит… Но ей не заметить
Здесь, за вязом, меня. — Ах, вот она, роза селенья!
По локотки рукава засучила и быстро склонилась
К холоду светлой струи, — вот моет белые руки,
Вот в прозрачные персты воды зачерпнула, и блещет
В чистых каплях чело, покрытое легким румянцем.
Вот сарафан на груди расстегнулся, и плечи и груди
Робко бегут от руки, несущей холодную влагу.
Вот малютка-рука трет белую ножку-малютку,
И под нею в ключе такая ж качается ножка.
Дева, помедли! — но нет: вспорхнула резвая крошка, —
Только кустарник вдали ее сарафанчик целует.
Мне дорог лес зимой и летом.
Я не скрываю добрых чувств.
Ведь это он рожден поэтом,
А я лишь у него учусь.
Я слышу — шелестят страницы,
Когда листает ветер их…
И тишина, как мысль струится,
И каждый лист — как первый стих.
Уснуло озеро; безмолвен лес;
Русалка белая небрежно выплывает;
Как лебедь молодой, луна среди небес
Скользит и свой двойник на влаге созерцает.Уснули рыбаки у сонных огоньков;
Ветрило бледное не шевельнет ни складкой;
Порой тяжелый карп плеснет у тростников,
Пустив широкий круг бежать по влаге гладкой.Как тихо… Каждый звук и шорох слышу я;
Но звуки тишины ночной не прерывают, —
Пускай живая трель ярка у соловья,
Пусть травы на воде русалки колыхают…
Июль — макушка лета, —
Напомнила газета,
Но прежде всех газет —
Дневного убыль света;
Но прежде малой этой,
Скрытнейшей из примет, —
Ку-ку, ку-ку, — макушка, —
Отстукала кукушка
Прощальный свой привет.
А с липового цвета
Считай, что песня спета,
Считай, пол-лета нет, —
Июль — макушка лета.
Благовонная ночь, благодатная ночь,
Раздраженье недужной души!
Всё бы слушал тебя — и молчать мне невмочь
В говорящей так ясно тиши.Широко раскидалась лазурная высь,
И огни золотые горят;
Эти звезды кругом точно все собрались,
Не мигая, смотреть в этот сад.А уж месяц, что всплыл над зубцами аллей
И в лицо прямо смотрит, — он жгуч;
В недалекой тени непроглядных ветвей
И сверкает, и плещется ключ.И меняется звуков отдельный удар;
Так ласкательно шепчут струи,
Словно робкие струны воркуют гитар,
Напевая призывы любви.Словно всё и горит и звенит заодно,
Чтоб мечте невозможной помочь;
Словно, дрогнув слегка, распахнется окно
Поглядеть в серебристую ночь.28 апреля 1887
Юных лет моих желанье
В летах зрелых не сбылось,
Непременное мечтанье
Как мгновенье пронеслось.Я мечтал, что с другом нежным
Буду время проводить;
Буду в горе неизбежном
Сердце с ним мое делить.Я мечтал в любови страстной
Чашу восхищений пить
И с подругою прекрасной
Небо в зависть приводить.