Найдено стихов - 755.
На одной странице показано - 35.
Чтобы посмотреть как можно больше стихов из коллекции, переходите по страницам внизу экрана.
Стихи отсортированы так, что в начале Вы будете видеть более короткие стихи.
На последней странице Вы можете найти самые длинные стихи по теме.
(Куплеты, сложенные от скуки в дороге)
Тоскуя — полосою длинной,
В туманной утренней росе,
Вверяет эху сон пустынный
Осиротелое шоссе…
А там вдали мелькает струнка,
Из-за лесов струится дым:
То горделивая чугунка
С своим пожаром подвижным.
Шоссе поет про рок свой слезный:
«Что ж это сделал человек?!
Он весь поехал по железной,
А мне грозит железный век!..
Давно ль красавицей дорогой
Считалась общей я молвой? —
И вот теперь сижу убогой
И обездоленной вдовой.
Где-где по мне проходит пеший;
А там и свищет и рычит
Заклепанный в засаде леший
И без коней — обоз бежит…»
Словно красавица, неприбранная, заспанная,
Закинув голову, забросив косы за спину,
Глядит апрель на птичий перелет
Глазами синими, как небо и как лед.
Еще земля огромными глотками
Пьет талый снег у мельничных запруд,
Как ходоки с большими кадыками
Холодный квас перед дорогой пьют.
И вся земля — ходок перед дорогой —
Вдыхает запах далей и полей,
Прощаяся с хозяйкой-недотрогой,
Следящей за полетом журавлей.
Вотще невежество свой грубый глас возносит,
Вотще оно тебя, о Карамзин, поносит —
Сердца чувствительны ты будешь век пленять,
И славы можешь ли ты сам другой желать?
Кто Агатона чтет, всяк слезы проливает,
Пленясь творением, творца благословляет;
Тебе сердца пленять дар милый небом дан,
Пой к удовольствию, пой к славе россиан!
Она полна задорных соков,
Она еще из молодых,
И у нее всегда до срока
Срывают жесткие плоды.Они растут как будто наспех
И полны вязкой кислотой.
Она безропотно отдаст их
И остается сиротой.Я раз тряхнул ее, да слабо.
А ветки будто говорят:
«Оставьте яблоко хотя бы
На мне висеть до сентября.Узнайте, люди, как бывают
Прекрасны яблоки мои,
Когда не силой их срывают,
А я сама роняю их».
Еду, всё еду… Меня укачало…
Видов обрывки с обеих сторон;
Мыслей толпа без конца и начала;
Странные грезы — ни бденье, ни сон… Трудно мне вымолвить слово соседу;
Лень и томленье дорожной тоски…
Сутки-другие всё еду, всё еду…
Грохот вагона, звонки да свистки… Мыслей уж нет. Одуренный движеньем,
Только смотрю да дивлюсь, как летят
С каждого места и с каждым мгновеньем
Время — вперед, а пространство — назад.
Знойным солнцем палимы,
Вдаль идут пилигримы
Поклониться гробнице священной.
От одежд запыленныx,
От очей просветленныx
Веет радостью цели блаженной.Тяжела иx дорога —
И отставшиx так много,
Утомленныx от зноя и пыли,
Что легли на дороге,
Что забыли о Боге,
О крылатыx виденьяx забыли.Им в сияющей дали
Голоса отзвучали,
Отжурчали поющие реки.
Им — без времени павшим,
Им — до срока уставшим,
Не простится вовеки. Вовеки!
На сердце непонятная тревога,
Предчувствий непонятных бред.
Гляжу вперед — и так темна дорога,
Что, может быть, совсем дороги нет.Но словом прикоснуться не умею
К живущему во мне — и в тишине.
Я даже чувствовать его не смею:
Оно как сон. Оно как сон во сне.О, непонятная моя тревога!
Она томительней день ото дня.
И знаю: скорбь, что ныне у порога,
Вся эта скорбь — не только для меня!
Перевод Е. Николаевской и И. Снеговой
Вот я вернулся с дороги
И встретил твой ясный взгляд.
Как будто вижу впервые,
Как эти глаза горят!
Вот я вернулся с дороги,
В милый наш дом вхожу…
И, словно впервые в жизни,
Руки твои держу.
И кажется мне, впервые
Я слышу твой тихий смех,
И в сотый раз понимаю,
Насколько ты лучше всех!
И в сотый раз повторяю,
Как счастливы мы с тобой,
Что вместе прожить не месяц —
Всю жизнь нам дано судьбой,
Что вместе встречать нам весны,
Рвать на полях цветы,
Что я не спешил родиться
И не опоздала ты.
Веет утро прохладой степною…
Тишина, тишина на полях!
Заросла повиликой-травою
Полевая дорога в хлебах.
В мураве колеи утопают,
А за ними, с обеих сторон,
В сизых ржах васильки зацветают,
Бирюзовый виднеется лен,
Серебрится ячмень колосистый,
Зеленеют привольно овсы,
И в колосьях брильянты росы
Ветерок зажигает душистый,
И вливает отраду он в грудь,
И свевает с души он тревоги…
Весел мирный проселочный путь,
Хороши вы, степные дороги!
Небо задернула бледная пленка,
Солнце мигает, и солнце бледно…
Мой дорогой, посмотри же в окно!
Сердце, беспечное сердце ребенка,
Снова счастливо и снова полно —
Этой минуты ждала я давно!
Знаешь, в сиянии солнца мне стыдно,
Знаешь, во мгле и с тобой мне смешно.
Этой минуты ждала я давно.
Мне хорошо, никому не завидно…
Сердце беспечно, и сердце полно…
Мой дорогой! Посмотри же в окно!
1 мая 1895
И не плача зря
Об отце и матери — встать, и с Богом
По большим дорогам
В ночь — без собаки и фонаря.
Воровская у ночи пасть:
Стыд поглотит и с Богом тебя разлучит.
А зато научит
Петь и, в глаза улыбаясь, красть.
И кого-то звать
Длинным свистом, на перекрестках черных,
И чужих покорных
Жен под деревьями целовать.
Наливается поле льдом,
Или колосом — всё по дорогам — чудно!
Только в сказке — блудный
Сын возвращается в отчий дом.
Превыше всего отец мой ценил
Душевную чуткость и доброе имя.
И принципами не поступался своими.
И этим особо мне дорог и мил.
Когда же в России сменили режим, —
От прошлых героев до будущей славы
Мы шли по дороге сомнений и правды.
И знали, что прежнюю жизнь порешим.
Но я не забыл о заветах отца.
Дружу только с теми,
Кто честен и чуток.
И верую в дружбу, как в некое чудо,
Которому нет ни границ ни конца.
В поле ветер веет,
Травку колыхает,
Путь, мою дорогу
Пылью покрывает.
Выходи ж ты, туча,
С страшною грозою,
Обойди свет белый,
Закрой темнотою.
Молодец удалый
Соловьём засвищет!
Без пути — без света
Свою долю сыщет.
Что ему дорога!
Тучи громовые!
Как придут по сердцу —
Очи голубые!
Что ему на свете
Доля не людская,
Когда его любит —
Она, молодая!
Полтава, чудный город!
Пусть не был я в нем сроду,
Он все равно мне дорог,
Как дорог он народу.
Не зря его воспели.
Бесстрашный, он по праву
Стоял у колыбели
Отечественной славы!
Теперь он будет милым,
Родным для нас и близким
Еще и по могилам
На шляхе украинском,
За славный бой у лога,
За бой у переправы,
За Киев, за дорогу
На запад от Полтавы.
Вас за плечи держали
Ручищи эполетов.
Вы рвались и дерзали, —
Гусары и поэты! И уносились ментики
Меж склонов-черепах…
И полковые медики
Копались в черепах.Но оставались песни.
Они, как звон подков,
Взвивались в поднебесье
До будущих веков.Их горная дорога
Крутила, как праща.
И к нашему порогу
Добросила, свища.И снова мёртвой петлею
Несутся до рассвета
Такие же отпетые —
Шоферы и поэты! Их фары по спирали
Уходят в небосвод.
Вы совесть потеряли!
Куда вас занесет?! Из горного озона
В даль будущих веков
Летят высоким зовом
Гудки грузовников.
Шиповник,
смородина,
и черника,
и боярышник иногда.
Дождь прошел…
И привольно и дико
по горам сбегает вода.Мы идем…
И холодные, ясные
дуют ветры.
Деревья дрожат.
На тропинке-
каштановые,
ясеневые
и дубовые
листья лежат.Мы подходим к ущелью Самадло.
Снова дождь нас вводит в обман.
Я хочу быть с тобою.
Сама я —
словно горы и словно туман.
Шиповник,
смородина,
и черника,
и боярышник иногда.
Дождь прошел…
И привольно и дико
по горам сбегает вода.
Ночь, и снег, и путь далек;
На снегу покатом
Только тлеет уголек
Одинокой хаты.
Облака луну таят,
Звезды светят скупо.
Сосны зимние стоят,
Как бойцы в тулупах.
Командир усталый спит,
Не спешит савраска,
Под полозьями скрипит
Русской жизни сказка.
…Поглядишь по сторонам —
Только снег да лыжни.
Но такая сказка нам
Всей дороже жизни!
Окрест — дорог извилистая сеть.
Молчание — ответ взывающим.
О, долго ль будешь в небе ты висеть
Мечом, бессильно угрожающим? Была пора, — с небес грозил дракон,
Он видел вдаль, и стрелы были живы.
Когда же он покинет небосклон,
Всходили вестники, земле не лживы.Обвеяны познанием кудес,
Являлись людям звери мудрые.
За зельями врачующими в лес
Ходили ведьмы среброкудрые.Но все обман, — дракона в небе нет,
И ведьмы так же, как и мы, бессильны.
Земных судеб чужды пути планет,
Пути земные медленны и пыльны.Страшна дорог извилистая сеть,
Молчание — ответ взывающим.
О, долго ль с неба будешь ты висеть
Мечом, бессильно угрожающим?
Вся жизнь на маленьком возке!
Плетутся медленные дроги
По нескончаемой тоске
В закат уткнувшейся дороги.
Воловий стон и плач колес.
Но не могу людей обидеть:
Я не заметил горьких слез,
Мешающих дорогу видеть.
Нет, стиснув зубы, сжавши рот,
Назло и горю и обидам,
Они упрямо шли вперед
С таким невозмутимым видом,
Как будто, издали горя,
Еще невидимая многим,
Ждала их светлая заря,
А не закат в конце дороги.
По дороге идут богомолки,
Под ногами полынь да комли.
Раздвигая щипульные колки,
На канавах звенят костыли.
Топчут лапти по полю кукольни,
Где-то ржанье и храп табуна,
И зовет их с большой колокольни
Гулкий звон, словно зык чугуна.
Отряхают старухи дулейки,
Вяжут девки косницы до пят.
Из подворья с высокой келейки
На платки их монахи глядят.
На вратах монастырские знаки:
«Упокою грядущих ко мне»,
А в саду разбрехались собаки,
Словно чуя воров на гумне.
Лижут сумерки золото солнца,
В дальних рощах аукает звон…
По тени от ветлы-веретенца
Богомолки идут на канон.
Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
И наслаждаешься медвяною росою.
Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,
Но в самой истине ты перед нами царь;
Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!
Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен,
Что видишь, все твое; везде в своем дому,
Не просишь ни о чем, не должен никому.
Дорога в дождь — она не сладость.
Дорога в дождь — она беда.
И надо же — какая слякоть,
какая долгая вода! Все затемненно — поле, струи,
и мост, и силуэт креста,
и мокрое мерцанье сбруи,
и всплески белые хвоста.Еще недавно в чьем-то доме,
куда под праздник занесло,
я мандариновые дольки
глотал непризнанно и зло.Все оставляло злым, голодным —
хозяйка пышная в песце
и споры о романе модном
и о приехавшем певце.А нынче — поле с мокрой рожью,
дорога, дед в дождевике,
и тяжелы сырые вожжи
в его медлительной руке.Ему б в тепло, и дела мало!
Ему бы водки да пивца!
Не знает этого романа,
не слышал этого певца.Промокла кляча, одурела.
Тоскливо хлюпают следы.
Зевает возчик. Надоело
дождь вытряхать из бороды.
У римской забытой дороги
недалеко от Дамаска
мертвенны гор отроги,
как императоров маски.Кольца на солнце грея,
сдержанно скрытноваты,
нежатся жирные змеи —
только что с Клеопатры.Везли по дороге рубины,
мечи из дамасской стали,
и волосами рабыни,
корчась, ее подметали.Старый палач и насильник,
мазью натершись этрусской,
покачиваясь в носилках,
думал наместник обрюзглый: «Пусть от рабочей черни
лишь черепа да ребра:
все мы умрем, как черви,
но не умрет дорога…»И думал нубиец-строитель,
о камни бивший кувалдой,
но все-таки раб строптивый,
но все-таки раб коварный: «Помня только о плоти,
вы позабыли бога,
значит, и вы умрете,
значит, умрет и дорога…»Сгнивали империи корни.
Она, расползаясь, зияла,
как сшитое нитками крови
лоскутное одеяло.Опять применяли опыт
улещиванья и пыток.
Кровью пытались штопать,
но нет ненадежней ниток.С римского лицемерия
спала надменная тога,
и умерла империя,
и умирала дорога.Пытались прибегнуть к подлогу.
Твердили, что в крови, когда-то
пролитой на дорогу,
дорога не виновата.Но дикой травы поколенья
сводили с ней счеты крупно:
родившая преступленья,
дорога сама преступна.И всем палачам-дорогам,
и всем дорогам-тиранам
да будет высоким итогом
высокая плата бурьяном! Так думал я на дороге,
теперь для проезда закрытой,
дороге, забывшей о боге,
и богом за это забытой.
Прокаженный молился. Дорога
Извивалась по сдвинутым скалам;
Недалеко чернела берлога;
Были тучи стремительны; строго
Ветер выл по кустам одичалым.
Диссонанс величавых мелодий —
Дальний топот врывался нежданно.
Конь спешил, конь летел на свободе,
Был ездок неподвижен и странно
Улыбался земной непогоде.
Вылетая к угрюмой берлоге,
Шевельнулся мертвец, как в тревоге.
Конь всхрапел, на дыбы приподнялся:
В двух шагах перед ним на дороге
Прокаженного труп улыбался.
Всюду бегут дороги,
По лесу, по пустыне,
В ранний и поздний час.
Люди по ним ходят,
Ходят по ним дроги,
В ранний и поздний час.
Топчут песок и глину
Страннические ноги,
Топчут кремень и грязь…
Кто на ветру — убогий?
Всяк на большой дороге —
Переодетый князь!
Треплются их отрепья
Всюду, где небо — сине,
Всюду, где Бог — судья.
Сталкивает их цепи,
Смешивает отрепья
Парная колея.
Так по земной пустыне,
Кинув земную пажить
И сторонясь жилья,
Нищенствуют и княжат —
Каторжные княгини,
Каторжные князья.
Вот и сошлись дороги,
Вот мы и сшиблись клином.
Темен, ох, темен час.
Это не я с тобою, —
Это беда с бедою
Каторжная — сошлась.
Что же! Целуй в губы,
Коли тебя, любый,
Бог от меня не спас.
Всех по одной дороге
Поволокут дроги —
В ранний ли, поздний час.
На песке прихотливых дорог
От зари догорающий свет
Озарил, расцветил чьих-то ног
Тонкий след…
Может быть, здесь она проходила,
Оставляя следы на песке,
И помятый цветок проносила
На руке.
Поднимая раскрытую руку,
Далеко за мечтой унеслась
И далёкому, тайному звуку
Отдалась.
Тосковали на нежной ладони
Молодой, но жестокой руки
По своей ароматной короне
Лепестки…
Молодою и чуждой печалью
Не могу я души оживить
И того, что похищено далью,
Воротить.
Мне об ней ничего не узнать,
Для меня обаяния нет.
Что могу на земле различать?
Только след.
Черная вилась дорога,
Дождик моросил,
Проводить меня немного
Кто-то попросил.
Согласилась, да забыла
На него взглянуть,
А потом так странно было
Вспомнить этот путь.
Плыл туман, как фимиамы
Тысячи кадил.
Спутник песенкой упрямо
Сердце бередил.
Помню древние ворота
И конец пути —
Там со мною шедший кто-то
Мне сказал: «Прости…»
Медный крестик дал мне в руки,
Словно брат родной…
И я всюду слышу звуки
Песенки степной.
Ах, я дома как не дома —
Плачу и грущу.
Отзовись, мой незнакомый,
Я тебя ищу!
Тебе бы одарить меня
молчанием суровым,
а ты наотмашь бьешь меня
непоправимым словом.
Как подсудимая стою…
А ты о прошлом плачешь,
а ты за чистоту свою
моею жизнью платишь.
А что глядеть тебе назад? —
там дарено, — не крадено
Там все оплачено стократ,
а мне гроша не дадено,
А я тебя и не виню,
а я сама себя ценю
во столько, сколько стою —
валютой золотою!
А за окном снега, снега,
зима во всю планету…
Я дорога, ах дорога!
Да только спросу нету.
То насыпью, то глубью лога,
То по прямой за поворот
Змеится лентою дорога
Безостановочно вперед.По всем законам перспективы
Эа придорожные поля
Бегут мощеные извивы,
Не слякотя и не пыля.Вот путь перебежал плотину,
На пруд не посмотревши вбок,
Который выводок утиный
Переплывает поперек.Вперед то под гору, то в гору
Бежит прямая магистраль,
Как разве только жизни в пору
Всё время рваться вверх и вдаль.Чрез тысячи фантасмагорий,
И местности и времена,
Через преграды и подспорья
Несется к цели и она.А цель ее в гостях и дома —
Всё пережить и всё пройти,
Как оживляют даль изломы
Мимоидущего пути.
Не сольются никогда зимы долгие и лета:
у них разные привычки и совсем несхожий вид.
Не случайны на земле две дороги — та и эта,
та натруживает ноги, эта душу бередит.
Эта женщина в окне в платье розового цвета
утверждает, что в разлуке невозможно жить без слез,
потому что перед ней две дороги — та и эта,
та прекрасна, но напрасна, эта, видимо, всерьез.
Хоть разбейся, хоть умри — не найти верней ответа,
и куда бы наши страсти нас с тобой не завели,
неизменно впереди две дороги — та и эта,
без которых невозможно, как без неба и земли.
Вот она, моя дорога, —
В даль далекую манит...
Только — с ивой у порога,
Подле домик твой стоит.
Точно руки, простирает
Ива ветви вдоль пути
И пройти мне в даль мешает,
Чуть задумаю пройти.
Днем пытался — сил не хватит...
Ночью... Ночью я бы мог,
Да вот тут-то кто-то схватит
И поставит на порог.
Ну, и взмолишься у двери:
Ты пусти меня, пусти!
Ночь... разбойники и звери
Разгулялись на пути!
Лето заканчивается поспешно,
лето заканчивается на дворе.
Поспела ежевика,
ежевика поспела
и боярышник на горе.Листвою заметает овраги,
здесь эхо такое большое да ломкое.
А небо над ущельем Арагви
все такое же синее и далекое.Хорошо иметь его,
хорошо иметь его
в сердце…
О, как стройна
дорога на Имеретию,
дорога на Имеретию
прямая, словно струна.Как эти места чисты и добры,
как быстро здесь дни летят.
Над Зедазени шелестят дубы,
дубы шелестят…
С востока брели три святые волхва,
Везде узнавая: «Скажите,
Как, добрые люди, пройти в Виѳлеем?
Дорогу вы нам укажите».
Никто указать им дороги не мог,
Но это послов не смутило:
Звезда золотая вела их вперед
И ласково с неба светила.
Над домом Иосифа стала звезда;
Достигнули путники цели.
Бычок мычал в доме, ребенок кричал,
Святые волхвы тихо пели.
Нет мудрее и прекрасней средства от тревог,
Чем ночная песня шин.
Длинной-длинной серой ниткой стоптанных дорог
Штопаем ранения души.Не верь разлукам, старина, их круг –
Лишь сон, ей-Богу.
Придут другие времена, мой друг,
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато её итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.Словно чья-то сигарета — стоп-сигнал в ночах:
Кто-то тоже держит путь.
Незнакомец, незнакомка, — здравствуй и прощай, –
Можно только фарами мигнуть.Не верь разлукам, старина, их круг –
Лишь сон, ей-Богу.
Придут другие времена, мой друг,
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато её итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.То повиснет над мотором ранняя звезда,
То на стёкла брызнет дождь.
За спиною остаются два твоих следа,
Значит, не бесследно ты живёшь.Не верь разлукам, старина, их круг –
Лишь сон, ей-Богу.
Придут другие времена, мой друг,
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато её итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.В два конца идет дорога, но себе не лги –
Нам в обратный путь нельзя.
Слава Богу, мой дружище, есть у нас враги,
Значит, есть, наверно, и друзья.Не верь разлукам, старина, их круг –
Лишь сон, ей-Богу.
Придут другие времена, мой друг,
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато её итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.
Закури, дорогой, закури.
Может, завтра с восходом зари
Ты на линию выйдешь опять
Повреждение где-то искать. Или в сумерках в наш батальон
Зазвонит полевой телефон,
И прикажет зелёная нить:
Связи нет, отправляйтесь чинить. Ты на лыжах укатишь туда,
Где оборванные провода.
Может, ветер порвал, может, снег
Или, скажем, чужой человек. И на склоне с покатой горы
Ты найдёшь тот проклятый обрыв,
Про который дежурный сказал,
Про который узнал генерал. На столбе, превратившемся в лёд,
Ветер пальцы твои обожжёт,
Будет губы твои леденить —
Не придётся тебе закурить. Но оттуда доложишь ты нам:
Неисправность устранена!
Ты вернёшься к восходу зари.
Закури, дорогой, закури.