О, солнце глаз безсонных, — звездный луч,
Как слезно ты дрожишь меж дальних туч!
Сопутник мглы, блестящий страж ночной,
Как по былом тоска сходна с тобой!
Так светит нам блаженство давних лет:
Горит, а все не греет этот свет;
Подруга дум воздушная видна,
Но далеко, — ясна, но холодна…
1844
Полюбила девочка мужчину.
У мужчины дети и жена.
А в глазах усталость,
А у глаз морщины.
На висках мужчины седина.
И мужчина знает о девчонке,
Но проходит мимо, как чужой.
Только все он думает о чем-то,
Возвращаясь вечером домой.
Но ни словом и ни взглядом даже
Он не выдает свою беду.
И девчонке этой о любви не скажет,
Хоть молчать порой невмоготу.
Опять за тёмными очками
Я не увидел ваших глаз.
И недосказанность меж нами
Незримо разлучает нас.
А может, вы нарочно прячете
Свои глаза…
Не дай-то бог,
Чтоб кто-то их увидеть мог.
Когда грустите вы иль плачете.
Но вы словам моим не вняли,
Ушли за тёмные очки,
Боясь,
Когда душа в печали,
Чужого взгляда иль руки.
Когда твои глаза глядят в мои глаза,
Я вся, я вся в моих глазах.
Когда твой рот размыкает мой рот,
Вся любовь моя, вся, есть мой рот.
Когда до волос ты коснешься моих,
Вся жизнь, вся жизнь моя в них.
Когда ты рукою ласкаешь мне грудь,
Как огонь я внезапный вхожу в мою грудь.
Неужели тобою выбрана я?
Тут моя душа, тут вся жизнь моя.
Печальный отрок с чёрными глазами
Передо мной стоял и говорил:
«Взгляните, этими руками
Я человека задушил.
Он захрипел, и что-то вдруг сломалось
Там, в горле у него, — и он упал.
То не вина иль злая шалость
Была — я маму защищал.
С кинжалом влез в открытое окошко
Он ночью, маму он зарезать мог, —
Но я подкрался, точно кошка,
И мигом сбил злодея с ног».
Он говорил и весь горел тоскою.
В его душе гнездился тёмный страх.
Сверкало близкою грозою
Безумство у него в глазах.
Глаза насмешливые
сужая,
сидишь и смотришь,
совсем чужая,
совсем чужая,
совсем другая,
мне не родная,
не дорогая;
с иною жизнью,
с другой,
иною
судьбой
и песней
за спиною;
чужие фразы,
чужие взоры,
чужие дни
и разговоры;
чужие губы,
чужие плечи
сроднить и сблизить
нельзя и нечем;
чужие вспышки
внезапной спеси,
чужие в сердце
обрывки песен.
Сиди ж и слушай,
глаза сужая,
совсем далёкая,
совсем чужая,
совсем иная,
совсем другая,
мне не родная,
не дорогая.
майки сидят
жуки сидят
колышется туго
дышется
пар колышется
под соломой я
голова
выросла трава
Глаза косит
паук сидит
в волосах
зуб колышется туго дышется
плеток плетет
седлает скотину
крамольник наук
распахнулось
мокрое веко
зеленый глаз
заковыка
засыпает
и сквозь стреху
выглядает
Над водоемом склонившись,
мальчик с восторгом сказал:
«Какое красивое небо!
Как отразилось оно!
Оно самоцветно, бездонно!»-
«Мальчик мой милый,
ты очарован одним отраженьем.
Тебе довольно того, что внизу.
Мальчик, вниз не смотри!
Обрати глаза твои вверх.
Сумей увидать великое небо.
Своими руками глаза себе
не закрой».
Как близко ты… И как ты далеко.
Но эту даль весельем не наполнить.
Я ухожу в твои глаза, как в полночь,
И понимаю — как там нелегко.
Как нелегко все позабыть и помнить,
Вести годам неумолимый счет.
Я ухожу в твои глаза, как в полночь…
И все же верю — скоро рассветет.
Я жду рассвета…
Он в свой срок настанет.
Глаза твои и мир преобразит.
Душа твоя пока в воспоминаньях.
И голос мой по прошлому скользит.
Грозит беда, набат раздается,
И — ах! — я голову теряю!
Весна и два красивых глаза,
Вы против меня в заговоре, знаю!
Весна и два красивых глаза
Внушат мне новую глупость вскоре!
Я думаю, что соловьи и розы
Весьма замешаны в их загово́ре…
Стиснуты зубы плотно, сведены брови круто.
Жёсток упрямый волос над невесёлым лбом.
Весь ты какой-то новый, сумрачный, неуютный,
Словно большой, добротный, но необжитый дом.
Прячешь глаза в ресницы, пристальный взгляд заметив.
С ласковою усмешкой думаю я не раз:
«Кто же тебя полюбит, кто же в тебя вселится,
Кто же огонь засветит в окнах широких глаз?»
Сбежал с горы и замер в чаще.
Кругом мелькают фонари…
Как бьется сердце — злей и чаще!
Меня проищут до зари.
Огонь болотный им неведом.
Мои глаза — глаза совы.
Пускай бегут за мною следом
Среди запутанной травы.
Мое болото их затянет,
Сомкнется мутное кольцо,
И, опрокинувшись, заглянет
Мой белый призрак им в лицо.21 июля 1902
Наверно, в полдень я был зачат,
наверно, родился в полдень,
и солнца люблю я с ранних лет
лучистое сиянье.
С тех пор, как увидел я глаза твои,
я стал равнодушен к солнцу:
зачем любить мне его одного,
когда в твоих глазах их двое?
(пародия на романс)
1.
Одни глаза я обожал, –
В них столько неги, столько ласки!
Когда же я их целовал,
То на губах мне липли краски.
2.
В тени намазанных бровей,
Другим, глаза, всегда мигали,
Ну, а меня, среди ночей,
Они рогами награждали.
3.
В моей душе растет гроза,
Со всех сторон себя лечу я…
Ах, я влюблен в одни глаза,
Но чьи они... вам не скажу я...
Для всех живых далекий и чужой,
В ее глазах, доверчивостью милых,
Я отдыхал усталою душой.
В ее глазах, доверчивостью милых,
Я находил забвенье и покой
И от людей вдали, людей постылых,
Я оживал под нежною рукой.
Вся жизнь моя, весь дальний путь земной —
В ее глазах, доверчивостью милых…
«О не грусти о притупленных силах», —
Мне голос пел, спокойный и грудной.
Я приникал к ней, близкой и родной,
Среди крестов, на вянущих могилах,
И плакал, плакал, веря ей одной,
У глаз ее, доверчивостью милых…
О, не гляди мне в глаза так пытливо!
Друг, не заглядывай в душу мою,
Силясь постигнуть все то, что ревниво,
Робко и бережно в ней я таю.Есть непонятные чувства: словами
Выразить их не сумел бы язык;
Только и властны они так над нами,
Тем, что их тайну никто не постиг.О, не гневись же, когда пред тобою,
Очи потупив, уста я сомкну:
Прячет и небо за тучи порою
Чистой лазури своей глубину.
В твоих глазах мелькал огонь.
Ты протянула мне ладонь.
Дыханье дня
Ты подарила,
Давно меня
Ты загубила.
Спустя лишь год
Узнаешь ты,
Поймешь полет
Моей мечты.
В моих глазах
Увидишь свет,
Увидишь «да»,
Увидишь «нет».
Моя любовь
К тебе — секрет.
Не дрогнет бровь
И сотни лет.
Пройдут года,
Пройдет любовь,
Но никогда
Не дрогнет бровь.
Тебя узнав,
Я все забыл,
И средь забав
Я скучен был.
Мне стал чужим весь белый свет —
Я каждой даме молвлю: нет!
Это волчьи глаза или звезды — в стволах на краю перелеска?
Полночь, поздняя осень, мороз.
Голый дуб надо мной весь трепещет от звездного блеска,
Под ногою сухое хрустит серебро.Затвердели, как камень, тропинки, за лето набитые.
Ты одна, ты одна, страшной сказки осенней Коза!
Расцветают, горят на железном морозе несытые
Волчьи, божьи глаза.
Какое лето, что за лето!
Да это просто колдовство —
И как, спрошу, далось нам это
Так ни с того и ни с сего?.. Гляжу тревожными глазами
На этот блеск, на этот свет…
Не издеваются ль над нами?
Откуда нам такой привет?.. Увы, не так ли молодая
Улыбка женских уст и глаз,
Не восхищая, не прельщая,
Под старость лишь смущает нас!..
Как чудно блестит заходящее солнце,
Но блеск твоих глаз даже солнца чудесней…
Смотрю на закат и глаза твои, друг мой,
И им откликаюсь печальною песней.
Румяный закат предвещает разлуку,
Сердечную ночь и сердечное горе…
Меж сердцем моим и тобой скоро ляжет
Безбрежное, темное море.
Горят померанцы, и горы горят.
Под ярким закатом забытый солдат.
Раскрыты глаза, и глаза широки,
Садятся на эти глаза мотыльки.
Натертые ноги в горячей пыли,
Они еще помнят, куда они шли.
В кармане письмо — он его не послал.
Остались патроны, не все расстрелял.
Он в городе строил большие дома,
Один не достроил. Настала зима.
Кого он лелеял, кого он берег,
Когда петухи закричали не в срок,
Когда закричала ночная беда
И в темные горы ушли города?
Дымились оливы. Он шел под огонь.
Горела на солнце сухая ладонь.
На Сьерра-Морена горела гроза.
Победа ему застилала глаза.
Раскрыты глаза, и глаза широки,
Садятся на эти глаза мотыльки.
О эти сны! О эти пробуждения!
Опять не то ль,
Что было в дни позорного пленения,
Не та ли боль? Не та, не та! Стремит еще стремительней
Лавина дней,
И боль ещё тупее и мучительней,
Ещё стыдней.Мелькают дни под серыми покровами,
А ночь длинна.
И вся струится длительными зовами
Из тьмы, — со дна… Глаза из тьмы, глаза навеки милые,
Неслышный стон…
Как мышь ночная, злая, острокрылая,
Мой каждый сон.Кому страдание нести бесслезное
Моих ночей?
Таит ответ молчание угрозное,
Но чей? Но чей?
Сверкни, звезды алмаз:
Алмазный свет излей! —
Как пьют в прохладный час
Глаза простор полей;
Как пьет душа из глаз
Простор полей моих;
Как пью — в который раз? —
Души душистый стих.
Потоком строф окрест
Душистый стих рассыпь
В покой сих хладных мест!
Стихов эфирных зыбь
Вскипит алмазом звезд, —
Да пьет душа из глаз
Алмазный ток окрест, —
Да пьет… в который раз?
В серебряный
Расплёск
Как ослепленных
Глаз, —
— Сверкни,
Звездистый блеск!
Свой урони
Алмаз!
Дыши, —
В который раз, —
Души
Душистый стих! —
— Сверкни,
Звезды алмаз, —
Звездою глаз
Моих!
Раздольный
Плеск
Звучит
Покоем —
— Ветерков;
Настроем
Звезд — кипит
Невольный
Блеск —
— Стихов…
Душа,
Стихи струя,
Дыша,
Блеснет из глаз; —
За ней — и я, —
С себя —
— Слетающий
Алмаз.
Глазами ведьмы зачарованной
Гляжу на Божие дитя запретное.
С тех пор как мне душа дарована,
Я стала тихая и безответная.
Забыла, как речною чайкою
Всю ночь стонала под людскими окнами.
Я в белом чепчике теперь — хозяйкою
Хожу степенною, голубоокою.
И даже кольца стали тусклые,
Рука на солнце — как мертвец спелёнутый.
Так солон хлеб мой, что нейдёт, во рту стоит, —
А в солонице соль лежит нетронута…
Оттого ль, что прошумела
Нынче первая гроза,
Так тревожно и несмело
Потупляешь ты глаза?
Отблеск молний золотистых
Тайну сердца осветя,
И в твоих глазах лучистых
Не сверкает ли, дитя?
Вешних гроз живая сила
И тебя — как ни таи —
Незаметно опалила
Первой молнией любви.
Бушует снежная весна.
Я отвожу глаза от книги…
О, страшный час, когда она,
Читая по руке Цуниги,
В глаза Хозе метнула взгляд!
Насмешкой засветились очи,
Блеснул зубов жемчужный ряд,
И я забыл все дни, все ночи,
И сердце захлестнула кровь,
Смывая память об отчизне…
А голос пел: Ценою жизни
Ты мне заплатишь за любовь! 18 марта 1914
Сдаёшься. Только молишь взглядом:
И задушить, и не душить.
И задавать вопрос не надо —
А как ты дальше будешь жить? Наверно, так, как и доселе.
И так же в следующий раз
В глазах бледнее будет зелень
И глубже впадины у глаз.И я — всё сдержанней и злее —
Не признавать ни слов, ни слез…
Но будет каждый раз милее
Всё это.- Всё, что не сбылось.
Она всё знает,
Любит парнишку одного,
Пересыхают губы,
Как вспомнит про него.
Но ходят пересуды,
Всё громче средь подруг,
И за столом посуда
Валится из рук.
Кажись, давно ль сидели,
Где над рекой лоза
Потом… в слезах блестели
Не раз её глаза.
Но и в глазах нет силы
Против беды такой
У той скамейки милый
Встречается с другой.
Закрыв глаза — раз иначе нельзя —
(А иначе — нельзя!) закрыв глаза
На бывшее (чем топтаннее травка —
Тем гуще лишь!), но ждущее — до завтра ж!
Не ждущее уже: смерть, у меня
Не ждущая до завтрашнего дня… Так, опустив глубокую завесу,
Закрыв глаза, как занавес над пьесой:
Над местом, по которому — метла…
(А голова, как комната — светла!)
На голову свою —
— да попросту — от светаЗакрыв глаза, и не закрыв, а сжав —
Всем существом в ребро, в плечо, в рукав
— Как скрипачу вовек не разучиться! —
В знакомую, глубокую ключицу —
В тот жаркий ключ, изустный и живой —
Что нам воды — дороже — ключевой.Сентябрь
Печальные глаза, изогнутыя брови,
Какая властная в вас дышет красота!
Усмешкой горькою искажены уста.
Зачем?
Так глубоко волнуешь ты и манишь,—
И страшной близости со мной достигнув,—вдруг
Ты изменяешься. И вновь темно вокруг.
Ты вновь чужая мне. Зачем?
Я умираю.
Что значит этот смех? Что значит этот взгляд?
Глядят так ангелы? Так духи тьмы глядят?
Вас. Вит. ШульгинуЯ хожу по дворцу в Цетинье —
Невзыскательному дворцу,
И приводит меня уныние
К привлекательному лицу.
Красотою она не блещет,
Но есть что-то в ее глазах,
Что заставит забыть про вещи,
Воцарившиеся в дворцах.
Есть и грустное, и простое
В этом профиле. Вдумчив он.
В этом профиле есть такое,
Что о нем я увижу сон.
Гид назвал мне ее. Не надо!
Мне не имя — нужны глаза.
Я смотрю на деревья сада.
Я смотрю, и в глазах — слеза.
Я был желанен ей. Она меня влекла,
Испанка стройная с горящими глазами.
Далёким заревом жила ночная мгла,
Любовь невнятными шептала голосами.
Созвучьем слов своих она меня зажгла,
Испанка смуглая с глубокими глазами.
Альков раздвинулся, воздушно-кружевной.
Она не стала мне шептать: «Пусти… Не надо…»
Не деве Севера, не нимфе ледяной,
Твердил я вкрадчиво: «Anita! Adorada!»
Тигрица жадная дрожала предо мной, —
И кроме глаз её мне ничего не надо!
Твоих невоплотимых глаз, Ильферна моя,
Никто не целовал из нас, Ильферна моя.
А кто бы их увидеть мог, тот не жил бы дня.
Когда бы в них взглянул хоть раз, Ильферна моя.
Тебе одной дары миров, сиянье огня,
Цветы, восторги и экстаз, Ильферна моя.
Тебе, одной тебе, поет и лира, звеня.
Тебе хвалу воздает Парнас, Ильферна моя.
Я твой, я безраздельно твой! люби же меня!
Тебя увижу в смертный час, Ильферна моя!
Тихо вывела из комнат,
Затворила дверь.
Тихо. Сладко. Он не вспомнит,
Не запомнит, что? теперь.
Вьюга память похоронит,
Навсегда затворит дверь.
Сладко в очи поглядела
Взором как стрела.
Слушай, ветер звезды гонит,
Слушай, пасмурные кони
Топчут звездные пределы
И кусают удила…
И под маской — так спокойно
Расцвели глаза.
Неизбежно и спокойно
Взор упал в ее глаза.