Москва златоглавая,
Звон колоколов,
Царь-пушка державная,
Аромат пирогов,
Конфетки-бараночки,
Словно лебеди — саночки…
«Эй вы, кони залетные!» —
Слышен крик с облучка.
Гимназистки румяные,
От мороза чуть пьяные,
Ты не любишь меня, милый голубь,
Не со мной ты воркуешь, с другою.
Ах, пойду я к реке под горою,
Кинусь с берега в черную прорубь.
Не отыщет никто мои кости,
Я русалкой вернуся весною.
Приведешь ты коня к водопою,
И коня напою я из горсти.
Всадник ехал по дороге,
Было поздно, выли псы,
Волчье солнце — месяц строгий —
Лил сиянье на овсы.И внезапно за деревней
Белый камень возле пня
Испугал усмешкой древней
Задремавшего коня.Тот метнулся: темным бредом
Вдруг ворвался в душу сам
Древний ужас, тот, что ведом
В мире только лошадям.Дальний гул землетрясений,
Я вышел в ночь — узнать, понять
Далекий шорох, близкий ропот,
Несуществующих принять,
Поверить в мнимый конский топот.
Дорога, под луной бела,
Казалось, полнилась шагами.
Там только чья-то тень брела
И опустилась за холмами.
И слушал я — и услыхал:
Среди дрожащих лунных пятен
Мой слабый дух покоился в сиянье
Твоих очей, любовь моя;
К тебе стремился он, как в полдень знойный
Стремится лань к струям ручья.
Твой берберийский конь тебя, как буря,
Далеко от меня умчал;
Тебя догнать, увы, я был не в силах.
Мой дух тебя сопровождал.
Быстрей коня, быстрей полета бури,
Мой слабый дух покоился в сияньи
Твоих очей, любовь моя;
К тебе стремился он, как в полдень знойный
Стремится лань к струям ручья.
Твой берберийский конь тебя, как буря
Далеко от меня умчал;
Тебя догнать, увы, я был не в силах.
Мой дух тебя сопровождал.
Быстрей коня, быстрей полета бури,
До курных хат — недалеко,
И кони ладно пропотели.
Буран косматым кулаком
Мотал и ежил ели.
И брал на грудь буранный гул
Сосняк глухой и древний.
И псом испуганным в снегу
Корежилась деревня.
Пришел сон из семи сел.
Пришла лень из семи деревень.
Собирались лечь, да простыла печь.
Окна смотрят на север.
Сторожит у ручья скирда ничья,
и большак развезло, хоть бери весло.
Уронил подсолнух башку на стебель.
То ли дождь идет, то ли дева ждет.
Запрягай коней да поедем к ней.
Я вижу их в сумерках утренних,
Суровых богов Скандинавии,
В дыхании воздуха зимняго
Все едут они на конях.
Вон конь Двоебыстрый, весь в яблоках,
Вон конь Златоверхий, весь в золоте,
Конь Грузный, копыто туманное,
Конь Вихрь, легконогий размах.
Двенадцать коней огнедышащих,
Какой-то Всадник так Коня себе нашколил,
Что делал из него все, что́ изволил;
Не шевеля почти и поводов,
Конь слушался его лишь слов.
«Таких коней и взнуздывать напрасно»,
Хозяин некогда сказал:
«Ну, право, вздумал я прекрасно!»
И, в поле выехав, узду с Коня он снял.
Почувствуя свободу,
Сначала Конь прибавил только ходу
Взгляни на пучину, в ней небо лежит:
То море, и ярко пучина блестит.
Убитая громом, не птица ль гора
Крыле распустила в той бездне сребра?
Сам радужный очерк тесней в небесах,
Чем мачтовых перьев на синих волнах.И островом снежным под дикой скалой
Оделися степи лазури морской;
Но остров сей — туча, и черная мгла
Полмира объемлет с крутого чела.
Огнистую ленту ты видишь на нем?
Альфонс садится на коня;
Ему хозяин держит стремя.
«Сеньор, послушайтесь меня:
Пускаться в путь теперь не время,
В горах опасно, ночь близка,
Другая вента далека.
Останьтесь здесь: готов вам ужин;
В камине разложен огонь;
Постеля есть — покой вам нужен,
А к стойлу тянется ваш конь».
Вижу, как тяжек мой путь,
Как бесполезен мой повод!
Кони натужили грудь,
Солнце печет, жалит овод.Что ты, лихой проводник,
Сверху кричишь мне: за мною!
Ты с малолетства привык
Рыскать с ружьем за спиною.Я же так рано устал!
Скучны мне виды природы —
Остовы глинистых скал,
Рощей поникшие своды! Глухо, безлюдно кругом…
И пора уснуть, да жалко,
Не хочу уснуть!
Конь качается качалка,
На коня б скакнуть!
Луч лампадки, как в тумане,
Раз-два, раз-два, раз!..
Идет конница… а няня
Тянет свой рассказ…
Кто в ночи при луне открывает окно?
Чья рука, чья чалма там белеют?
Тихо всё. Злой евнух уже дремлет давно,
И окошки гарема чернеют.Ты, султанша, дрожишь? Ты, султанша, бледна?..
Страшно ждать при луне иноверца!..
Но зачем же, скажи мне, ты ждешь у окна?
Отчего ноет сладостно сердце? — Что ж ты медлишь, гяур? Приезжай поскорей!
Уж луна над луной минарета.
Чу, не он ли?.. Мне чудится топот коней.
Далеко нам скакать до рассвета! Да! То он! Мой гяур уж заметил меня!
Какой-то стадник шел,
И стадо при себе коней с ослами вел,
Кони как должно выступают;
Ослы шагают, не шагают;
Все понуканья ждут,
Однако же и тут
Немного стадник успевает;
Осел ленивой скот, известно это всем;
Так не проймешь его ничем.
И стадник погоняет
Песок вскипал. За мною мчались Мавры.
Но легок был мой черноокий конь.
И в этой зыби бега и погонь
Горели мы как быстрые кентавры.
Мне чудилось—в висках гремят литавры.
О, кровь моя! Кипи! Колдуй! Трезвонь!
Я мчусь как дух. Лечу как ведогонь.
Как ветер, в чьем волненьи блещут лавры.
Живу я в лучшем из миров -
Не нужно хижины мне!
Земля — постель, а небо — кров,
Мне стены — лес, могила — ров, -
Мурашки по спине.
Но мне хорошо!
Мне славно жить в стране -
Во рву, на самом дне -
Молча сижу под окошком темницы,
Синее небо отсюда мне видно:
В небе играют всё вольные птицы;
Глядя на них, мне и больно и стыдно.Нет на устах моих грешной молитвы,
Нету ни песни во славу любезной:
Помню я только старинные битвы,
Меч мой тяжёлый да панцирь железный.В каменный панцирь я ныне закован,
Каменный шлем мою голову давит,
Щит мой от стрел и меча заколдован,
Конь мой бежит, и никто им не правит.Быстрое время — мой конь неизменный,
Шахматные кони карусели
Пятнами сверкают предо мной.
Странно это круглое веселье
В суетной окружности земной.Ухмыляясь, благостно-хмельные,
Носятся (попробуй пресеки!)
Красные, зеленые, стальные,
Фиолетовые рысаки.На «кобылке» цвета канарейки,
Словно бы на сказочном коне,
Девочка на все свои копейки
Кружится в блаженном полусне… Девочка из дальней деревеньки!
О тяжесть удачи!
Обида Победы!
Георгий, ты плачешь,
Ты красною девой
Бледнеешь над делом
Своих двух
Внезапно-чужих
Рук.Конь брезгует Гадом,
Ты брезгуешь гласом
Победным. — Тяжелым смарагдовым маслом
Мне ли, молодцу
Разудалому,
Зиму-зимскую
Жить за печкою? Мне ль поля пахать?
Мне ль траву косить?
Затоплять овин?
Молотить овес? Мне поля — не друг,
Коса — мачеха,
Люди добрые —
Не соседи мне.Если б молодцу
Бежала
Мексика
от буферов
горящим,
сияющим бредом.
И вот
под мостом
река или ров,
делящая
два Ларедо.
Да, сегодня раньше всех,
Раньше всех,
Да, сегодня раньше всех
Встанем я и ты —
Для того, чтоб нам попасть,
Нам попасть,
Для того, чтоб нам попасть
В первые ряды.
Мы к трибуне подойдем,
С ружьем за плечами, один, при луне,
Я по полю еду на добром коне.
Я бросил поводья, я мыслю о ней,
Ступай же, мой конь, по траве веселей!
Я мыслю так тихо, так сладко, но вот
Неведомый спутник ко мне пристает,
Одет он, как я, на таком же коне,
Ружье за плечами блестит при луне.
«Ты, спутник, скажи мне, скажи мне, кто ты?
Твои мне как будто знакомы черты.
Чей это топот? — Чей это шопот? — Чей это светится глаз?
Кто это в круге — в бешеной вьюге — пляшет и путает нас?
Чьи это крылья — в дрожи бессилья — бьются и снова летят?
Чьи это хоры? — Чьи это взоры? — Чей это блещущий взгляд?
Чье это слово — вечно и ново — в сердце поет как гроза?
Чьи неотступно — может, преступно — смотрят и смотрят глаза?
Кто изменился — кто это свился — в полный змеиности жгут?
Шел с улыбкой беЕ. Зозуле
Шел с улыбкой белозубой
Барабанщик молодой…
Пляшут кони,
Льются трубы
Светлой медною водой.
В такт коням,
По воле я пустил коня —
Скачу, — леса, долины, горы,
То вдруг, то розно встретя взоры,
Мелькают, гибнут вкруг меня
Быстрее волн; и меж видений
Я вне себя гоню, скачу:
Упиться вихрями явлений
И обезуметь я хочу.Когда же конь мой пененный
Уже нейдет и саван свой
На мир усталый, омраченный
— Я жить без тебя не могу,
Я с первого дня это понял…
Как будто на полном скаку
Коня вдруг над пропастью поднял.
— И я без тебя не могу.
Я столько ждала! И устала.
Как будто на белом снегу
Гроза мою душу застала.
Мерю степь единой мерою,
Бегом быстраго коня.
Прах взмету, как тучу серую.
Где мой враг? Лови меня.
Степь—моя. И если встретится
Скиѳу житель чуждых стран,
Кровью грудь его отметится.
Пал—и строй себе курган.
1-я партия: А мы чищу чистили, чистили,
Ой дид ладу, чистили, чистили.
2-я: А мы пашню пахали, пахали,
Ой дид ладо, пахали, пахали,
1-я: А мы просо сеяли, сеяли,
2-я: А мы просо вытопчем, вытопчем.
Вот Руси граница, вот Неман. Французы —
Наводят понтоны: работа кипит…
И с грохотом катятся медные пушки,
И стонет земля от копыт.Чу! бьют в барабаны… Склоняют знамена:
Как гром далеко раздается: «Vivat!»
За кем на конях короли-адъютанты
В парадных мундирах летят? Надвинув свою треугольную шляпу,
Все в том же походном своем сюртуке,
На белом коне проскакал император
С подзорной трубою в руке.Чело его ясно, движенья спокойны,
В морозном тумане белеет Исакий.
На глыбе оснеженной высится Петр.
И люди проходят в дневном полумраке,
Как будто пред ним выступая на смотр.
Ты так же стоял здесь, обрызган и в пене,
Над темной равниной взмутившихся волн;
И тщетно грозил тебе бедный Евгений,
Охвачен безумием, яростью полн.
Стоял ты, когда между криков и гула
Покинутой рати ложились тела,
Истома ящерицей ползает в костях,
И сердце с трезвой головой не на ножах,
И не захватывает дух на скоростях,
Не холодеет кровь на виражах,
И не прихватывает горло от любви,
И нервы больше не внатяжку: хочешь — рви,
Провисли нервы, как верёвки от белья,
И не волнует, кто кого — он или я.
С колчаковского аэроплана
в красноармейские окопы была
сброшена обёрнутая в
прокламации французская булкаОтец служил у «дорогих господ»
(Свои харчи и восемь красных в год),
А я, малец, был удостоен чести:
С сопливым барчуком играл нередко вместе;
Барчук в колясочке мне кнутиком грозил,
А я… возил.
Не помню: то ль «игра» мне эта надоела,